Ну что ты в самом деле? Как? Погоди, я запишу. Так. Так! Так!! Так!!! Все? Спасибо, Сева.Приятель положил трубку. И очень внимательно посмотрел на Петровича.— Ну?— Откуда ты взял эти цифры? Только не крути.— Что? Неужели совпали?— Совпали. С одним швейцарским банком. Кроме одной буквы. Но все равно.— Блин! А я думал...— Откуда ты их взял? Откуда ты взял номера счетов?— Я же тебе говорил, мужик один дискету принес.— Какой мужик?— Ну откуда я знаю? Его мой старинный друган притащил.— Какой друган? Как его зовут? Где он живет, этот друган?Петрович замялся.— В чем дело?— Это я нашел его.— Ну?— Это я запомнил цифры и пришел к тебе.— Ну и что? Что с того?— Пятьдесят процентов...— Какие пятьдесят процентов?— Пятьдесят процентов от прибыли мне. Пятьдесят тебе. Это я его нашел. И тебе сказал. А ты не верил...— А тебе не много будет?— В самый раз.— Дурак. Этих денег не взять ни тебе, ни даже мне. От швейцарского пирога нам не укусить. Клыки коротки. Эти деньги могут добыть только очень большие люди, которые не нам с тобой чета.— Тогда двадцать пять!— Три куска. Три куска баксов. Половину сейчас. Другую после того, как дело выгорит.— За три куска я ничего не скажу! Не скажу, где он живет.— Скажешь. Им ты скажешь даже больше, чем ты знаешь. Им ты скажешь все. В общем, влип ты, Петрович. В денежную и, значит, в очень неприятную историю. И выход у тебя из нее только один — чистосердечно рассказать все, что ты знаешь. Или... Или они все узнают другими методами. С которыми лично ни тебе, ни себе я знакомиться не желаю. Так что бери причитающиеся тебе полкуска и радуйся, что легко отделался. Полтора куска сейчас. Полтора куска потом. Или... Твое последнее слово?— Я согласен...Как только Петрович ушел, его приятель поднял трубку телефона.— Позови Папу, — попросил он. — Скажи, что я. Что по делу. По очень перспективному делу. Да. Жду у телефона. Столько, сколько надо, жду...— Что тебе? — через несколько минут спросил голос Папы.— У меня к вам дело. На несколько десятков миллионов долларов.— Уж так сразу на десятков?— Ну, может быть, на несколько миллионов. Но не меньше.— А для того чтобы их взять, тебе надо ссудить пару сотен баксов наличными? Чтобы цветной ксерокс купить?— Нет, ничего такого не надо. Это живые деньги.— Даже так... Где находятся эти деньги?— В швейцарских и английских банках. На закрытых счетах. Которые можно открыть. Вам открыть.— Информация достоверная?— Более или менее.— Что ты хочешь за участие в деле?— Долю.— А если все это липа?— Даже если это липа, вы ничего не теряете. Потому что ничего не вкладываете. Но это не липа. Я сверил один из указанных мне счетов с реально существующим. Он совпал.— Хорошо. Приходи сегодня вечером. Потолкуем.— Но вы обещаете мне долю?— Я обещаю с тобой потолковать. Или этого мало?— Нет. Этого достаточно. То есть я хотел сказать, что этого много. То есть я понимаю...— Ну вот тогда и приходи.— Приду...Дело о похищенных и случайно доставшихся Иванову Ивану Ивановичу дискетах получило новый, совершенно неожиданный поворот. Глава пятнадцатая — Стучат, — сказал дежурный ночной санитар районного морга другому ночному санитару того же морга.— Что они за привычку взяли ночами ходить? Ни свет ни заря. Поди спроси, чего им надо. Младший санитар быстро вернулся.— Родственники у них тут.— Какие?— Те, которых сегодня привезли. С множественными огнестрельными. С Агрономической.— Ну и что?— Хотят их опознать.— Скажи — нельзя. Это милицейские трупы. Их без специального разрешения нельзя. Пусть в милицию идут.