..Периодически осматривается... Следит за временем по наручным часам... Петра Семеновича отсматривали сразу несколько постов. С четырех сторон. Так что ни одно самое малое его шевеление не могло остаться незамеченным. Две видеокамеры фиксировали каждое его движение. Еще две отслеживали подходы ко входу в аэровокзал.В 19.06 из подъехавшего такси вышел молодой человек с небольшим «дипломатом» в руке. И прошел в двери.— Лампас проследил взглядом мужчину в темно-синем костюме, с портфелем-"дипломатом", направляющегося ко входу в вокзал. После чего посмотрел на часы...Первый исполнитель прошел.Второй проследовал в здание аэровокзала в 19.12.Третий еще спустя семь минут.Четвертый...Пятым был капитан Борец. Капитан был в этой пятерке главным. Потому что был «носильщиком». Капитан был «заряжен» дискетами. Они помещались у него в подошвах обуви — в массивных не по погоде и не по его сугубо штатскому виду армейских ботинках. А что поделать, если в модельные туфли дискеты не поместились бы. Конечно, нелегалы-разведчики нашли бы гораздо более надежный и менее травмоопасный для дискет способ транспортировки. Но бойцы генерала Петра Семеновича не были нелегалами. Они были просто разведчиками. Армейскими разведчиками. Которые умели переползать на брюхе нейтральную полосу, ориентироваться на местности, выслеживать узлы связи и скрытные командные пункты, снимать часовых, заметать следы, вести неравный бой, убивать и умирать. Все прочие премудрости конспиративных методов работы они осваивали по ходу. Дискеты в подошве было одно из таких изобретений.19.38 — отметил Петр Семенович время. График соблюдался очень точно. Укладываться в отведенные для действия нормативы армейские разведчики умели.Петр Семенович допил минералку и встал.— Группа в сборе. Лампас направляется в здание вокзала...Регистрация должна была закончиться через пятнадцать минут.— Пугало на исходные, — распорядился Первый.Пугало безучастно сидел в зале ожидания. Пугалу все было до лампочки, потому что у него ныло искалеченное, избитое тело и всякое движение отзывалось в нем болью. Пугалом был Иванов Иван Иванович.— Поднимайтесь, — велели ему. Иван Иванович встал.— Идите, — подтолкнули его в спину.— Куда? — спросил Иван Иванович.— Вон туда. Встаньте возле стенки и стойте.— И все?— Суньте правую руку в карман пиджака. И, если сможете, улыбайтесь.— Как улыбаться?— По возможности загадочно. Иван Иванович пошел.— Погодите. Мы не сказали вам, что делать дальше.— Что делать дальше?— Через полчаса, если не будет других приказаний, проследуете к выходу из аэровокзала, сядете в рейсовый автобус и поедете... Куда глаза глядят поедете. Мы будем рядом и, когда убедимся, что за вами нет слежки, подберем вас.— Тогда я пошел?— Идите.На ватных ногах Иван Иванович прошел к указанному месту, встал, навалившись спиной на стенку, и, как велели, осклабился. По сторонам он не смотрел. Все происходящее вокруг его не волновало. Его интересовали только цифры минут на электронном табло, от которых он не отрывал взгляд.— Пугало на месте, — доложили Первому. И тут же доложили еще:— Лампас вошел в здание.Петр Семенович шел по холлу аэровокзала. Первый этап операции прошел очень гладко. Никто не опоздал, никто не отклонился от предписанного ему маршрута, слежки не было. Осталось пройти паспортный и таможенный контроль. Первым переступить барьеры ограждений и переступить государственную границу должен был Петр Семенович.Генерал не спеша двигался к стойке регистрации, внимательно оглядываясь по сторонам. И потому почти не смотрел вперед. А когда посмотрел...Когда Петр Семенович посмотрел вперед, он остановился. Словно налетел на невидимую преграду. Словно с ходу расшиб о ее прозрачную броню лицо. Потому что его лицо изменилось до неузнаваемости.Возле стойки регистрации, прислонившись к стене, стоял гражданин Иванов! И издевательски улыбался.Наверное, все прочие проходящие мимо пассажиры посчитали бы, что гражданин Иванов улыбается идиотски. И сам он весь какой-то малость странноватый. Но ведь случайные пассажиры не знали, что этот странноватый на вид гражданин умеет стрелять с двух рук и без промаха попадать в чужие головы. Что этот гражданин ухлопал людей больше, чем стоит сейчас возле стойки регистрации!Петр Семенович не мог воспринимать гражданина Иванова адекватно. Хотя бы потому, что он стоял здесь, в аэропорту, на пути генерала Петра Семеновича.Как он здесь?!Откуда он узнал?!Что он собирается делать?!Иван Иванович ничего не собирался делать. Он стоял, улыбался и держал руку в правом кармане. Как ему велели.«Ну зачем, зачем, зачем он здесь?!» — звучал в голове генерала один-единственный, но самый главный вопрос.