– Пещеры, Апад. Мы должны заглянуть в пещеры. У нас есть для этого время.
Апад старался не смотреть в глаза Перкару.
– Да, – ответил он, – я думал, что…
– Скорее, – настаивал Эрука. – Альвы будут искать нас, если мы не поторопимся.
Перкар кивнул и ускорил шаг; он шел, стараясь припомнить путь, ведущий к поляне. Ведь ему предстояло во тьме разыскивать тропинку, которая ведет к пещерам, куда он отправится с друзьями или один.
V
ОСЛЕПЛЕНИЕ
Альвы ушли недалеко от поляны; сейчас они собрались у крутого подъема, по которому карабкался ввысь лес. Здесь; на невысоком бугре, они развели костер. Богиня Огня всегда относилась к людям дружественно и была на их стороне.
Альвы также соорудили укрытия: простейшие навесы, крытые березовой корой.
– Ты думаешь, сегодня ночью будет дождь? – спросил Перкар у Атти, звавшего его под навес.
– Не сегодня ночью, но будет.
– А когда же? Надолго ли мы здесь задержимся?
К удивлению Перкара, ответил ему не Атти, а Нгангата. Оба не разговаривали с тех самых пор, как сражались в пещере.
– У Владыки Леса слабое представление о времени, – сказал Нгангата. – Возможно, нам предстоит провести тут несколько дней и ночей. Этого нельзя знать наверняка.
– Почему Владыка Леса отослал нас прочь? Почему мы не с нашим вождем?
Раздражение мелькнуло на широком лице Нгангаты: это значило, что ответы его – нечто вроде дара, который Перкар не должен воспринимать как должное. Перкар почувствовал, как краснеет, но только не от гнева. Он отступил на шаг от костра, чтобы не заметили, насколько он смущен.
– Владыка Леса плохо понимает, что такое люди, – ответил Нгангата. – Он думает, мы такие же, как Охотница или Карак.
– Он принимает нас за богов? – спросил Перкар, желая продолжить разговор с Нгангатой.
– Нет. Ворон и Охотница – боги сами по себе, но они неразрывно связаны с Балати, как листва с деревом. Или, к примеру, ясень. Каждое дерево стоит отдельно, но весь лес растет от одного общего корня.
– И он думает, что мы также связаны с Капакой?
– Да, и он не может думать иначе, – ответил Нгангата. – К тому же Капака мудр, и он сумеет лучше нас обговорить с Балати это дело. А нам позволено относить ему пищу и воду, Балати на нас и не взглянет.
– Ты говоришь, Капака мудр, – сказал Апад тихим, бесцветным голосом. – Значит, мы глупцы?
– Я только хотел сказать, что мы не настолько мудры, как Капака, – мягко ответил Нгангата. – Это не обидно, потому что так оно и есть.
– Мы здесь не для того, чтобы спорить, – поспешно вмешался Атти.
Апад всем своим видом показывал, что он мог бы и поспорить, но не станет. Несколько дней назад Апад пытался затеять драку с Нгангатой, но это ему не удалось. Ответы Нгангаты не были оскорбительны, и Перкар знал, что, если Нгангата намерен оскорбить открыто, он это сделает. Сражение в пещере произошло не случайно, не из-за небрежной обмолвки. Нгангата вызвал Перкара на бой, но не стал сражаться. Апад и Эрука за вялыми ударами Нгангаты не могли угадать, насколько тот силен. Зато Перкар терялся в догадках, отчего его противник не стал драться с ним всерьез. Он сгорал от стыда при мысли, что Нгангата испытывал его и что он, Перкар, не выдержал это испытание.
Но почему это его так волновало? Нгангата не воин, он не имеет Пираку. Что ему, Перкару, уважение какого-то полуальвы?
Однако Перкар знал наверняка одно: сегодня ночью он предпочел бы отправиться в пещеры с Нгангатой, а не с Ападом и Эру кой, хотя друзей своих любил конечно же больше, чем Нгангату.
