– Сбавь скорость! Развалится твоя таратайка прямо посреди дороги!
Никита недовольно покосился в ее сторону – он не любил, когда о его машине отзывались так пренебрежительно.
– Пешком сейчас пойдешь, ясно? Таратайка… Скажи лучше, кто это тебя утром в контору на джипе привез?
– Твое какое дело? – сердито осведомилась Сати. – Ну знакомый… и что?
– Знакомый? – понимающе переспросил сисадмин.
– Ну да. Приходил вчера к нам в контору. Мы его еще за бандита приняли…
– A-a… – неопределенно протянул Никита.
– Чего «а-а»? Нормальный мужик… между прочим, художник по образованию. Худграф наш заканчивал.
– И где ты только таких находишь? – пробурчал сисадмин. – То искусствовед, то художник. – Он неожиданно вильнул на левую полосу, не обращая никакого внимания на то, что обгонявший его микроавтобус от ужаса истерически засигналил и заморгал фарами. – И как успехи?
– Да кто их находит, – недовольным тоном сказала Сати. – Сами находятся. И при чем тут успехи? Так, поговорили просто… – Она нашарила в рюкзаке ириску и принялась сцарапывать прилипший фантик. – Да без толку это все. Он – мужик женатый…
Никита понимающе хмыкнул и повеселел.
– Разведка донесла?
– Какая еще разведка… Сам сказал. Предупредил как честный человек. А с кольценосцами я, знаешь, романы принципиально не завожу.
– А чего так?
– Да так. Себе дороже…
Она засунула конфету в рот.
– Вот ведь, блин, как не везет! Как познакомишься с приличным человеком, так обязательно неприятность какая-нибудь. Он или искусствоведом окажется, а если не искусствовед, то уже занят кем-то. И опять часы бьют полночь, и в очередной раз бежишь по лестнице, сломя голову и теряя хрустальные кроссовки! И даже сваха тут бессильна!
Никита захохотал.
– Смейся, смейся, – осуждающе сказала Сати и уставилась в окно. В кармане у нее запиликал телефон.
Сати нажала кнопку, глянула на номер и покосилась на сисадмина. Тот немедленно сделал вид, что всецело занят вождением.
– Привет, Костя… На репортаж еду с Никитой. Если бы… а то на вещевой рынок… Конечно, негламурно, а что делать? А ты не смейся, не смейся… Нелегкая судьба журналиста-междугородника, ага… Да это у нас Дед так шутит, ну редактор наш. Ну неважно… Расскажи лучше, как сыграл вчера? Что? Поздравляю, молодец. Куда? В «Гретхен»? Ну может, и сходим, подумаю. Подумаю, говорю… Что? Номера узнал? Уже в базу данных залез? Да я знаю, что в библиотеке тебе доверяют, рада за тебя… давай, говори адреса, пароли, явки, я запишу…
Она зажала трубку плечом, вытащила из рюкзака блокнот и ручку:
– Диктуй слова… записываю. – Она принялась черкать в блокноте. – Ага… ага… спасибо. Ладно. Ладно, сказала! Потом расскажу для чего, непременно. Нет, сейчас не могу, у меня деньги на трубке кончаются. Пока!
Она отключила телефон и убрала в карман пиджака.
– Чего бы это они кончались, когда мы только вчера вместе с тобой мобильники оплачивать ходили? – обличающим тоном заметил сисадмин. – Ты бы, знаешь, определилась наконец: или художник на джипе, или «экс», или…
– Не лез бы ты, Никита, куда тебя не просят. Оставил бы в покое мою и без того смехотворную личную жизнь, – посоветовала Сати и принялась искать вторую ириску, не нашла и расстроилась. – Он по делу звонил. Вот, погляди, данные я записала на тех, кто книгу в библиотеке брал за этот год. Одна мужская фамилия и две – женские. Загоруйко Наталья и Елец Зоя. Может быть, одна из них колдунья?