Убить его?Но тогда почему он не стреляет?Арестовать?Но тогда где группа захвата и понятые?Воспрепятствовать его выезду за границу?Вполне может быть. Это более похоже на правду. Просто не пустить за границу. Чтобы не дать возможности генералу запустить руку в известные ему банковские счета. Чтобы запустить ее потом туда самому!Вот он, ответ на все вопросы!Гражданин Иванов охотится за партийным золотом! Всегда охотился! Все это время охотился! И убивал людей, посягавших на его богатство. Гражданин Иванов охранял швейцарский сундук с золотом, который, как считал он, принадлежит ему! И значит? И значит, он будет охранять его любой ценой. И будет стрелять!Петр Семенович резко развернулся и пошел в противоположную той, куда направлялся, сторону. Пошел к выходу.Путь через границу был заблокирован. Был заблокирован непонятно откуда взявшимся гражданином Ивановым.Десятки глаз и две видеокамеры проследили путь Лампаса от стойки регистрации к выходу. И еще пять пар ничего не понимающих глаз его бойцов.Почему генерал вдруг передумал? Вдруг решил вернуться?Почему?!!Капитан Борец быстро встал с кресла, где ожидал своей очереди к прохождению регистрации, и пересек зал поперек траектории движения генерала. Возле генерала он споткнулся и случайно, но довольно болезненно, задел его плечом.— Извините, ради Бога! — сказал он.— Человек у стойки, — скороговоркой ответил ему генерал. — Проследить. Если один — взять. Доставить ко мне на дачу. И допросить. Ключи от машины и дачи в урне на входе. Я — у себя.Генерал вышел на улицу, подошел к урне и бросил в нее скомканный авиационный билет. Вместе с ключами от дачи.Генералу ничего не оставалось, как вернуться на свое рабочее место. Где стены помогали. И переждать опасность в хорошо укрепленном командирском блиндаже. Отправив на передний край, на разборку и выяснение ситуации рядовой состав. На который все и свалить, если гражданин Иванов представляет не себя, а чьи-то играющие против генерала силы. А если себя, то допросить и шлепнуть. Потому что больше его терпеть невозможно!Спустя три минуты после ухода генерала к урне подошел капитан Борец и, случайно уронив в нее авторучку, поднял. Вместе с ключами.Еще через двенадцать минут из здания вокзала вышел гражданин Иванов. И пошел к автобусной остановке. Следом за ним двинулись четыре держащиеся поодиночке фигуры.— Пугало садится в рейсовый автобус в сопровождении «чужих», — доложили Первому. — Что делать с «чужими»? Сообщите, брать ли «чужих»?— Отставить брать! «Чужим» не препятствовать. Организовать сопровождение автобуса. Наблюдателей ближнего круга убрать! — распорядился Первый.В стороны от автобуса разошлись несколько неприметных мужчин.— Но они же возьмут его! — удивился майор Проскурин.— Пусть берут, — сказал генерал Трофимов.— И убьют...— Очень хорошо, что убьют. Если они его убьют, мы получим дополнительный аргумент в борьбе против фигуранта. И получим возможность подчинить его своей воле. Потому что против убийства прокурор возражать не сможет. Против чистой воды уголовщины никакие связи не помогут. Нам желательно прямое преступление. Нам нужно это преступление.А Иванов... Иванов свое дело сделал. Иванова можно выводить из игры. Лучше чужими руками... Глава семьдесят первая Иванов Иван Иванович уже четвертый час катался на городском транспорте. По определенному ему маршруту «куда глаза глядят». Вначале его глаза глядели в сторону центра. Потом на север. Потом на юг.Иван Иванович садился в автобус, выходил из автобуса, перебирался в троллейбус, из него в трамвай и снова в троллейбус. И во все эти троллейбусы, автобусы и трамваи садились его старающиеся оставаться невидимыми спутники. Если трамвай был двойной — они садились во второй вагон, когда Иванов ехал в первом. Или в первый. Если он облюбовывал второй. В автобусах-гармошках они устраивались в дальнем от Иванова конце салона. Но во всех случаях, где бы ни находились, они очень внимательно отсматривали окружающих пассажиров, чтобы не пропустить дважды мелькнувшее лицо. Потому что дважды мелькнувшее лицо могло свидетельствовать о слежке. Но такие лица не мелькали. Только разные лица. Разные мужские, женские и детские лица уже четыре часа подряд.Слежки не было. А транспорту оставалось ходить еще только час. И значит, пора было на что-то решаться...Может быть, даже сейчас решаться. Потому что Трамвай был практически пуст. Если не считать семерых пассажиров: Ивана Ивановича, четверых, во главе с командиром, бойцов и еще какой-то случайной парочки на переднем сиденье. Почему бы и не сейчас. Если все равно...