— Я так и сказал.— Ну?— А они сказали, что у них есть разрешение.— Ну?!— И показали, — потер палец о палец молодой санитар.— Там не одно разрешение надо.— У них много разрешений. Целая пачка.— Что-то последнее время ночами стали часто родственники приходить.— Что ты говоришь?— Я говорю, открывай. Раз у них с документами в порядке...В помещение вошли молодые, чем-то знакомые парни.— Где они? — с порога спросили они.— Кто?— Братья наши.— Там. В морозилке. Только к ним нельзя. Они опечатаны...— Да знаем мы. На, возьми разрешение. Старший санитар внимательно осмотрел и пересчитал предъявленные «бланки разрешений».— Слышь, проводи их туда, — сказал он молодому санитару. — И покажи, где розетка.— Какая розетка? — переспросил санитар.— Электрическая. Им розетка нужна... Вам розетка нужна?— Нам розетка? Зачем розетка? Не нужна нам розетка. Нам родственники нужны.Парни и санитар ушли. И тут же в дверь постучали снова.— Вам чего? — спросил старший санитар через дверь.— Нам родственников посмотреть. Которые утром поступили.— С Агрономической, что ли?— Так точно. С Агрономической. Их и надо посмотреть.— Нельзя. Ночь сейчас. И разрешение надо.— Есть у нас разрешение. Давай открывай, папаша!— Сейчас не могу. Через полчаса приходите.— Почему через полчаса?— Потому что не одни вы такие. К родственникам.— А что, кто-то еще интересовался?— Интересовался. Так что через полчаса приходите. Не раньше.За дверью о чем-то быстро и беспокойно заговорили. И снова застучали. Но уже гораздо более настойчиво застучали.Логика поиска постоянно сводила две противоборствующие, преследующие одни и те же цели стороны в одно и то же время в одних и тех же местах. Сводила и сталкивала лбами. Так, что только искры во все стороны летели.Кто-то сказал бы, что это невезуха. Кто-то — злой рок. А кто-то — нормальная практика идущих параллельными курсами ищеек...— Открывай давай!— Не могу я. Говорю же, через полчаса... В замочной скважине что-то заскрежетало, потом что-то мощно ударило в дверь, и шурупы, удерживающие засов, с треском вылетели из косяка. В морг ввалились другие парни. Чем-то похожие на первых.— Где они?— Кто?— Родственники. Которые первыми пришли.— В морозильнике.Парни переглянулись, выдернули из-под кожаных курток пистолеты, передернули затворы и двинулись в сторону морозилки. Как будто знали, где она находится.— На счет «раз»...В морозилке первые парни за руки, за ноги стаскивали с полки нужный им труп. И разворачивали большой крапивный мешок.— Вы это зачем? — подозрительно спросил сопровождавший их санитар.— Тебя не спросили, — ответил один.— Он хочет сказать, что это наш родственник и мы на время возьмем его с собой. Чтобы мамочке показать, — поправил другой.— Как же это? Нельзя это! — засуетился санитар. — У нас покойники строгой отчетности...— Ты, дядя, лучше носилки принеси. Если не хочешь недостачу покрыть. Собой, — раздраженно сказал первый.Санитар попятился к двери и открыл ее. За дверью с пистолетами на изготовку стояли еще какие-то люди.— Всем стоять тихо! И руки, руки за голову, — сказали они. — А ты иди, куда велели, — кивнули они санитару. — Нам тут с твоими гостями потолковать надо.Суетящиеся у трупа «родственники» подняли головы и взглянули в дула направленных на них пистолетов.— Вы чего, мужики?— Руки! Руки — мы сказали!— Да ладно вам, — напряженно улыбнулись «родственники». — Не будем же мы в самом деле выяснять отношения в морге. Здесь и без нас мертвяков хватает.— Руки!— Может, столкуемся?