Теперь, Мэттью, вот в чем проблема. Мы не можем предъявить ему обвинение, Дэвис находится здесь по доброй воле в качестве свидетеля, и нам, между прочим, еще неизвестно, виновен он или нет. Но если нам удастся загнать его в угол, я хочу записать все, что он скажет. Можно спрятать диктофон, так проще всего было бы записать его показания, мне кажется, он ничего не заподозрил бы, как по-твоему? Но решим мы записывать его показания или нет, парень не станет нам исповедоваться, мы должны задурить ему голову, понимаешь, Мэттью?
– Не совсем, – ответил я.
– Так вот о чем я думаю. По-моему, мы похитрее его и, мне кажется, сумеем разыграть его, как по нотам. Устроим небольшое представление, как в кукольном театре: Дурачок и Петрушка. Сможешь подъехать к нам завтра к десяти? Нам надо с тобой обговорить все заранее.

* * *

Дэвис тепло приветствовал меня и даже наперед извинился за то, что собирается сообщить полиции некоторые факты. Он не может подтвердить показания своего друга Джорджа Харпера, который заявляет, что находился в воскресенье в Майами, Дэвис с ним там не виделся. Я успокоил его, сказав, что он должен говорить только правду, и поблагодарил, что он приехал в Калузу по просьбе Блума. Если Харпер действительно виновен, сказал я (врал без зазрения совести, как того требовала моя роль), то лучше добровольно признать свою вину, чем заниматься бессмысленным отрицанием очевидных фактов. Мы с Блумом тщательно разработали линию своего поведения, но мне все же было не по себе, будто мы выполняли акробатические номера под куполом цирка без страховки. Одна ошибка – и Дэвис ускользнет из расставленных ему сетей.
– Так приступим? – с невинным видом спросил Блум.
– Мне кажется, для начала ты должен зачитать мистеру Дэви-су его права, – сказал я.
– Зачем? – возразил Блум.
– Если вы собираетесь использовать в суде его показания…
– Какие показания? Мы даже не ведем записей его показаний, Мэттью. Хотим только выяснить, может ли он подтвердить алиби Харпера.
– Мне все же кажется, что он имеет право на защиту своих интересов.
– На защиту от чего? – спросил Блум.
– От полиции, которая потом заявит, что мистер Дэвис сказал то-то и то-то, а на самом деле мистер Дэвис этого не говорил. Послушай, пусть решит мистер Дэвис. Если бы я был на его месте, я попросил бы тебя зачитать мои права.
– Ладно, зачитаю я эти права, наизусть выучил, – сказал Блум. – Но, по-моему, это пустая трата времени.
– Ты будешь записывать его показания?
– Я уже сказал тебе: нет.
Я скептически посмотрел на него.
– Зачем? – спросил Блум. – Опять что-то не так?
– Не должно быть никаких записывающих устройств, вот и все.
– Мне и не нужны записи, – подтвердил Блум, – хочу задать человеку только несколько вопросов.
– А как насчет записей для него? – спросил я.
– Записей для него?
– Разве ему не нужны записи всего, что он здесь скажет? На случай, если позднее его будут неправильно цитировать?
– Мы ведь не снимаем с него показаний, – возразил Блум. – Его не приводили к присяге. Прибереги всю эту пену на потом, а?
– Ладно, делай, как хочешь, – сказал я. – Мое дело – предупредить человека, вот и все.
Дэвис посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Блума.
– Может, мне и понадобится запись того, что я здесь скажу, – вмешался он в разговор.
– Если хотите иметь запись нашей беседы, то мы это сделаем, – сказал Блум и, вздохнув, подошел к двери. – Чарли, – заорал он, – принеси сюда «Сони», а?
– И я думаю, что вы должны также зачитать мне права, – добавил Дэвис.
– Как хотите, – недовольно пробурчал Блум. – Послушай, Мэттью, я сделал доброе дело, пригласив тебя сюда: не знаю, почему ты создаешь такую шумиху из-за нескольких вшивых вопросов.
– Просто терпеть не могу, когда нарушают чьи-то права, – объяснил я.
– Давай кончать с этим, ладно? – предложил Блум, покачав головой.
Чарли – полицейский в форме, с лицом херувима – принес магнитофон и поставил его на стол. Блум включил его, проверил, как работает, зачитал Дэвису его права от первой до последней буквы, получил его добровольное согласие отвечать на все вопросы и не требовать присутствия адвоката для защиты своих интересов, а затем обратился ко мне:
– Теперь все по правилам, адвокат?
– В лучшем виде, – ответил я.
Ловушка была расставлена.
– Мистер Дэвис, – начал Блум, – Джордж Харпер утверждает, что приезжал к вам домой в воскресенье утром, пятнадцатого ноября. Далее он утверждает, что не застал вас, так как, по словам вашей жены, вы уехали на армейские сборы.
– Насколько знаю, именно так она ему и сказала, – подтвердил Дэвис.
– Нам чрезвычайно важно установить, где находился Харпер в тот уик-энд, потому что его жена, как известно, была убита в понедельник, шестнадцатого.
– Да.
– Но вы говорите, что не виделись с ним в то воскресенье, это так?
– Верно.
– Где вы были, мистер Дэвис?
– На сборах. В Веро-Бич.
– Весь день в воскресенье?
