– Фи… Фиренц вроде, – неуверенно проговорил Никита.
– Во-во. И как он с моим дедулей-бомжом общий язык нашел – ума не приложу.
Никита разломил румяную булочку, посыпанную маком.
– Ну он же не всегда бомжевал-то. Он великим магом был. – Он отправил кусок булки в рот. – Воином.
Сати хмыкнула.
– Вот именно, что был… – Она вздохнула. – Был да сплыл. Бутылки теперь собирает. – Сати подумала немного. – Надо с этим делать что-то, а? Я так думаю, психотерапевт бы ему хороший не помешал, дедуле моему, вот что. А что? У меня есть знакомый – классный специалист! – Сати оживилась. – И берет недорого. Только, конечно, вряд ли он в проблемах магов разбирается…
– Это точно, – с набитым ртом сказал Никита. – Психотерапевту твоему после общения с таким пациентом самому «Скорая психиатрическая помощь» потребуется. – Он засмеялся. – Но идея хорошая.
Сати поставила бутылку с водой на скамейку, полезла в рюкзак, достала блокнот и развернула.
– Знаешь, Никита, мне тут мысль одна в голову пришла…
Он вздохнул:
– Мысль? Читаешь Мураками всяких, вот и мысли…
– А ты как думал? Интеллигентные люди вроде меня о хромых ниндзя не читают. Это только вы с Хамером… ну да с вас какой спрос?
Она провела пальцем по строчкам, изучая короткий список, продиктованный Костей.
– Никита, когда мы по меховому ряду шли, ты что сказал?
Сисадмин засунул в рот кусок булки и наморщил лоб, вспоминая.
– Э… ну… что шубы дорогие. Что… э… не помню. А что?
– Да нет, ты другое говорил. Там ведь покупателей не густо, правда? Но у одной продавщицы – народу полно. Все к ней прямо-таки ломятся. И ты сказал…
– Чего сказал?
Сати оглянулась по сторонам и понизила голос:
– Ты сказал, что покупатели прут к ней прямо как заколдованные! Вот что ты сказал!
Сисадмин замер с открытым ртом. Потом оглянулся на меховой ряд.
– И чего? – недоверчиво спросил он. – Хочешь сказать, что это она, что ли? Колдунья? В нашем городе живет и шубами на вещевом рынке торгует? Да ладно тебе… – Он засунул в рот остатки булочки и покрутил головой. – Дай лучше водички попить…
Сати сунула ему бутылку.
– Ну а почему нет? – с досадой спросила она. – Почему продавщица шуб не может быть колдуньей?! Тьфу ты, наоборот. Почему колдунья не может быть продавщицей шуб?
– Хех, – скептически проговорил Никита, откупоривая бутылку. – Начиталась ты Мураками своего… Делать ей больше нечего, что ли, колдунье? Этот дон-то, что из фонтана появлялся, говорил, что она – тетка крутая. С чего бы это она на рынке торговать стала?
– Да? Да? А почему великий маг бутылки пустые в нашем городе собирает?! Почему он не стал президентом банка какого-нибудь? Он ведь – запросто! Сказал бы «крибле-крабле-бумс» или еще там что – и вот! Собственный банк, деньгохранилище от валюты ломится, и секретарша в кожаных шортах в приемной сидит!
– Секретарша? – заинтересовался сисадмин, отхлебывая воду. – В шортах? – Но тут он заметил выражение лица Сати и заторопился. – Ну я так просто, про шорты-то. А что, вполне возможно. Про колдунью – можно допустить такую версию, вполне. Только как проверить?
Сати пододвинула ему блокнот.
– Да проверить-то как раз проще простого. Читай. Вот фамилии тех, кто книгу волшебную брал.
Никита пробежал глазами неровно написанные строчки.
– Две женские фамилии, – он ткнул пальцем. – Думаешь, одна из них колдунья?
– А вдруг?
– Очень маловероятно. Такие совпадения в кино только и бывают. И что?
– А то, что мы сейчас с тобой спокойненько так пройдемся еще раз по меховому ряду… ну вроде как поглядеть меха и прицениться… а сами глянем чего надо. – Сати спрятала блокнот в рюкзак. – У продавщиц этих бейджики на груди висят, там фамилия написана. Ясно? И, возможно, та самая продавщица, к которой покупатели идут как заколдованные, и будет с нужной нам фамилией.
Сисадмин добросовестно обдумал ее слова:
– Гм… А что ж она сюда без демонов явилась? Я что-то ни жаб мертвых, ни крыс не заметил…
– Ну вот только их тут не хватало! Без демонов… Может, она не любит путешествовать большой компанией? Приехала так, налегке… а демоны попозже подтянутся.
– Да глупости, не она это. – Никита отхлебнул еще воды. – А фамилия… Бывают же совпадения?
– Бывают, – согласилась Сати. – Чего только на свете не бывает. Вполне возможно, что продавщица эта – математик по образованию, но вынуждена на рынке торговать. А на досуге читает книги по теории относительности. У меня как-то знакомая одна на центральном рынке икру продавала… так чего только не рассказывала! Кто только там за прилавком не стоит: и филологи, и переводчики, и юристы. У всех высшее образование, заметь.