— Не о чем нам с вами толковать. Руки! Или... Или считаем до трех. Раз!— Вы что, будете стрелять?— Будем! Если вы не задерете свои клешни. Два! На счет «три» «родственники» вместо того, чтобы поднять к затылкам ладони, вдруг резко присели и, прикрывшись мертвым телом, выдернули оружие.Щелкнуло несколько выстрелов. Пули впились в труп. И в плечо и в голову лежащего за ним «родственника». Который тоже стал телом. Но другой «родственник» успел, воспользовавшись мгновением, откатиться в сторону и уронить перед собой несколько покрытых инеем покойников. Теперь его огневая позиция оказалась выгодней позиции наступающей стороны. Он лежал под прикрытием баррикады, сложенной из мороженых мертвецов, парни толпились возле входа.Они быстро оценили обстановку, попадали на пол и открыли ураганную стрельбу по лампочкам. Через мгновение в морозилке стало темно, хоть глаз выколи. Только слышалось тяжелое сопение и шевеление еще живых человеческих тел.— Слышь, боец, кончай выпендриваться, все равно мы тебя достанем, — сказал голос.— Или я вас.— Не смеши. У нас три ствола против твоего одного. Бросай оружие, пока мы все тут не замерзли.— Не пойдет.— А ты что предлагаешь?— Предлагаю разойтись с миром. А не то...— Что «не то»?— У меня граната.— Врешь!— А это мы посмотрим. Через четыре секунды.— Ты ее все равно не бросишь. Потому что сам первый... Граната — она в помещении дура.— Один хрен вы меня все равно кончите.— А может, нет?— Кончите. Вам свидетеля оставлять не след.— Бросай оружие, дурак!В темноте завозились люди. Отсвечивая вспышками, бухнуло несколько выстрелов.— Ладно, уговорили, бросаю. Послышался характерный звук сработавшего взрывателя. И граната с глухим стуком упала на пол.— Береги-ись! А-а-а!Оглушительно бахнул взрыв. Сотни осколков ударили в стены и потолок, срикошетив от них в пол, в мертвецов и в живых людей...— Что-то грохнуло, — сказал младший санитар, — надо пойти посмотреть.— Пойди посмотри.Санитары приоткрыли дверь. Из-за нее густо потянуло кислым дымом.— Живые есть?Подобный оклик в мертвецкой звучал несколько странно. Но, как ни странно, получил отзыв.— Слышь, ты, длинный. Иди сюда, — сказал голос из темноты. — Только не вздумай дергаться. Ты у меня на мушке. Сразу пристрелю.Санитар прошел в мертвецкую.— Руку дай, — сказал голос. Санитар опустил вниз руку и почувствовал, как в нее ткнулась чужая, скользкая от крови ладонь.— Тащи меня к выходу, если жить хочешь. Санитар вытянул раненого в коридор.— Куда дальше?— Дальше? Дальше в машину. Там машина в дальнем дворе. И этот пусть поможет. Иначе... Иначе пристрелю.Санитары дотащили раненого до машины, посадили на водительское сиденье.— Ключи... У меня ключи в кармане должны быть...Нашли, вставили в замок зажигания, повернули ключ. Мотор заработал.— Нам можно идти? — вежливо спросили санитары.— Что? А? Идите. И держите язык за зубами. Иначе...Санитары побежали к двери морга. Раненый тронул ногой педаль газа, проехал десяток метров и, потеряв сознание, упал лицом на баранку.— Что теперь будем делать? — спросил младший санитар.— Пить.— Что?!— Спирт пить. Дурак. До беспамятства. Только вначале пошли им карманы обшманаем. Один черт теперь здесь не работать...Утром пришедшие на работу врачи и санитары обнаружили недалеко от ворот машину с работающим двигателем, внутри которой, навалившись на рулевое колесо, сидел мертвец. Обнаружили открытые двери в морг и в морозилку. И шесть бесчувственных тел: четыре не числящихся в ведомостях мертвеца и два мертвецки пьяных санитара.