Капитан Борец кивнул одному из бойцов на засидевшуюся в трамвае парочку. Тот встал и пошел вперед. Он подошел, навис над мешающими операции пассажирами и хамоватым голосом спросил:— А у вас билеты есть?— Тебе чего надо? — спросил, отвлекшись от созерцания любимого профиля, парень.— Билеты надо.— Да пошел ты...К первому «контролеру» подошел еще один.— Ты чего грубишь при исполнении? — спросил он. — Давай билет или плати штраф.Парень оценил фигуры «контролеров» и вытащил из кармана штраф.— И за телку тоже, — потребовали «контролеры». Парень вытащил еще несколько купюр. Ну что за идиот попался! Вместо того чтобы тикать из трамвая, он деньгами сорит.— Мало, — сказали «контролеры», — платите по ночному тарифу.— А это сколько?— Это втрое.Парень потянулся к карману.— Впятеро, — поправил один «контролер» другого.— Да вы что, мужики! Озверели, что ли?— Тогда покиньте транспорт. Во избежание... Безбилетник поднялся и увлек за собой девушку. Посторонние лица покинули салон.Капитан Борец подошел к сиденью, где безучастно сидел гражданин Иванов.— У вас свободно? — спросил он. Иванов кивнул.Капитан плюхнулся на сиденье. На сиденье сзади сели два его бойца. И спереди один. «Объект» оказался в коробочке.— Время не скажешь? — спросил капитан.— Что?— Время, говорю, скажи!Иванов машинально потянул вверх по руке рукав пиджака. И в то же мгновение в кисти ему вцепились две руки. Еще две в плечи, жестко вжимая тело в сиденье. И еще две в горло.Чей-то оттопыренный большой палец сноровисто нащупал его сонную артерию и вдавился в кожу, пережимая ток крови, направленный в мозг.В глазах у Ивана Ивановича потемнело, и он потерял сознание.— Не давай ему приходить в себя. Дави его, — распорядился капитан. — До машины продержим, там пристукнем, чтобы не трепыхался, привезем, приведем в порядок и учиним допрос. Как тому «языку». По законам военного времени. Так что скажет... Все скажет. Даже то, что не знает, скажет. Никуда не денется...Бойцы подхватили бесчувственное тело на руки и, приговаривая: «И где же ты так набрался, пьянь?» — поволокли к выходу из трамвая...— Первый, говорит Седьмой. Пугало упаковано. Как слышите меня?— Слышу вас.— Что нам делать?— Ничего не делать. Сопровождать... Через сорок пять минут «наружка» доложила, что «запакованное Пугало» доставлено на какую-то дачу по адресу...Майор Проскурин запросил принадлежность дачи. И узнал, что дача принадлежит генералу Петру Семеновичу.— Пугало на даче Петра Семеновича, — доложил майор генералу Трофимову.— Уверен?— Уверен!— Ну, значит, все. Теперь точно все! Теперь никуда Петру Семеновичу не деться. Теперь надо лишь дождаться, когда они...Судьба Иванова Ивана Ивановича была предрешена... Глава семьдесят вторая Жена Петра Семеновича ехала на дачу. Потому что дома был муж. Который обещал уехать в командировку, но почему-то не уехал. Почему-то в самый последний момент вернулся.Пришлось срочно переориентироваться. Пришлось ехать на дачу. Где, конечно, гораздо хуже, но тоже ничего. Потому что качество вечера зависит не от окружающего интерьера, а от состава участников. В этот вечер состав участников обещал быть неплохим. Она, жена Петра Семеновича, и он, друг семьи в отсутствие главы семьи.Машина жены Петра Семеновича свернула к даче и замерла возле ворот.— Там какая-то машина, — доложил один из бойцов капитану Борцу.— Какая машина?— Откуда я знаю какая. Я только знаю, что машина стоит у ворот.Капитан подбежал к окну и выглянул из-за шторки.— Черт! Кажется, это его жена!Растерянные бойцы замерли вдоль стен. Они знали, как нейтрализовать вооруженные до зубов караулы противника и как остановить надвигающиеся на огневые позиции танки, но совершенно не знали, что делать с женами генералов.— Всем рассредоточиться, — подал капитан полевую команду. — Ну, в смысле спрятаться.— Где?— Кто где может! И сидеть как мертвые!— А этот? — показал один из бойцов на пребывающего без сознания Иванова.Женщина уже открыла и распахнула ворота.— Черт возьми! Этого... Этого давай... В шкаф давай!— Здесь нет шкафов.— Должны быть. В спальне должен быть! Бросьте его туда. Вряд ли она надолго. Заберет что-нибудь и уедет.— А если не уедет?— Уедет. В крайнем случае ее мужу позвоним... Жена Петра Семеновича въехала в ворота, остановилась, вышла из машины и подошла к двери. Бойцы врассыпную бросились кто куда. И замерли.Женщина открыла дверь, сбросила в коридоре туфли и босиком прошла сразу... в спальню. Оставив входную дверь незапертой. Потому что друг должен был прибыть сразу же следом за ней. А у нее был не тот возраст, чтобы разоблачаться под взглядами мужчин. Она предпочитала освобождаться от одежды заранее и встречать любовников сразу в постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43