– Да и у нас в конторе – тоже, – пожал плечами сисадмин. – Начальник отдела рекламы – архитектор, экономический обозреватель – врач-иммунолог, криминальный корреспондент – бывший научный сотрудник.
– Вот-вот. Так что все бывает. Но проверить не мешает.
– Думаешь, колдунья при помощи магии себе большие продажи делает? – усомнился Никита.
– Кто ж ее знает, как она их делает… вряд ли при помощи магии, иначе бы дедуля мой сразу бы ее засек… но что дело тут нечисто – это ясно. Имей в виду: я знаю точно, что зарплата у этих продавщиц от выручки зависит: чем больше шуб продашь, тем больше денег заработаешь. А деньги-то и колдунье нужны… вот она как-то и воздействует на покупателей. Может, она каким-нибудь гипнозом магическим владеет?
Сисадмин озадаченно почесал в затылке:
– Ну… не знаю даже.
Сати поднялась на ноги:
– А не знаешь, так пойдем и проверим. Фамилии подозреваемых запомнил?
– Запомнил, запомнил…

Тильвус и Сидор сидели в скверике возле Театра музкомедии и заканчивали трапезу. Завтрак состоял из черствых пирожков с повидлом и жареной холодной картошки, которую вчера раздобыл где-то Сидор.
– Удачно, это самое, трибуны-то мы покрасили, значить, – рассуждал он. – Денег-то, денег только зря не брали!
Сидор почесал лысину и досадливо крякнул: мысль о том, что «теннисисты» красили трибуны совершенно бесплатно, не давала ему покоя.
– В другой раз, это самое, умнее будем… Деньги вперед – вот и весь разговор! А то ишь… за «спасибо» красить… А ты заплати, значить… заплати сперва, как положено, потом и красить будешь!
– Точно, Сидор, – кивнул великий маг, сосредоточенно выдавливая из пирожка начинку: Тильвус терпеть не мог сладкое, особенно повидло. Одновременно он поглядывал по сторонам, опасаясь неожиданного визита тетки Клавы. – А Серега-то где? Обещал прийти утром, а нет чего-то?
– В гости пошел, это самое, знакомые у него возле мелькомбината живут, в подвале. Хорошее, говорит, место! А как зима, значить, так они за город перебираются, в домиках дачных живут. Дачники-то все равно зимой туда не ездят…
– Холодно ведь в домиках-то этих? – поинтересовался маг.
– Чего «холодно»? Ничего не холодно. Печку топят… Только сейчас-то трудней стало: охрану, это самое, нанимать стали дачники-то. Охранники злющие, мимо не пройдешь! Так я на дачи-то и не езжу больше. А раньше-то – красота!
Сидор откусил пирожок и заел его картошкой.
– Придешь, это самое, на дачи, выберешь домик получше, а там и записка на столе от хозяев дожидается.
– Записка? – удивился Тильвус.
– Ну да, это самое, – кивнул Сидор, жуя. – «Живите, мол, гости дорогие, только дом не поджигайте!» А чего? Хорошего-то человека отчего не уважить? Поджигать-то – самое последнее дело. Разве что по неосторожности… Бывало, значить, и такое.
Тильвус покачал головой. Он обвел взглядом заросли боярышника, старую лестницу с выщербленными ступеньками, маленькую пустую площадь перед театром и внезапно толкнул Сидора в бок.
– Смотри-ка, вон Серега идет!
– Нагостился, стало быть, – степенно промолвил Сидор. – Правильно, это самое. В гостях-то хорошо, а дома, значить, лучше. Только он ведь пожрать сейчас запросит… Серега, он пожрать-то любит… а у нас и нет ничего, съели.
Серега пересек площадь, спустился по ступенькам и приблизился к приятелям.
Тильвус взглянул на него и ахнул:
– Серега! Что, побили?! Кто?
Тот сокрушенно махнул рукой и уселся на траву.
– Ну побили… – угрюмо отозвался он. – Перфый раф, фто ли…
Сидор покачал головой, рассматривая приятеля.
– Да, Серега, морду, это самое, тебе начистили знатно…
– Да фто «морду»… Жубы…
– Чего? – переспросил великий маг.
– Зубы ему, значить, выбили, – пояснил Сидор. Он, как человек бывалый, сразу определил, что к чему. – Эх, Серега, плохо дело… Зубы, это самое, новые-то не вырастут…
– Фам фнаю, – огрызнулся тот.
Сидор поколебался, достал из кармана припрятанный пирожок и протянул ему. Серега отрицательно мотнул головой.
– Чего, болит? – сочувственно спросил Сидор и поспешно убрал пирожок, пока приятель не передумал.
– Болело фначале, феперь вроде фичего…
– Это небось на дачи вас понесло? – догадался Сидор. – А там охрана?
– A-a. – Серега снова махнул рукой. – Фыфает…
– То-то и оно, что бывает, – вздохнул маг. – Давай, рассказывай…
Невеселый Серегин рассказ он выслушал молча: Тильвус знал о человеческой жестокости слишком много, чтобы ей удивляться.