Сисадмин пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги:
– Скажешь тоже… Ты лучше на рынке сейчас во все глаза смотри. Одну монету мы нашли, считай, еще две нужно.
Сати спрятала блокнот в сумку.
– А пусть бы господин великий маг сам… – проворчала она. – Он когда к конторе подойдет?
Никита снова пожал плечами.
– Как договаривались… Он же сказал вчера, что все время где-то рядом будет.
Она попыталась было вертеть ручку, чтоб опустить пониже стекло в машине, но оно опустилось лишь наполовину и застряло намертво.
– Вот уж кого мне рядом не хватало, так это… Ох не нравится мне это! Ох не нравится…
– Чего не нравится? – Никита не глядя пошарил в бардачке, отыскал конфету и протянул Сати. – Что Тильвус рядом будет?
– То, что мы в «Золушку» зачастили! Хорошо, что не мы туда сегодня пойдем, а дедуля. Пускай сам идет и с теткой-приемщицей толкует, правда? А мы только моральную поддержку… так ведь? В конце концов, наше дело – обнаружить цацки, а дальше уж… – Она развернула яркий фантик.
– Ничего себе дедуля, ага… Он вчера голыми руками защелки сорвал с окна в химчистке. А они, между прочим, приварены были.
Сати вздохнула.
– Хоть какая-то польза от него… Жаль, что слезоточивый газ его не взял… а мне его так хвалили. «Финский, говорили, лицензионный!»
Никита развеселился.
– Это да… Но ты и без газа вчера веселую жизнь ему устроила!
– А пусть молчит, когда я говорю! Подумаешь, великий маг… Раздражает меня, когда он начинает вещать этаким мерзко покровительственным тоном! Шовинист средневековый…

Вещевой рынок раскинулся почти на окраине города, на огромном заасфальтированном пустыре, огороженном высокой решеткой. По периметру стояли синие вагончики, длинными нескончаемыми рядами тянулись прилавки, заваленные пестрым дешевым барахлом. Ветерок покачивая вешалки с платьями и куртками, шуршал искусственной зеленью, позвякивал стеклянными подвесками люстр, висевших высоко над землей. Осеннее солнце ослепительно сияло на кастрюлях и чайниках, отражалось в зеркалах, радужно преломлялось в граненых хрустальных вазах. Над продуктовыми павильонами колыхался синий чад и витал аппетитный запах жареного мяса.
Из репродукторов гремела музыка, время от времени прерываясь сообщениями:
– Новые поступления меховых изделий производства всемирно известных фирм Греции – вагончик номер два! Осенняя коллекция знаменитых торговых марок, Шанель и Гуччи – вагончик номер пять. Версаче – вагончик номер восемнадцать. Сумки английской фирмы Вюиттон – вагончик номер три.
– Гуччи – вагончик номер пять, – с выражением повторила Сати, торопясь вслед за Никитой. – Вот это да, вот это я понимаю! Надо бы зайти, полюбопытствовать.
– Ну Гуччи… А чего такого-то? – спросил сисадмин, плохо знакомый с красочным миром моды. – Ты не отставай смотри, а то потеряемся, видишь, народу сколько!
– Действительно, чего такого, – пожала плечами Сати, пробираясь вслед за приятелем сквозь толпу, клубившуюся у входа. – На малой Арнаутской этот «Гуччи» произведен… – Она покосилась на снующих в толпе китайских граждан, исправно поставляющих со своей родины изделия фирм «Гуччи» и «Версаче». – Слушай, Никита, давай поесть чего-нибудь купим? А то не доживу я до пельменей в «Тропиках».
Сисадмин оживился:
– Чебуреки? Гляди, павильончик «Кавказ» ими торгует.
– Да ты что, с ума сошел, что ли? На рынке?! Кто его знает, из чего они тут их делают… Нет, давай лучше бананов купим. Они полезные.
