Перкар надеялся, что блеск пламени не только привлечет, но и отпугнет обитателей пещер.
Вскоре догорел и последний факел. Пока он соображал лихорадочно, не смогут ли они еще что-нибудь зажечь, шум за их спиной усилился. Его нельзя было принять просто за игру воображения, за порождение страха. Долго ли они смогут продержаться, сражаясь в темноте, подумал Перкар.
– Отец мой никогда не узнает, что со мной случилось, – вздохнул Апад. Это были первые разумные слова за все время похода. – Души наши будут блуждать здесь, не получая приношений; даже воти им никто не даст. Я обрек на гибель всех нас.
– Мы все виноваты, – прошептал Перкар. – Если бы не я, ни один из вас не оказался бы тут. А если бы не Эрука, этот Лемеи, будь он трижды проклят, никогда не стал бы нашим проводником и мы не нашли бы грот с оружием и не убили бы хранительницу сокровищ. Все мы дуралеи, но мертвую уже не воскресить.
– Это все равно что масло разрезать, – чуть ли не рыдая, заявил Апад. – У этих мечей ужасная сила! Они пронзают насквозь. Я думал, мне предстоит сразиться с богом, которого рубишь и рубишь, а он неуязвим. Думал, мы должны напасть прежде, чем она успеет изменить облик… Ее кровь была красной!
– Замолчи!.. Замолчи, Апад! – закричал Перкар.
Позади них послышался смех, который подхватили сотни голосов, и кто-то произнес звонко и весело:
– Ее кровь была красной!
Факел уже догорал и жег Перкару ладонь. Если бы он знал, что рука его может загореться и светить вместо факела, он продолжал бы терпеть боль. Но он положил огарок на пол. В последних слабых отблесках пламени он выстроил своих друзей в цепочку.
– Ты, Апад, – сказал он, – пойдешь в центре, поближе к стене. Твое дело – нащупывать путь. Ты, Эрука, пойдешь впереди, а я буду замыкающим. Если только кто прикоснется к тебе – руби, не задумываясь. Главное – не теряйся. Одной рукой держись за Апада. Мы должны пробиваться вместе!
Коридор был в этом месте достаточно узок, и им не трудно было осуществить свой замысел. Едва факел погас, Перкар взял в руку волшебный меч. Несколько мгновений они стояли, прислушиваясь: неизвестные твари как будто притихли. Но потом они вновь зашумели, каждое существо гудело негромко, но вместе они производили устрашающий шум.
– Идем. Апад, Эрука, вперед! – приказал Перкар. И они медленно двинулись вдоль коридора в полной тем ноте.
Что-то подскочило к Перкару; звук был как от маленьких, костяных ножек. Он взмахнул мечом и почувствовал, как неизвестное существо отпрянуло прочь. Вновь замахнувшись, он ударил вновь – лезвие ударило об пол, высекло искры. Эрука вдруг вскрикнул – и его меч также зазвенел о камень.
– Береги голову! – завопил Перкар. Какое-то пернатое существо бросилось ему в лицо. С удивлением и отвращением одновременно Перкар сделал выпад мечом, держа клинок плашмя. Ему удалось с легкостью рассечь что-то тонкое, вроде трости. Раздалось шипение, и острая боль поразила его плечо; вонзившееся острие было длинным и тонким, как игла.
Как и в битве с Безумным богом, ужас Перкара вдруг исчез. Он ринулся во тьму, нанося удары, которые могли бы рассечь человека от шеи до паха. Он поразил невидимую тварь еще и еще раз и почувствовал вдруг, как на него брызнула жидкость.
– Ну же! – завопил он. – Вы, вонючие демоны! Все сюда! Сражайтесь со слепым, если у вас хватит мужества!
Он дважды взмахнул мечом, но оба удара пришлись по стене. В наступившей тишине он услышал собственное тяжелое дыхание, а потом возня возобновилась.
– Тебе хочется видеть? – спросил его кто-то. Перкар задохнулся от гнева: вновь Лемеи дурачит их.
