— Контратака... Контратака... — прошелестело по казарме. — — Приготовиться...Через мгновение противники должны были сойтись вплотную. Сойтись на ножах. Через мгновение должно было случиться самое страшное, что только бывает на войне. Рукопашная схватка.Бойцы дослали в пистолеты патроны, сцепили враз вспотевшие пальцы на рукоятках ножей, а те, которым повезло меньше, выломали из кроватей железные ножки, выставив их рваным железом вперед.— Разом! — крикнул чей-то голос.Десятка полтора фигур рванулись вперед. Навстречу в упор ударившим выстрелам. Кого-то пули нашли, но подавляющее большинство сквозь огненную завесу прорвались. Прорвались благодаря прикрывшим их своими уже мертвыми телами товарищам.— Вперед!!!Выстрелы стихли. Потому что стрелять уже было невозможно. Не в кого. Обе стороны сцепились в один шевелящийся, ругающийся, сверкающий лезвиями ножей и оскаленными зубами клубок. Каждая рука нашла чужое горло. Каждый нож — живые человеческие кишки.— А-а! Гад!!!— Мужики! Осторожно! Это я!Удар! Стон. Предупреждающий окрик. Новый удар. Молниеносный, потухший в человеческом теле блеск штык-ножа. Дикий вскрик. И тут же агонизирующий хрип.— На! Получи!— Сзади!Звон столкнувшегося в воздухе железа — ствола автомата и ножки от кровати. Лезвия ножа — с лезвием ножа. Глухие, с хрустом ломаемых хрящей удары кулаков по лицам. Шлепанье выплюнутых изо рта вместе с кровью зубов. Мертвый стук ударившихся о пол поверженных тел.Возня, сопение, проклятия, стоны.И безумное желание убить, чтобы остаться в живых самому!— Ну все...— Не надо!!!— Надо! Или ты меня, или я... Драка была короткой, но драка была смертельной.Во дворе казармы послышались крики. И послышались выстрелы. Похоже, очухались бойцы в соседних казармах. И пятерки прикрытия приняли бой. Сколько они смогут сдерживать превосходящие силы противника? Сколько те будут вскрывать оружейки, разбирать и заряжать оружие, согласовывать свои действия? Минуту? Две? Три? Нет, пожалуй что, пять.Значит, еще пять-шесть минут, и ситуация в корне изменится. Для пришедших сюда изменится. Драка пойдет на два фронта. Наступающие окажутся зажаты в казарме, из которой уже никогда не выйдут. Живыми не выйдут.— Уходим! — скомандовал майор Сивашов. Люди в камуфляже попытались оторваться от своего в трусах и майках противника. Но это было нелегко. Потому что разойтись на дистанцию в несколько метров значило разойтись на расстояние выстрела. Который неизбежно прозвучит.Рукопашка так просто не заканчивается. Рукопашка обычно заканчивается гибелью или безоговорочной капитуляцией противника.— А, сволочь! Отцепись, сволочь! Снова удары, блеск штык-ножей, вскрики. И требовательный, все перекрывающий голос Сивашова:— Раненых с собой! Быстрее! Быстрее! Резкий отчаянный отрыв, обмен встречными выстрелами. И мгновенное отступление обороняющихся в глубь казармы. Чтобы под автоматные очереди не попасть.— Сколько?— Пятеро!— Должны быть еще двое. Ищи еще двоих. Переползая через мертвые тела, бойцы майора Сивашова искали своих раненых и погибших товарищей. Которых не хотели оставлять врагу. Двое, отступив к флангам, прикрывали работу «санитаров», высунувшись из-за кроватей и поливая казарму длинными, опустошающими рожки автоматов очередями, не давая противнику возможности поднять голову из укрытий.— Все?— Все!Живые, раненые и мертвые собрались вместе.— Сейчас будут гранаты! — заорал кто-то из остававшихся в казарме.Гранаты должны были быть. Потому что только они могли обеспечить надежное прикрытие тылов и гарантировать от ударов в спину. Но гранат не последовало. Возможно, потому, что жертв и так хватало.— Мы еще вернемся! — пригрозил последний уходящий боец.— Давай, давай! — закричали ему из темноты казармы.На улице бойцы взвалили мертвых и раненых на плечи и, ощетинившись во все стороны дулами автоматов, двинулись к забору. В тылу, огрызаясь редкими выстрелами, сдерживали наступательный порыв противника пятерки арьергарда. Им повезло. Они, если не считать нескольких средней тяжести огнестрельных ран, обошлись без потерь.Забор форсировали с ходу, выстраивая из своих тел пирамиды, по которым, как по лестницам, поднимались и спускались носильщики с ранеными и убитыми.— Быстрее, быстрее!Бойцы нырнули в недалекие кусты.— Прикрытию занять оборону!Пятерка арьергарда расползлась по земле, залегла за пеньки и валуны, приготовившись к бою. Им предстояло отвлечь и стянуть на себя преследующую разведгруппу сил противника. И сдерживать по меньшей мере тридцать минут. И умереть, если не будет другого выхода. И если эти тридцать минут не истекут.Десять минут.Пятнадцать.Двадцать.Двадцать пять...