– Мне нужно принести дары, – сказал им Перкар. Он бросил немного ароматической смолы в костер для богини Огня и затем неслышными шагами ушел во тьму, окружавшую стоянку. Там он принес дары своему мечу и богу Ко, который выковал его. Он принес дары и своим доспехам, развернув их перед собой. Богам гор Перкар не предложил никаких даров – ему не хотелось привлекать их внимание.
Перкар торопился, как если бы его что-то подстегивало. Если он собирается идти в пещеры Владыки Леса, надо отправляться туда немедленно; как знать, может, Владыка Леса и Капака уже сейчас пришли к соглашению? К костру конечно же лучше не возвращаться. Нгангата и Атти всегда настороже, а сейчас они подумают, что Перкар задержался, принося жертвы богам. Они не сразу спохватятся и начнут искать его, а потом будет уже поздно. А может, они улягутся спать и потому совсем не заметят его исчезновения. Ему хотелось бы идти с Ападом и Эрукой, но Перкар собрал всю свою волю и утвердился в решении, что должен идти один; ведь он не намерен сражаться с богами, кроме одного – Речного Бога. Он, Перкар, не собирается ссориться ни с Владыкой Леса, ни с родственными ему богами. Он и славы себе не ищет, не мечтает быть воспетым. А ведь именно этим бредят его друзья. Прекрасная затея, но безумно опасная. Перкар видел Владыку Леса, понимал, у кого собирается украсть волшебное оружие, и вовсе не чувствовал себя могучим героем, вроде тех, кого воспевает Эрука.
Перкар натянул кольчугу, и ледяной холод коснулся его плеч. Сталь была тяжела и неудобно давила на тело. Он уже готов был снять ее и вернуться назад, к костру. Но не сделал этого. Ему предоставлена единственная возможность: если он не отправится в пещеры сегодня вечером, он уже никогда туда не попадет, и, независимо от того, чем кончится разговор между Капакой и Балати.
Страх едва не лишил его разума, едва не заставил позабыть о Пираку, о подвигах… Но было и еще одно соображение. Сколько раз она говорила ему, что ей ничем нельзя помочь? Сколько раз умоляла забыть ее? Она была богиня и разбиралась в подобных вещах лучше, чем он.
Богиня – но не воин. Она не знала, что способен совершить воин, владеющий волшебным оружием.
И потому Перкар расправил кольчугу и надел шлем с плюмажем из конского волоса и наголенники. Быстро оглянувшись, он пошел вдоль стены ущелья, ища тропу, которая вела к пещерам.
Вокруг стояла непроницаемая тьма, хотя отдельные мерцающие пятна говорили о том, что Бледная Королева уже взошла. К счастью, лес был просторен и открыт, и потому Перкар не сбился с пути. Ему хотелось бы неслышно прокрасться к своей цели, но везде, где его задевала ветка или нога натыкалась на пень, доспехи его протестующе звенели. К тому же Перкар не знал, в нужном ли направлении идет. Он готов был уже зажечь факел – но это привлекло бы внимание всей округи, и потому Перкар продолжал брести наугад.
Перкар так и не обнаружил тропы, а луна зашла. Здесь темнее, чем в гробу, темнее, чем в любой пещере. Перкар поискал хоть что-то подходящее для факела, но не нашел. Наконец, чувствуя себя совершенно слепым, он опустился на холодную землю и сел, прислонившись к дереву. Он услышал, как несколько голосов зовут его по имени, но не был уверен, что это ему не мерещится. В любом случае он не должен отзываться. Это было бы так глупо, так унизительно, и он уже отчетливо видел презрение на лице Нгангаты. Опираясь спиной о ствол, Перкар клял себя, пока его не сморил сон.