– Что ж не везет-то тебе так? Прямо как гоблин сглазил… – пробормотал мат. – То собаку натравят, то шпана покуражится, то охрана…
– А фто дефать? – уныло спросил Серега. – Фыть-то надо как-то… – Он осторожно ощупал голову и поморщился. – Не фезет, конефно… Да мне фсю фызнь не фезет…

Оставив Серегу в сквере, Тильвус и Сидор направились в город, каждый по своим делам. Возле небольшого детского парка с качелями и каруселями шел ремонт: рабочие красили чугунную решетку парка блестящей черной краской.
– Красьте, это самое, красьте, – снисходительно проговорил Сидор, поглядывая на маляров свысока. – Если, значит, соображаловки нету! Эх, зря мы деньги не стребовали с этих-то, что трибуны нам красили!
Возле парка маг распрощался с приятелем и направился в сторону бульвара, держа курс на речной вокзал, возле которого находилось серое четырехэтажное здание редакции. По вчерашней договоренности на бульваре Тильвуса должна была поджидать неугомонная парочка: чрезмерно любопытствующий парень, без конца задающий вопросы про «царство-государство», и несносная девица, при одном появлении которой у великого мага начиналось что-то вроде зубной боли. Однако обойтись без них, к огромному сожалению, было никак невозможно – монеты Квенти следовало отыскать как можно скорее.
Вчера вечером девица шумно негодовала по поводу ошибки Фиренца, Тильвус же, хорошо знавший своего друга, мучился сомнениями. Высказывать мысли вслух маг, само собой, не торопился, однако подозрений у него появлялось все больше и больше. Казалось почему-то, что и Тисс, отрядивший этих двоих в прошлый раз искать Странника, и Фиренц прибегли именно к их помощи вовсе не случайно.
Оставалось только решить – почему?
Тильвус задумчиво поскреб в бороде, ответа на этот вопрос у него пока что не было. Но одно было совершенно ясно: его спокойная жизнь закончилась именно в тот момент, когда о его существовании узнала эта настырная парочка.

Он свернул на другую улицу, что вела к детскому парку, по привычке заглядывая в урны. Улова почти не было: граждане, конечно, потребляли пиво с утра пораньше, но в количестве весьма умеренном.
Великий маг философски вздохнул и заглянул в следующую урну, возле автобусной остановки; там обнаружилась лишь скомканная газета. Тильвус поколебался немного, вытащил ее и расправил: пригодится Сидору. Тот очень уважал прессу, долго изучал найденные за день обрывки газет, а потом обстоятельно обсуждал городские и международные новости.
Тильвус расправил мятый газетный ком, мельком проглядел страницу и вдруг, вглядевшись, хмыкнул. Несколько минут он брел, читая на ходу большую статью, потом поскреб в бороде, аккуратно свернул газету, убрал во внутренний карман куртки и отправился дальше.
Улица, вся в старых тополях, выводила на Красную линию и заканчивалась возле четырехэтажного серого особняка – старейшей в городе гостиницы. Многое менялось вокруг за прошедшие годы, перестраивались здания по соседству, возникали то банки, то фирмы, то какие-то таинственные коммерческие структуры, но на серый дом со старомодной лепниной и высокими окнами никто никогда не посягал. Ушлым предпринимателям даже в голову не могло прийти, что в старинном доме может находиться что-то иное.
Старожилы еще помнили, как много лет подряд на углу возле гостиницы сидел со своей коробкой и щетками чистильщик обуви, старый еврей Яков, чье имя было известно далеко за пределами города, края и дальше к северу, где начиналась тундра, вечная мерзлота, бился в ледяные берега океан и шла колючая проволока лагерей.
Оттуда, когда настал срок, потянулись соплеменники Якова, тихие запуганные люди, оказавшиеся в чужом незнакомом городе без крова, без денег, с одной лишь справкой о реабилитации. Они прибывали грузовыми пароходами, товарными поездами и первым делом отыскивали гостиницу, возле которой сидел Яков, старый, как сам город, и дом его, стоявший неподалеку от снесенной когда-то синагоги, казался тихой пристанью, землей обетованной, где можно было перевести дух и прийти в себя, прежде чем плыть дальше. Кто-то из них вскоре покидал город, кто-то оставался здесь навсегда: далекий неприветливый край стал и родиной, и кладбищем для многих народов.
Удалившись от гостиницы, Тильвус свернул в переулок, карабкавшийся круто вверх, миновал магазин «Букинист» и побрел мимо крошечного скверика. Неподалеку сверкал отмытыми до зеркального блеска стеклами местный педагогический университет. Возле входа клубилась огромная шумная толпа студентов, и бронзовый Пушкин взирал со своего постамента на «племя младое, незнакомое» весьма скептически.
Великий маг шел, погрузившись в свои думы, невольно ускоряя шаг. Именно эта задумчивость и преподнесла Тильвусу неприятный сюрприз в виде милицейской машины, спрятавшейся в кустах.
– Ч-черт! – выругался маг, но было уже поздно. Через минуту он оказался в машине, а еще через полчаса – в большой и на редкость вонючей камере в компании таких же бедолаг, как и он сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49