Последним дали понюхать нашатырь и, дав возможность прочихаться, спросили:— Что здесь произошло?— А?— Что здесь случилось ночью?— Ночью? Ничего не случилось.— А трупы?— Какие трупы? Все трупы на месте. Согласно отчетности...Потом приехала милиция. И снова стала задавать вопросы.— Нет. Ничего не слышали. Потому что пьяными были...Дверь? Нет, не открывали. Может, и стучали. Но мы не помним. Потому что выпимши были... Выстрелы? Какие выстрелы? Не знаем ни про какие выстрелы. Мы же говорим — выпили чуток и уснули...Гранаты? Нет. Гранаты тоже не слышали. Потому что перебрали лишку...Ну говорим же — перепили.Нет.Не слышали.Не видели.Не знаем...Ну что вы, не понимаете, что ли?..Тела так и не протрезвевших санитаров оставили в покое. Тела погибших от осколков гранаты неизвестных мертвецов оприходовали и оставили там, куда они пришли по собственной охоте, собственными ногами. И где и остались.Итого еще пять трупов. К тем, что случились несколько дней назад. И к тем, что случились до них...— Да вы что? Вы с цепи сорвались, что мочите всех подряд?! — возмутился ген... товарищ Петр Семенович, выслушав доклад об имевшем место в морге происшествии. — Вы чего добиваетесь?! Вы добиваетесь, чтобы нам милиция на хвост села? Вы добиваетесь, чтобы всех нас не те, так другие...— Как так убиты? Опять убиты? Опять все убита? Да вы что?! Белены объелись?! Вы можете хотя бы одно дело решить без перестрелки?.. — взвился высокопоставленный противник товарища Петра Семеновича, который желал получить уворованную у Петра Семеновича информацию. — Ну что мне, у вас оружие, что ли, изымать? Или самому всех вас перестрелять, чтобы другим такого удовольствия не доставлять? Ведь третий же раз уже! Третий раз!!!Дело, обозначенное в официальных документах как «Дело на Агрономической», продолжало обрастать мертвецами, как снежный ком снегом. И когда этот процесс взаимного уничтожения закончится и закончится ли вообще, сказать было невозможно. Никому не возможно... Глава шестнадцатая Иван Иванович вернулся домой. В смысле к своему старинному приятелю, у которого нашел приют после всех случившихся с ним происшествий. Вернулся после почти трехсуточного отсутствия. Потому что ездил к очень дальним родственникам, у которых намеревался обосноваться, чтобы переждать в тьмутараканьей глуши не самый лучший период своей жизни. Но не обосновался. По той причине, что родственники, как только его увидели, испуганным шепотом поведали, что несколько дней назад к ним приходили из милиции и просили, если вдруг их троюродный племянник Иванов вдруг объявится у них или как-то еще проявит себя, немедленно сообщить участковому. Отчего принять они его не могут. Или могут, но только через участкового.— Ты уж извини нас. Но с властями мы ссориться не можем. Ты приехал и уехал. А нам здесь жить.— Да ладно. Я все понимаю.— Ну а раз понимаешь, то тогда лучше совсем на порог не заходи. А то кто-нибудь увидит. И участковому капнет. Сам знаешь, какие люди сволочи бывают.— Куда же мне на ночь глядя уходить? В лес, что ли?— Зачем в лес? У нас на станции зал ожидания есть...В общем, съездил...По дороге «домой» Иван Иванович купил несколько бутылок водки, которые вносил в качестве квартплаты из расчета пол-литра в неделю за каждый квадратный метр используемой жилой площади. С тоской подумал, что опять придется пить и полночи разговаривать за жизнь, и открыл дверь переданным ему запасным ключом.Но ни пить, ни разговаривать ему не пришлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43