Серега взял кусок хлеба и обмакнул в соль.
– Статейку одну дочитать хотел. Про тетку. Интересно, знаешь, написано – не оторваться! И не узнаю теперь, чем там дело кончилось…
– Что за статейка? – рассеянно поинтересовался маг. Он заложил руки за голову, глядя в небо, мерцающее холодными осенними звездами. Оно казалось совсем таким же, как и то, другое, раскинувшееся совсем над иной землей, за тысячи миров отсюда. А звезды… Он прищурил глаза и пригляделся. Звезды складывались здесь совсем в иные созвездия, незнакомые и непривычные глазу, и что они означали, Тильвус не знал.
– Говорю же, про тетку одну, – пояснил Серега. – Сын у нее пропал. Пошел с друганами куда-то в сауну, отмечать чего-то там, кажись… ну и не вернулся…
– И чего?
– Ну чего… и все. Ищет она его теперь, в милицию заявила, да пользы, я думаю, от этого – ноль. По гадалкам ходит да по этим… как их? Экстрасенсы, во!
– Я, значить, так думаю, денег они из нее вытянули – ужасть сколько, – проговорил Сидор, вороша палочкой угли. – Экстрасенсы-то эти…
– Это уж точно, – согласился Тильвус.
Серега прожевал хлеб и потянулся за вторым куском.
– Чего-то жалко тетку-то эту. – Он вздохнул. – Вот ведь, блин, как в жизни-то бывает… Найдет она его? Или не найдет?
– Может, и найдет, – задумчиво отозвался великий маг, глядя в черное небо. – Только вряд ли обрадуется… А что за газетка-то? Где взял?
– На набережной подобрал, возле дебаркадера. «Вечерний проспект», кажись, название…
Немного погодя Сидор ловко выкатил из костра черные обуглившиеся клубни.
– Поспела, значить, картошечка-то наша! – весело объявил он. – Давайте, как говорится, к столу! Серега, ты опять почти весь хлеб сожрал?!
– Да там и было этого хлеба-то… – смущенно пробубнил Серега.