– Сюда, смердящая скотина! – завопил Перкар. – Я тебя и так убью!
– Ты можешь видеть, если желаешь, – ответили ему спокойно. Перкар вдруг понял, что это вовсе не Лемеи. Голос звучал где-то внутри него самого – не как эхо в пещере и не как смех Лемеи.
– Да, конечно, мне хотелось бы видеть, – пробормотал Перкар.
И вдруг он увидел – и разогнал их всех: полуистлевшего скелета-упыря и полупаука-получервя. Лемеи, подпрыгивая, спрятался от него за ближайшим поворотом, и с ним еще несколько похожих на него тварей. Его новое магическое зрение было еще более сильным, чем то, что даровал ему Лемеи. Он видел, откуда угрожает опасность, – огромное, черное, напоминающее скорпиона существо собиралось напасть на Эруку. Казалось, он заметил его не по собственной воле, но повинуясь некой магической силе. С воинственным кличем Перкар в два прыжка подскочил к чудищу – и поразил его в похожий на голову отросток острием меча. И вдруг он увидел, как Эрука, остававшийся слепым, яростно замахнулся на него, и едва успел увернуться.
– Апад, Эрука, – позвал Перкар. – Я опять могу видеть. Наверное, в мече моем живет некое божество. Он спросил у меня, не желаю ли я видеть – и вот я вижу.
Апад и Эрука принялись умолять свои мечи даровать им зрение, но в глазах их по-прежнему оставалась ужасающая тьма.
– Теперь можно не спешить, – сказал Перкар. – Чудища остались позади, нескольких я убил или ранил. Я думаю, они трусливы, как Лемеи. Думаю, мне удастся, удерживая их поодаль, вывести вас отсюда.
– Надеюсь, – прошептал Эрука. – Мне здесь не нравится.
– Спой нам песнь, – предложил Перкар. – Спой нам песнь – пусть они знают, что мы их не боимся.
– Я… не в состоянии петь.
– Пой, Эрука, – простонал Апад. – Пожалуйста. Я не могу слышать, как они копошатся. Пусть песня заглушит этот шум.
– Перкар, – жалобно протянул Эрука. – Ты и вправду можешь видеть?
– Конечно, – ответил Перкар, хлопнув друга по плечу. – Я вижу все вокруг. А теперь спой нам.
– Что спеть?
– Не знаю. Что-нибудь о солнце и зеленых долинах.
– Ах, – вздохнул Эрука.
Перкар взял его руку и соединил с рукой Апада. Сам он также взял за руку Апада и встал впереди.
– Идем.
Чудища все еще были позади. Они не знали, как далеко способен видеть Перкар, и находились как раз в поле его зрения. Это устраивало Перкара. Он повел своих Друзей по коридору. Эрука запел детскую песенку – об охотнике-крабе и головастиках и гибкой иве. Перкар не улыбался, но от песни ему стало легче.
Вскоре они увидели впереди свет. Эрука прервал свою Песнь веселым ревом. Перкар присоединился к нему. Обитатели тьмы, казалось, обрели свое утраченное мужество и подобрались ближе, чтобы напасть на Перкара, и он не был уверен, что одолеет их всех своим волшебным мечом, хотя и продолжал подбадривать Апада и Эруку. Они ускорили шаг, и Перкар на всякий случай то и дело оборачивался.
Чем ближе они подходили к выходу, тем слабее становилось магическое зрение Перкара. Но это было добрым знаком: значит, и чудища также теряют остроту зрения, хотя Лемеи конечно же это бы не остановило. Перкару было только непонятно, отчего свет снаружи кажется ему оранжевым. Но вдруг Эрука что-то быстро пробормотал.
– Что? – спросил его Перкар. – Что ты сказал?
– Солнце заходит.
Он не сразу понял, что беспокоит Эруку: скоро наступит ночь и демоны смогут выбраться вслед за ними из пещеры.