Чуть позже он, вздрогнув, проснулся, но было неясно, что же именно разбудило его. В лесу было все еще темно. Крик ночных птиц едва доносился издали. Перкар протер глаза и понял, что тьма не такая уж непроницаемая. Слева от него смутно серело огромное пятно – наверное, папоротники. Скоро станет достаточно светло, и он сможет вернуться в лагерь. Перкар скажет им, что ему захотелось побыть одному. Конечно, это прозвучало бы странно, Апад и Эрука наверняка бы ему не поверили, и Нгангата догадался бы о некоей более сумасбродной причине. Но это будет лучше, чем сказать правду. У Перкара даже улучшилось настроение. Дышать стало легче. Лес сам принял за него решение; Перкар пытался разыскать пещеру с волшебным оружием (если таковое существует). Но у него ничего не вышло: и не потому, что он, Перкар, трус, – это лес скрыл от него нужный путь. Да, теперь ему значительно легче. Будь человеком, сказала она ему. Мечтай о возможном.
Свет становился все ярче, контуры деревьев – отчетливее. Перкар оглядывал землю поблизости от ствола, у которого сидел. Станет немного светлее – и он пойдет на стоянку. Он заметил следы своих ботинок на влажной, мягкой почве.
Перкар нахмурился. Одни следы пересекали другие. И это были не только его следы. Тут прошло несколько человек, и с ними – лошади. Перкар тяжело вздохнул: сердце отчаянно колотилось у него в груди. Он был у самой тропы.
* * *
В песнях входы в пещеру часто называют ртами или дверями, но Перкару они казались похожими на глаза огромного чудища. Перкар задыхался, стоя возле пещер и выбирая, в которую войти. Подъем тяжелее, чем спуск, как говаривал его дедушка. Особенно в доспехах и без лошади. Рубаха его насквозь пропиталась потом, хотя утро было холодное. Первые лучи солнца только что пробились сквозь стволы.
У Перкара не было времени для колебаний. Нгангата и Атти не знают, где он, но наверняка они уже разыскивают его, идут по его путаным следам через лес. Перкар знал, что еще может вернуться, и эта мысль смущала его. Ведь стоит ему только войти в пещеру – и он уже будет принужден к дальнейшим действиям. Перкар уже не в первый раз повторил это, как вдруг услышал человеческие голоса и бряцание оружия внизу, на тропе.
Голоса приближались. Перкар заторопился к ближайшей пещере, где он мог бы спрятаться от Атти и Нгангаты. Она была не самая большая, но и не самая маленькая, и к ней вел пологий склон, морщинистый, как веко старика. Перкар карабкался с одного обломка скалы на другой, безуспешно пытаясь схватиться пальцами за поросший мхом камень. Он был уже почти у входа, как вдруг его окликнули по имени. С неохотой – и все же не без чувства облегчения – Перкар обернулся.
Но это не были Нгангата и Атти: внизу, раскрасневшись и задыхаясь, стоял Апад, и неподалеку от него – Эрука.
– Подожди! – крикнул Апад, и они с Эрукой стали карабкаться вслед за Перкаром, но гораздо медленнее и осторожнее.
– Где Нгангата и Атти? – спросил Перкар.
– Они понесли пищу и воду Капаке. А мы сказали, что пойдем тебя искать, – отдуваясь, проговорил Апад. И он, и Эрука – оба были в доспехах и почти бегом бежали от самого привала.
– Почему ты тут один? – спросил Апад. – Ведь мы договорились идти вместе.
Перкар пожал плечами:
– Я думал…
Он запнулся, не желая объяснять, о чем он в действительности думал.
– Ты думал всю славу стяжать один, – договорил за него Апад. – Но герои всегда ходят по трое, разве ты не помнишь?
Апад взглянул вверх по склону:
– Это именно та пещера?
Перкар приподнял брови:
– Не знаю. Это ближайшая.
– Так ты не знаешь?
Перкар покачал головой.
– Эрука, – позвал Апад, – не знаешь ли ты какой-либо песни, где говорится о пещерах?