Глава 4

Ровно в шесть утра сонную тишину двора нарушил звонкий петушиный крик. Петух орал самозабвенно, громко и все никак не мог успокоиться. Наверное, представлял себя в деревне, в окружении большого куриного гарема, как и полагается всякому уважающему себя петуху. Но, поскольку он жил в клетке на балконе панельной пятиэтажки, никакого гарема у него не было и в помине.
Под истошные звонкие крики на балконе показался владелец – бывший агроном, а ныне преподаватель сельхозтехникума – Федор.
Петух заметил хозяина и заголосил еще старательнее, возвещая о том, что наступает новый прекрасный день.
– Доброе утро! – закричал хозяин, перегнувшись через перила и обращаясь ко всему миру сразу.
– Уйми петуха! – заорала в ответ Сати со своего балкона. Пятиэтажки во дворе стояли так близко, что жильцы частенько переговаривались и обсуждали новости, не покидая собственных квартир. – Он мне спать мешает! Выключи проклятую птицу!
– Как же я его выключу? Петух по утрам должен кукарекать, это закон природы, – рассудительно сказал бывший агроном. Он выкатил из-за клетки гантели и принялся проделывать комплекс упражнений атлетической гимнастики: с некоторых пор Федор делал зарядку на свежем воздухе, надеясь произвести впечатление на симпатичную продавщицу универмага, что жила в доме напротив. – Скажи, теть Том? Закон природы же?
– На родину его депортируй! В деревню Гадюкино! Пусть там поет! Откуда ты его привез?!
– Скажешь тоже, «Гадюкино»! – обиделся Федор, широко разводя в стороны руки с гантелями и поглядывая на задернутое шторой окно, за которым почивала продавщица. – Деревня наша Верхняя Загребуха называется.
– Вот! – торжествующе выкрикнула Сати и стукнула кулаком по перилам. – Именно! Загребуха какая-то! Хорошую деревню так не назовут! Скажи, теть Том?
И она, как и Федор, выжидающе уставилась на сидевшую во дворе под старым тополем невысокую пожилую женщину с раскосыми узкими глазами-щелками и гладкими черными волосами.
Это была Тамара – дама, широко известная не только в своем дворе, но и во многих соседних. Когда-то она трудилась в национальной общине при рыбоводческом совхозе, но потом совхоз приказал долго жить, и Тамара перебралась в город. Здесь она весьма неплохо зарабатывала на жизнь, расшивая национальными узорами тапочки и халаты, которые продавались потом за валюту в сувенирном магазине гостиницы «Интурист». Рукоделием Тамара любила заниматься, сидя на скамейке под тополем, поэтому знала в лицо решительно всех жильцов близлежащих пятиэтажек и принимала в жизни двора самое живое участие.
– Ночью кто-то песни распевал под окнами, спать не давал, а утром – нате вам, петух! – не унималась Сати.
– Кто это пел песни? – тут же подняла голову Тамара. В свободное от рукоделия время она на добровольных началах следила за порядком и искореняла хулиганство железной рукой, без особого труда утихомиривая окрестных буянов. Едва только выпивающие в другом конце двора граждане начинали шумно выяснять отношения, Тамара откладывала шитье и направлялась к ним, для пущей убедительности прихватив с собой клюшку для гольфа, которая всегда стояла наготове.
– Мы – народ мирный, – многозначительно начинала она, постукивая металлической клюшкой по спинке скамейки. – Живем себе в городе, никого не трогаем. А вот раньше…
И Тамара норовила подробно изложить историю своего рода, особенно напирая на тот факт, что, когда «мирному народу» все-таки приходилось воевать, его шаманы вели войско в бой под грохот бубнов, на которые была натянута человеческая кожа.
После такого вступления самые отъявленные хулиганы стушевывались и убирались из двора подобру-поздорову, так что полного рассказа про «мирный народ» никто никогда не слышал.
– Доброе слово и пистолет вразумляет гораздо убедительней, чем просто доброе слово! – назидательно говорил со своего балкона отец Сергий, настоятель одного из городских храмов, завидев Тамару, которая возвращалась к рукоделию, небрежно помахивая клюшкой.
Клюшку Тамара любила, это был подарок одного из жильцов с первого этажа. Ему довелось как-то побывать по делам своей фирмы в Японии, и вернулся он оттуда не с пустыми руками: в первый же день после приезда с гордостью продемонстрировал собравшимся во дворе соседям приобретение – подержанное японское авто. Соседи, как и полагается, шумно восхищались, лазили в салон, крутили зеркала, пинали с видом знатоков колеса, потом наконец открыли багажник и обнаружили там странные предметы. После долгих размышлений новоиспеченный автовладелец позвал на помощь жильца с третьего этажа – капитана дальнего плавания.
Тот спустился во двор в спортивном костюме и шлепанцах, держа в одной руке вилку с наколотым куском селедки, а в другой – горячую вареную картошку в мундире.
– Клюшки это, – объявил он, откусывая половину картофелины прямо со шкуркой. – Для гольфа.
– Для какого еще гольфа? – удивился Федор. – Ты, Иннокентьич, популярно объясни, попонятней!
Капитан отправил в рот кусок селедки.
– Игра такая, буржуйская, – проговорил он с полным ртом. – Я в Англии видел. Мячики по полю гоняют и в лунки закатывают.
Бывший агроном презрительно хмыкнул.
– На поле картошку сажать надо, а не мячики гонять. Делать людям нечего…
– Тебе, можно подумать, есть чего, – тут же встряла Сати. – Петуха своего воспитывай, а то он орет ни свет ни заря. Живем как на птицефабрике!
– Петух поет строго по закону природы, – наставительно объяснил ей Федор. – Как положено.
– Удобная вещь, – задумчиво повертел в руках клюшку Женька, прошлогодний выпускник, закончивший физико-математическую школу с золотой медалью. Среди жильцов ходили слухи, что ныне бывший медалист делает успешную карьеру в какой-то бандитской бригаде. – На разборки удобно брать. Можно в рукав спрятать. – Он деловито прикинул длину клюшки. – И прочная! Руку или ногу сломать такой штукой – раз плюнуть…
– Ох, Женька! – Хозяин авто отобрал у него клюшку и отвесил медалисту легкий подзатыльник. – Не той дорогой идешь, товарищ! В институт бы лучше поступил. Ведь в школе учился хорошо. Доиграешься, попадешь к Кириллу!
Кирилл, главврач центральной больницы, небрежно забросил клюшку в багажник.
– Ну если с огнестрельным ранением, то ко мне. А если с ножевым, то могут в четвертую городскую направить. Вот ты как думаешь, Корлеоне, – обратился он к Женьке, – тебя зарежут или застрелят?
– Да ну вас, дядя Кирилл, – обиделся «Корлеоне» и отошел. – Умный человек, а глупости говорите!
– Классику читай, – посоветовал главврач. – Не глупости это, а художественная литература.
Женька остановился.
– О! Классику! А то мы Марио Пьюзо не читаем! Да у нас, если хотите знать, эта книга к обязательному прочтению рекомендована!
– Подарю-ка я одну клюшку Тамаре, – задумчиво сказал хозяин машины. – Пусть использует в воспитательных, так сказать, целях…
Тамара подарок оценила, и с тех пор ее борьба с хулиганами перешла на качественно новый уровень.
Петух наконец утих. Сати ушла с балкона, со звоном захлопнув за собой стеклянную дверь. Федор еще немного покрутился, поглядывая на заветное окно, но продавщица так и не выглянула. Бывший агроном вздохнул и тоже покинул балкон.