– По крайней мере мы выберемся отсюда, – заметил Апад. – Мы не умрем под землей.
– Мы не собираемся умирать, – оборвал его Перкар. И остановился, едва не споткнувшись, потому что источник света сделался различим, а его волшебное зрение совершенно исчезло. Это был не свет заката, а факел.
VIII
ОХОТНИЦА
Обычно бледное лицо Нгангаты пылало от гнева и казалось едва ли не багровым при свете факела. Атти, стоявший позади него, был необыкновенно суров.
– Вы, остолопы, – прорычал Нгангата, – глупые, безмозглые сосунки! Что вы натворили? Что затеяли?
Перкар указал рукой во тьму коридора:
– Сейчас не время сетовать на нашу глупость. Есть более неотложные заботы.
Нгангата всмотрелся туда, где свет граничил с мраком, и нахмурился. Там ничего не было видно, но в тишине отчетливо стали слышны странные звуки.
– Понимаю, – сухо сказал Нгангата. – Перкар, ты весь в крови. Кто еще ранен?
– Это не только моя кровь, – ответил Перкар. Рана на его плече почти совсем затянулась, хотя боль была такой, какой Перкар доныне не испытывал. Казалось, в плечо ему воткнули сосульку.
Апад и Эрука не были ранены.
– Идем, – сказал Нгангата. – Надо пройти еще немного.
У Нгангаты и Атти были очень хорошие факелы: светили ярко и сгорали медленно. Демоны остались позади, и наконец воины, обогнув поворот, увидели впереди сияние дня. Когда они выбрались из пещеры, похоже, было уже утро, и Эрука, упав на колени, запел песнь богине Солнца. Но Атти рывком поставил его на ноги.
– Только не теперь. Сейчас вам предстоит объяснить Владыке Леса, где вы пропадали. Постарайтесь говорить убедительно, а не то всех погубите.
Эрука так был потрясен его словами, что едва сдерживал слезы. Апад, еле живой, весь был испачкан засохшей кровью. Перкар мельком оглядел свои доспехи – они также были в крови.
– Нам нужно было завладеть оружием, разве не так? Я думал…
– Что ты думал – никого не интересует, – вмешался Нгангата. – Важно то, что ты сделал. Владыка Леса знает уже обо всем, что вы, дуралеи, натворили.
Атти подтолкнул Апада, чтобы тот поскорее спускался с холма.
– Поторопись, – буркнул он.
– Не смей меня толкать! – внезапно оживившись, завопил Апад. Лезвие его нового меча заиграло на солнце. Перкару казалось, что это меч приводит в движение кисть руки Апада, как бы помимо его воли. Конец клинка сверкнул угрожающе рядом с Атти; в ответ он выхватил свой меч.
– Апад! – предостерегающе вскрикнул Перкар. И добавил мягче: – Апад. Убери это. Ведь ты не хочешь убить еще кого-нибудь.
Глаза Апада сверкали бешенством, но когда он взглянул на Перкара, взгляд его прояснился. Апад казался смущенным.
– Перкар, скажи им, чтобы не толкали меня. Я это го не выношу.
– Никто не тронет тебя, Апад. Убери меч. Похоже, он жаждет убивать.
Пораженный, Перкар увидел на мече следы крови. Наверное, он выбрал для Апада тот самый меч, которым была убита хранительница. Тогда он этого не заметил. Но, возможно, он ошибается: тот меч был с прямым, а этот с изогнутым клинком. Апад всегда утверждал, что мечи с изогнутым клинком – «для мясников», а с прямым – для воинов. Возможно, он прав. Апад медленно и неохотно опустил меч.
– У вас волшебные мечи! – воскликнул Нгангата с досадой и изумлением. – Отвечайте, во имя богов Неба и Земли, что вы натворили?
– Ничего хорошего, – вздохнул Перкар.