Никакого преследования. Только какие-то крики и суета за забором. Похоже, не до того им, чтобы бегать за ушедшей в неизвестном направлении боевой группой. Похоже, они раны зализывают.— Приготовиться к движению!Пятерка арьергарда разобралась в колонну и с места, бегом, двинулась в исходную точку. Через час пятнадцать минут они вышли к грунтовой дороге, где еще через пять минут прошли крытые брезентом военные «КамАЗы». Машины притормозили, принимая на борт последних пятерых бойцов. Задние пологи опустились, и машины рванулись к близкому шоссе.Не санкционированная начальством операция была завершена. С незначительными боевыми потерями... Глава тридцать девятая — Где?— Войсковая часть 21344.— Когда?— Сегодня ночью.— Кто распорядился?— Мы думали, вы.— Кто руководил операцией?— Майор Сивашов.— Майора Сивашова ко мне. Немедленно!— Немедленно не получится.— Почему?— Он в санчасти.— Ранен?— Ранен.— Тяжело?— Не очень. В плечо и ногу. В настоящее время находится на перевязке.— На... делать мне на его раны. Ко мне, и немедленно! — трахнул по столу кулаком Петр Семенович так, что стакан в подстаканнике подскочил.— Есть!Майора Сивашова сдернули с медицинской кушетки, где ему доворачивали на правую ногу последние метры бинта, подхватили под руки, бросили на инвалидную коляску и привезли пред светлые очи начальства.— Все свободны! — отпустил хозяин кабинета сопровождающих раненого. Не участвующие в экзекуции служащие не мешкая покинули помещение.— Ну?! — еле сдерживая себя, спросил Петр Семенович. — Что молчишь?— Разрешите доложить, товарищ... Петр Семенович.— Давай, давай. Докладывай уже...— Согласно ранее полученному приказу, проводя проверку изъятого с места боя на улице Агрономической оружия, нами было установлено место Дислокации сил противника...— Не «нами». Ты за чужие спины не прячься. Ты за себя отвечай, — сердито поправил Петр Семенович.— Мной, — поправился майор, — было установлено место дислокации сил противника и в непосредственной близости от его позиций оборудовано несколько долговременных наблюдательных пунктов. Проведенное скрытое наблюдение подтвердило наличие на территории войсковой части личного состава, участвовавшего в бое на Агрономической.— Узнали, значит?— Так точно. Узнали. В общей сложности было идентифицировано до отделения личного состава противника, после чего было принято решение о проведении боевой операции на территории войсковой части с целью уничтожения оказавшего с противление врага и взятия «языков»...— Кем принято?— Что?— Решение кем принято?— Мной.— Так, ясно, продолжай.— Операция планировалась, исходя из учета рельефа окружающей местности, внутреннего расположения строений войсковой части, времени суток и режима несения караульной службы, и была предварена вылазкой передовой разведки, которая нейтрализовала действующие караулы.— Совсем... нейтрализовала?— Никак нет. На время.— Что дальше?— Дальше... Дальше был нанесен удар по месту дислокации основных сил противника при поддержке двух выделенных в прикрытие пятерок.— Ну? Ну и что?— Противнику был нанесен значительный урон в живой силе...— И технике?— Нет, техники не было.— А ваши потери?— Незначительные.— Незначительные — это какие?— Четыре человека убиты, трое тяжело и четверо легко ранены.— Ну да, для полномасштабных военных действий, к которым ты уже, похоже, привык, это действительно пустяк. Подумаешь, отделение туда, отделение сюда...— Но для подобного рода боя это действительно...— Может быть, если иметь в своем распоряжении полнокровную дивизию, мобилизационные пункты в тылу и объявленную войну, чтобы не отчитываться за каждого мертвеца как за допущенное ЧП.— Но я...— Знаю, что ты! «Языки» где?— "Языков" взять не удалось. Мы выносили своих раненых.— А на хрена ты туда ходил, если «языков» не взял? Какой прок с твоих покойников? Что с тех, что с этих?— Виноват...— Ты же мне четвертое происшествие на шею повесил. Которое никакого проку не принесло. Четвертое! Как мне потери списывать? Опять машины переворачивать и гранаты взрывать? Не часто ли?Майор молчал, потупив взор.— И кто тебе вообще дал право туда ходить? Без соответствующего приказа. Почему ты мне не доложил?— Вас не было на месте.— А где я был?— Не могу знать.— А не на месте ты меня не мог поискать?— Я опасался, что противник может изменить место своей дислокации, и тогда найти его будет невозможно. Нужно было спешить.— Поспешил?— Так точно. Поспешил.— Ну вот и насмешил! Всех, кого только можно. Положил треть личного состава, а дело не сделал. Вообще ничего путного не сделал!— Никак нет. Я отомстил...— Кому?— Врагу. За наших ребят, которых они на Агрономической...— И в довесок к ним еще четверых положил?Даже не имея гарантии, что отомстил тем, кому следовало отомстить.