– Бананы-шмананы… Это что, еда, что ли? – кисло поинтересовался Никита. – Ладно уж… давай.
В овощном ряду они купили связку желтых спелых бананов и двинулись дальше, разглядывая прилавки.
– Ты, Никита, сделай пару снимков общего плана, – перекрикивая музыку, распоряжалась Сати, очищая банан. – Потом обязательно покупателей. И непременно – снимки тех рядов, где меха продаются. Ира очень просила.
– Сделаю, сделаю, – сказал он с набитым ртом. – А светильник когда?
– Ну потом купим и светильник…
– Жена сказала, чтоб ты выбрать помогла. – Никита бросил банановую шкурку в урну. – Моему вкусу не доверяет.
– Правильно делает, – одобрила Сати, откусывая сразу половину. – Какой у сисадминов вкус? Откуда?
– Само собой, – язвительно отозвался приятель, расстегивая кофр фотоаппарата. – Хороший-то вкус, он ведь только у искусствоведов да у художников бывает!
Сати доела банан и принялась чистить следующий.
– Мелочная ты все-таки личность, – заметила она. – Мелочная, завистливая и злобная.
– Конечно, – пробурчал Никита, щелкая фотоаппаратом. – Все перечислила? Ничего не забыла?
– Скажу, если вспомню, – пообещала Сати. – Сделай-ка панорамку вот этих рядов… и прилавка тоже… для архива пригодится.
Никита взял фотоаппарат наизготовку, но тут из-за вешалок с одеждой показался сам хозяин. Вид у него был очень недружелюбный.
– Чего это вы тут фотографируете? – агрессивно осведомился он, уставившись на Сати и Никиту. – Нельзя здесь ничего фотографировать! Вы кто такие? Щас же засветить пленку! А то фотоаппарат разобью!
Сати сунула недоеденный банан сисадмину, без особой спешки вытащила красное удостоверение и помахала им, предварительно закрыв большим пальцем напечатанное золотом слово «Пресса».
– Санитарная инспекция рынка, – невозмутимо сообщила она. – Так. Кто это у нас? – Сати подняла голову и, прищурившись, посмотрела на табличку. – Ага. Частный предприниматель Иванов. Очень хорошо. Ну что, закрывать вас будем, частный предприниматель Иванов. За нарушение норм санитарной безопасности. Сейчас вот обойдем с товарищем рынок, – она кивнула на сисадмина, – и протокол составлять будем.
– Так я же ничего, – пошел на попятную враз оробевший владелец. – Я ж на прошлой неделе вам заплатил чего надо.
– Мне? – уточнила Сати, убирая удостоверение. – Ничего вы мне пока что не платили. В общем так: никуда не уходите, ждите нас здесь, ясно? Можете пока позвонить своему адвокату.
И она неторопливо направилась вдоль рядов.
– Гм… – сказал сисадмин, когда они отошли на приличное расстояние. – Санитарная инспекция, значит?
– Ну да, – беспечно отозвалась Сати, доедая банан. – А чего? Я всегда так говорю. Срабатывает безотказно, санинспекции-то все боятся!

Они прошли до конца ряда и свернули к прилавкам, заваленным товарами для дома. Возле палатки с торшерами, люстрами и светильниками Сати остановилась.
– Давай, Никита, покупай канделябр, какой тебе жена заказала, и пойдем в меховые ряды, – распорядилась она. – А потом в контору. У меня еще магазину «Маяк» текст недописан. Да и дедуля ждет уж, наверное…
– «Канделябр», скажешь тоже… И чего – прямо так и «покупай»? Надо сперва поглядеть, поприценяться, – не согласился экономный сисадмин.
– Чего там приценяться? Вот этот бери. – Сати ткнула пальцем в висевший на стене светильник. – Красивый!
– Подумаю…
– Думай, – разрешила она. – Но недолго. А пока думаешь, пойдем шубы сфотографируем.