После яркого солнечного утра коридор первого этажа редакции показался темным, точно склеп. Сати с размаху налетела на скамейку, отскочила, ударилась боком о тумбочку и зашипела от злости.
– Что за бардак вы тут устроили?! – заорала она, адресуясь к двери рекламной службы. – Рекламщики, ваших рук дело?!
– Ихних, не сомневайся даже! – отозвался вахтер дед Илья, старейший и известнейший в городе бард, не отрывая глаз от нотных листов, разложенных на столе. – Они вчера почти до ночи тут бегали! Еле домой выпроводил…
Он разгладил окладистую, белоснежную, как у Деда Мороза, бороду и потянулся за гитарой. Выглядел знаменитый бард весьма живописно: в кожаной жилетке поверх свободной клетчатой рубахи, в ковбойских остроносых сапогах и в шляпе с загнутыми полями. Шляпой дед Илья особенно гордился: это был настоящий «стетсон», который, как известно, носят все ковбои Дикого Запада. Поэтому шляпу он не снимал, даже являясь в кабинет шефа, чтобы побеседовать с ним о повышении жалованья. Шеф, однако, был стреляный воробей: завидев на пороге вахтера, расцветал улыбкой и тут же переводил разговор в другое русло, искусно втягивая городскую знаменитость в увлекательную беседу о творчестве бардов. Дед Илья, человек доверчивый и бесхитростный, на второй же минуте визита начисто забывал, зачем он вообще явился к начальству. Кажется, поговорить о музыке?
Потирая ушибленный бок, Сати сердито набросилась на рекламных менеджеров, которые тащили на верхний этаж скамейку.
– Вы что, совсем одурели? Зачем это старье выволокли?
– Захламляем, – деловито отозвался один из них. – Чтоб тесно везде было. Сейчас вот к вам на четвертый этаж еще и столы старые потащим!
– Ах, захламляете, – понимающе протянула Сати. – А, ну хорошо… я и забыла! Это они столичное начальство ждут, – сообщила она деду Илье.
– Ясен пень, – согласился бард и снова принялся черкать что-то в нотной тетради. – Ждут-дожидаются!

Рекламные агенты, получив накануне приказ от своего грозного начальника, с раннего утра хлопотливо сновали по всему зданию словно муравьи. Вначале они вытащили из углов обшарпанные стулья-ветераны и сломанные тумбочки, затем извлекли из подвала полуразвалившиеся древние столы и со всеми предосторожностями перенесли в рекламный отдел. Начальник собственноручно притащил из кладовки скопившиеся за последние годы толстые, пыльные подшивки газет и разложил на столах и полу. После этого рекламный отдел вздохнул с облегчением: работать стало действительно невозможно.
– Переключайтесь на другие отделы! – велел начальник рекламы подчиненным. – До обеда чтоб редакцию захламили! У них там места много, так что тащите туда всякого барахла побольше. Вечером лично проверю!

Сати поглядела на менеджеров, затаскивающих вверх по лестнице какой-то древний шкаф, покачала головой, и, поминутно натыкаясь на сломанные стулья и столы, пробралась в редакцию.
– Из центра «Ведун» тебе звонили, – сообщил Хамер, листая ежедневник. – Где ж у меня номер городского морга? Записывал же…
– О, опять этот «специалист по внеземным цивилизациям». – Сати швырнула сумку на стол. – Он не сказал, чего ему надо?
Криминальный корреспондент пожал плечами:
– Вроде добавить что-то хотел к своему рассказу. Да ты позвони ему, вот и узнаешь.
– «Позвони», – недовольно проворчала Сати. – Скажешь тоже… И без того дел навалом. А кстати, зачем тебе морг?
– Да так, с ребятами потолковать хотел, – уклончиво ответил Хамер. – Оч-чень интересное убийство позавчера произошло, надо подробности узнать.
– С какими ребятами? – удивилась Сати. – С покойниками, что ли?
– С патологоанатомами, – пояснил криминальный корреспондент. – С покойниками-то о чем говорить? Покойники – народ неразговорчивый.
– А… – Сати отыскала на столе листок с текстом. – Слушай, Игорек, а к ответственному секретарю ты еще не ходил? Что за изречение он сегодня откопал?
Хамер оживился:
– Забыл! Пойдем глянем!
Он прихватил пачку сигарет и вслед за Сати направился к выходу.
Через пару минут они уже стояли перед запертой дверью секретаря.
– «Второй закон Чизхолма, – прочитал криминальный корреспондент. – Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем».
– Ч-черт! – в сердцах выругалась Сати и пнула дверь. – Вот чувствую, прямо про меня это! Вот увидишь, так все и будет! Пакость какая-нибудь или неприятное приключение произойдет!
Хамер засмеялся:
– Да ладно тебе! Что, много у тебя неприятных приключений было?
Сати припомнила события, связанные с появлением в ее жизни великого мага и Вечного Странника, и тяжело вздохнула.
– Ну… – неуверенно проговорила она. – Не так чтобы очень, конечно… Вообще, самое крутое приключение – это когда текст заказчику пишешь-пишешь, а он, гад, его принимать отказывается.
– Это да, – согласился криминальный корреспондент, щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету, и легко сбежал вниз по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49