Эрука, раздумывая, сжал губы.
– Такая песня есть, – наконец признался он неохотно. – Думаю, она нам поможет.
– Ну же?
– Что нам нужно узнать?
Апад раздраженно поглядел в небо.
– Нам нужно узнать, в какой пещере спрятано оружие Владыки Леса.
– Я знаю песнь, которая может нам помочь, – повторил Эрука. – Но петь ее опасно.
– Почему?
– Любой дух может все рассказать Владыке Леса.
– Владыка Леса сейчас занят, – сказал Апад. – И потом, герои могут идти на риск.
– Почему бы тогда не рискнуть, войдя не в ту пещеру? – спросил Эрука.
Пока они разговаривали, Перкар живо вспомнил, как заблудился ночью в лесу.
– В пещере нам придется освещать себе путь, – сказал он. – Соорудим хотя бы факелы. Перкар и Апад спустились вниз, чтобы поискать ветки.
– Ищи сосновые, – сказал Апад. – Они ярче и дольше горят.
Но Перкар усомнился в этом; он знал, что отец его использовал для факелов высушенный тростник – хотя он обычно окунал его в смолу или жир. Наверху Эрука принялся петь, но Перкар отошел достаточно далеко и потому не мог разобрать слов.
Перкар нашел длинную сосновую ветку близ гниющего дерева, но сорвал также и несколько сухих тростинок, соединив их с более зелеными, у которых были не такие ломкие стебли. Когда он вернулся на тропу, Эрука уже закончил петь. Он и Апад сидели возле ближайшей пещеры и болтали ногами. Апад держал в руках нечто, похожее на флягу воти.
– Я думал, у нас больше нет воти, – сказал Перкар, поднявшись к ним.
– Я полагал, воти нам понадобится, – сказал Эрука. – Некоторые боги берут в дар только воти или вино.
– Вы обманули Капаку?
Эрука пожал плечами.
– Я и не думал его обманывать.
Он отхлебнул воти и передал фляжку Ападу. Воздух у входа в пещеру был пропитан густым, сладостным ароматом: Эрука налил немного воти в кубок, когда пел.
– Твоя песнь помогла?
– Не знаю.
Апад передал флягу Перкару.
– Воти придаст тебе храбрости, – сказал Апад.
Перкар лукаво улыбнулся.
– Разве мы вотиру? Или у тебя щит на закуску?
– Не знаю. Наверное, – ответил Апад, делая новый глоток.
Но Перкар точно знал, что Апад не вотиру: они познакомились в доме отца Апада. Вотиру пьют много воти, чтобы поддерживать боевой жар во время битвы, но и в мирное время они полны отчаянной храбрости. Ничего такого Перкар за Ападом не замечал.
– Лучше бы нам войти в пещеру, – предложил Перкар. – А не то Нгангата и Атти, возвращаясь, увидят нас.
– Ха! – фыркнул Апад. – Мы не уступим им, разве не так?
– Я знаю только, стоит Нгангате нацелить на нас свои стрелы – считай, что мы уже мертвецы.
– Он прав, – сказал Эрука, опираясь на плечо Апада.
– А где же дух? Где бог, которого ты вызвал? – спросил Апад, стряхивая его руку с плеча.
– Не знаю, – ответил Эрука. – Боги своенравны. Или песня была не та.
– Нет, – сказал голос позади них. – Твоя песнь настолько раздосадовала меня, что я отправился вас искать. А теперь давайте воти.
Все трое мгновенно обернулись, Перкар вскочил на ноги. Позади них стоял альва – но с чрезмерно выпуклыми, развитыми мышцами. Но если кожа у всех альв была бледной, у этого создания она была совершенно белой, лишенной всякой растительности. Глаза его также были белыми, только зрачки черные.
Апад осторожно поставил флягу с воти возле кубка. Альва наклонился, поднял кубок и осушил его. Не забыл он и про флягу.
– Хорошо, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51