Меховые ряды начинались длинным прилавком, тесно заставленным норковыми шапками самых разных фасонов. Тут покупателей радушно встречали златозубые чернявые добры молодцы, наперебой объясняя, что зима в этом году ожидается необыкновенно суровая и ветреная и без теплого головного убора пережить ее никак не получится. Торговля Шла бойко, особенно много народу толпилось возле прилавка, где красовались шапки точно такого же фасона, что носил прошлой зимой сам губернатор. Покупатели долго вертели шапки в руках, придирчиво осматривали, примеряли и, начальственно сдвинув брови и сделав солидные лица, смотрелись в круглое зеркало: каждому хотелось быть похожим на губернатора. Неподалеку шла оживленная торговля короткими темно-коричневыми дубленками, тоже фасона а-ля губернатор.
Любовь горожан к мехам объяснялась просто: зимы в городе действительно были суровыми и долгими. Улицы насквозь продували шквальные ледяные ветра, вьюги несли вдоль замерзшей реки колючий мелкий снег. Куртки производства даже самых знаменитых фирм и прочее синтетическое барахло выстоять против мороза с ветром не могли. Спасение было только в теплых шубах с капюшонами, закутавшись в которые можно было дождаться, когда подъедет наконец, скользя по обледенелой мостовой, неторопливый автобус.
За прилавками с шапками тянулись, казалось, до самого горизонта, ряды с дорогими дубленками и длинными норковыми шубами. Тут тоже бродили покупатели, но было их значительно меньше.
На складных стульчиках сидели загорелые продавщицы, охраняя дорогой товар и щелкая семечки. Каждого потенциального покупателя они как бы просвечивали специальным рентгеном, который точно определял, какая сумма находится у того в нагрудном кармане. Исходя из этих показаний, продавщицы знали безошибочно, кто бредет мимо: потенциальный покупатель или всего-навсего «зритель», решивший поглазеть на недоступные для его кошелька меха.
Платежеспособность Сати и сисадмина была оценена «рентгеном» очень невысоко, и продавщицы тут же потеряли к ним всякий интерес.
В конце ряда, где висели самые дорогие шубы, народу было еще меньше: покупатель туда шел солидный и денежный. Там было тихо, лишь возле крайнего прилавка толпились люди.
– Парадоксы рыночной торговли, – лениво проговорил Никита, убирая фотоаппарат в кофр. – Целый ряд совершенно одинаковых шуб, а все покупатели к одной продавщице идут, как заколдованные.
Сати мельком глянула на прилавок.
– Ну может, там шубы какие-нибудь особенные? – неуверенно предположила она, с трудом отвлекаясь от созерцания норкового манто благородного орехового цвета. – Или скидка хорошая? Эх… а мне, знаешь, хоть со скидкой, хоть без скидки такую шубу не скоро купить удастся. И куда у меня деньги уходят, ума не приложу…
Сисадмин хмыкнул.
– Какие скидки? На цены погляди, от нолей в глазах рябит…
– Ну не знаю тогда. Ладно, Никита, на шубу у нас тугриков нет, так что пойдем, купим светильник и в контору поедем.
– Купим-шмупим… И пожевать чего-нибудь. Бананы, это все-таки не еда. Булочку куплю с маком, вот что.
– С маком? Ты б еще с героином купил…
– Не продают, – сокрушенно вздохнул сисадмин. – Спрашивал уже. А тебе чего взять?
Купив светильник, они уселись на скамейку возле закусочной. Никита жевал булочку, а Сати задумчиво крутила в руках маленькую пластиковую бутылочку с водой.
– Чего притихла? – поинтересовался сисадмин. – Поехали в контору. Волшебные пять сольдо искать пора.
Сати хмыкнула.
– Опять ты про пять сольдо… Да уж, удружил нам этот дракон. Как его зовут, кстати?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49