Воины спустились вниз, в безмолвную долину. Перкар хотел остановиться и немного отдохнуть. Ведь они провели под землей весь день и всю ночь. А в предыдущую ночь он почти не спал. Раненое плечо болело все сильнее, колени дрожали. Но, потрясенный, он не жаловался и не спорил. К тому же он совершенно не знал, что скажет Владыке Леса. Когда они наконец предстали перед ним, Перкару стоило больших усилий держаться на ногах.
Капака сидел на камне, дожидаясь их. Увидев, что они идут, вождь поднялся. Он был совсем седой, а лицо – еще белее, чем борода. Перкару показалось, что Капака пошатнулся, заметив кровь на их доспехах. На миг он даже закрыл глаза.
Владыка Леса сделался еще больше; он был похож на огромное дерево, потому что его косматое тело неразличимо сливалось с ветвями и корой. Глаз его, огромный и черный, казалось, не видел стоявших внизу людей. Перкару вспомнился Безумный бог. Голос Балати был так груб, что Перкар с трудом разбирал слова.
– Ты солгал мне, – сказал Балати Капаке. – От них пахнет кровью смертной женщины. Они убили ее и Украли мои сокровища.
Капака опустил голову. Наконец он заговорил, Перкар услышал в его голосе затаенное отчаяние.
– Господин, эти воины еще очень юны. Они поступили неразумно. Мы возвратим тебе твое оружие и принесем пеню за женщину.
Трудно было угадать, согласился ли с ним Балати; он с ледяной холодностью покачивал головой.
– Люди больше не получат от меня земель, – изрек он наконец. – Ступайте, пока я не потерял терпение. Это лучшее, что я могу обещать вам. Ни слова больше. Унесите прочь из моего царства это оружие. Мечи, что вы запятнали, принадлежат вам – мне они не нужны.
Вдруг Апад с диким возгласом вытащил меч из ножен. Только позже Перкар осознал, что случилось. Нгангата встал у него на дороге; меч Апада, крутясь, отбрасывал яркие лучи. Тут же Апад оказался на земле, выплевывая изо рта кровь. Нгангата наклонился и поднял упавший в сторону меч. Ападу не удалось его ранить.
– Подержу-ка я это пока, – сказал Нгангата. Владыка Леса, на которого стычка не произвела никакого впечатления, повернулся и медленно направился к лесу. Казалось, уносилась прочь груда листьев, поднятая ветром. Потом каждый лист превратился в ворону, стая ворон была огромной; она поднялась и растворилась в небе, как облако пепла.
Перкар старался не встречаться взглядом с Капакой. Постаревший, сидел он на камне, плотно сжав губы.
– Он хотел дать нам еще три долины, дети. Три долины! – Капака вновь закрыл глаза и стиснул виски ладонями.
– Капака, – окликнул его Нгангата. – Капака, сейчас нам лучше всего уходить.
Перкар пристально взглянул на альвов. Все они выглядели взволнованными и испуганно озирались по сторонам.
– Немедленно.
Атти тронул Нгангату за плечо.
– А нельзя ли нам подождать, пока Капака восстановит силы?
Нгангата покачал головой:
– Думаю, уже поздно. Охотница и Ворон проснутся, когда рассветет, а может, и раньше. И если мы к тому времени не окажемся далеко, как можно дальше отсюда, то погибнем.
– Но… – начал Эрука.
– Он велел нам уходить, – закончил за него Перкар.
– Да. Но уж я-то знаю этих богов, и особенно Владыку Леса. Мысли их так переменчивы. Богиня и Ворон жаждут охотиться, жаждут крови. И потому нам надо спешить. Скакать во весь опор. Если мы будем двигаться достаточно быстро и верно выберем путь, то можем достичь безопасного места прежде, чем они нас схватят.
Капака взглянул на него мутными, усталыми глазами.
– Значит, мы умрем. От них нигде нельзя скрыться.
Нгангата покачал головой.
– И все же, – настаивал он, – такое место есть.
Перкар с сочувствием похлопал менга по шее. Конь тяжело дышал, и его обычно красиво лоснящийся круп был в пене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51