— Я тем отомстил, кому надо было отомстить!— А как же этот, как его, гражданин Иванов? Который в первом бое трех твоих парней в башку...— Ничего, и до него доберусь!— Если найдешь...— Уже нашел.— Как так нашел?!— Так и нашел. Сказал найду — и нашел!— Когда?!— Накануне боя.— Каким образом?— Почти случайно. Через знакомых, которые его охраняют.— Где охраняют?— Везде охраняют. Где он только появляется. Даже в сортире охраняют.— Говори яснее.— Проводя розыски, я обратился ко всем своим бывшим сослуживцам, которые работают в милиции, безопасности и охранных предприятиях. Чтобы они по своим ведомствам справки навели.— Ты что же это делаешь?! Кроме того, что устраиваешь бои местного значения, еще и на каждом углу о наших делах треплешься?— Никак нет. Я никому ничего не говорил. Я показывал милицейскую ориентировку. И говорил, что изображенный на ней человек одного из моих бойцов убил. В связи с чем я оказываю содействие следствию.— И ты думаешь, что им трудно сопоставить человека на ориентировке, происшествие, в связи с которым он разыскивается, тебя и через тебя нас? Ты думаешь, они такие идиоты, чтобы не распутать всю ниточку, когда им в руки сунули ее кончик?— Никак нет. Они порядочные люди. Я их знаю много лет и готов отвечать за них головой.— Своей? Или опять личного состава?— Никак нет, своей.— Что они тебе сказали?— Разыскиваемый гражданин обратился в охранное агентство, где работает хороший знакомый одного моего бывшего однополчанина по Забайкальскому военному округу, к которому он обратился за помощью в розыске. Тот узнал его. И сказал, что он нанял пятерых телохранителей.— Зачем?— Наверное, охранять себя.— Что, действительно пятерых?— Так точно.— Крутой он. А ты еще сомневался, что он профессионал. А он не просто, он умный профессионал. Который предпочитает перестраховаться и кроме одного своего, без промаха бьющего ствола, еще пятью стволами и еще пятью телами прикрыться.— Или трусливый.— Дурак ты. Настоящий профессионал в одиночку не действует. Потому что даже самый непобедимый боец спать должен. А во сне что профессионал, что дитя малое — все едино. Подходи и дави голыми руками.Умный он. И оттого самый для нас опасный. И самый нам нужный. Потому что то, что мы ищем, уверен, у него в надежном месте схоронено. Иначе давно бы всплыло.— Прикажете его...— Ничего не прикажу. Тебе — уже ничего. Ты, со своими общевойсковыми привычками, меня утомил. И наследил везде, где только возможно. Того и гляди по тем следам ко мне в гости безопасность или ГРУ заявится. Все. Хватит мне полномасштабных боевых действий. И трупов хватит. Считай, твоя работа кончилась.— И что же мне делать?— Ничего. Повышать боевую и политическую подготовку. И отписываться от допущенных потерь личного состава. В общем, бери своих оставшихся в живых орлов и дуй на полигон. Месяца на три. Чтобы глаза мои... Если понадобишься — вызову.— Кому передать дела?— Кому? Заместителю своему передай. Пока мы подходящую кандидатуру подыщем.— Когда сдавать дела?— Завтра сдавать. С утречка. И вот что, позови-ка ты ко мне своего «замка». Прямо сейчас и позови.— Есть!Все-таки хороший мужик майор. Хоть и дурак. А может, потому и хороший, что дурак. Умный бы никогда в ту часть не сунулся, стороной бы обошел, несмотря ни на какие моральные обязательства. А этот на пули полез, чтобы отомстить за своих бойцов. Через то и пострадал.Впрочем, свое дело он в конечном итоге сделал. Иванова нашел. И противника вычислил. Которого теперь уже можно не опасаться. В принципе все, что требовалось, сделал. Правда, в развернутом строю, прямолинейно, нахрапом, как нормальный пехотный, не искушенный в интригах разведки майор.Как смог сделал.Хорошо для дела сделал.Плохо для себя сделал...Ну да это война. Где майоры решают задачи майоров. А генералы — генералов. И где генералы всегда правее майоров. И имеют право распоряжаться их судьбой...Время майоров кончилось. По вине майоров. Пришло время капитанов...«Замок» явился через полчаса.— Товарищ генерал, капитан Борец по вашему приказанию...— Товарищ Петр Семенович.— Так точно. Товарищ Петр Семенович...— Здорово, капитан. Зачем вызвал, знаешь?— Никак нет.— Должность принимать вызвал. Твоего бывшего командира. Чем занимался он, знаешь?— — Тем же, чем мы.— А как командир?— В общих чертах...— Ну вот теперь узнаешь в конкретных. И все, что узнаешь, хранить будешь крепче, чем военную тайну. А если не будешь... То сам понимаешь.— Так точно, понимаю.— Соответственно получишь повышение в звании, улучшение жилищных условий, высокооплачиваемую работу для жены, прибавку к основному окладу до сорока процентов от ранее бывшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43