– Нет, сэр, не весь день. Мне стало нехорошо, поэтому я попросил разрешения уехать.
Это была его первая ошибка. Согласно рассказу Палмера, сержанта майамских резервистов, в то воскресенье Дэвису позвонили в девять утра, и он отпросился с занятий, потому что его якобы срочно вызвали домой.
– В какое время это случилось, мистер Дэвис? – спросил Блум.
– Точно не помню. В девять, может, в десять утра.
– В это время вы уехали из Веро-Бич?
– Да, сэр.
– Каким транспортом?
– У меня там была машина.
– Куда поехали из Веро-Бич?
– Домой.
– В Майами?
– Да, сэр.
– И в котором часу приехали туда?
– Не знаю. В одиннадцать? В половине двенадцатого? Не могу точно сказать.
– Вы застали жену дома?
– Да, дома.
– Она вам сказала, что приезжал мистер Харпер?
– Да, сказала.
– Виделись вы с мистером Харпером в течение того дня, в воскресенье?
– Нет, сэр.
– Мистер Харпер заявляет, что поехал разыскивать вас сначала в Помпано, а затем в Веро-Бич. Виделись вы с ним в одном из этих мест?
– Нет, сэр.
– Вы находились в Майами и в понедельник?
– Да.
– Виделись вы с мистером Харпером в понедельник?
– Нет, я его не видел.
– Понимаете, как говорит мистер Харпер, вы были очень нужны ему, и он пытался разыскать вас весь день в воскресенье и в понедельник. Мистер Харпер утверждает, что вернулся в Калузу во вторник утром, после того как услышал в выпуске новостей об убийстве жены.
– Так если бы я в воскресенье избил свою жену, – сказал Дэвис, – а в понедельник убил ее, я бы тоже говорил, что был за тысячу миль от Калузы.
Это была его вторая ошибка. Нигде – ни в газетных репортажах, ни по телевидению, ни по радио – не упоминалось, что Мишель была зверски избита в ночь накануне убийства. Я сразу уловил его промашку и, заметив, как Блум слегка приподнял брови, понял, что и он обратил на это внимание.
– Где вы находились в День Благодарения, мистер Дэвис? – спокойно спросил Блум.
– В Майами.
– В этот день Харпер сбежал из тюрьмы, помните?
– Угу.
– Харпер утверждает, что отправился снова в Майами искать вас.
– Не знаю, почему это ему не удалось найти меня. Я был в Майами.
– До какого времени?
– До прошлой ночи, когда вы позвонили и попросили меня приехать сюда, чтобы побеседовать с вами.
– Другими словами, вы не покидали Майами с тех пор, как вернулись из Веро-Бич пятнадцатого ноября.
– Именно так, я не уезжал из Майами, – с готовностью подтвердил Дэвис.
– И вы ни разу не виделись там с мистером Харпером, когда, по его словам, он разыскивал вас?
– Нет, сэр, я его ни разу не видел.
– Что ж, вот так обстоят дела, – сказал Блум, повернувшись ко мне. – Твой клиент заявляет, что не мог найти мистера Дэвиса в Майами, а вот мистер Дэвис говорит нам, что никуда не уезжал, так почему же Харпер не мог найти его?
– Да, выходит так, ничего не поделаешь, – сказал я со вздохом.
– У тебя есть вопросы?
– Я не имею права задавать вопросы, не получив разрешения мистера Дэвиса.
– Да хватит волноваться о его правах! Я уже зачитал мистеру Дэвису все, что положено, он может прервать тебя в любую минуту, если захочет. Будешь задавать ему вопросы или нет?
– Если вы не возражаете, мистер Дэвис.
– Валяйте, – согласился Дэвис.
– Ты не против, Мори?
– Поступай, как считаешь нужным.
– Мистер Дэвис, были вы в Майами позавчера, в среду?
– В среду?
– Это было… какое сегодня число, Мори?
– Четвертое, – подсказал Блум.
– Тогда это было второго, – уточнил я, – в среду, второго.
– Да, я был в Майами, – подтвердил Дэвис.
– Дома?
– Да, работал.
– Не в доме, а в гараже? Где я разговаривал с вами, когда…
– Да, там я работаю…
– И там находились позавчера, в среду, верно?
– Мэттью, – прервал меня Блум, – человек только что сказал нам, что не уезжал из Майами с того дня, как вернулся из Веро-Бич. Он был в Майами до прошлой ночи, до моего звонка.
– Мне просто непонятно…
– Я просто напоминаю тебе, что ты расспрашиваешь человека о том, что мы уже выяснили…
– Можете уточнить, когда именно вы находились дома, мистер Дэвис?
– Весь день, – ответил Дэвис.
Это была его третья ошибка. Я прилетел в Майами в среду и разговаривал с женой Дэвиса Леоной, его самого дома не было. Я решил окончательно прояснить этот вопрос.
– Находились ли вы дома в половине шестого – в шесть часов вечера?
– Весь день, – снова повторил Дэвис. – Да, постойте, выходил купить сандвичи для ленча.
– Но все остальное время…
– Не выходил из дома весь день.
– Должно быть, мы разминулись, – заметил я.
– Что?
– Я был у вас в среду, приблизительно в половине шестого, как раз перед заходом солнца, разговаривал с вашей женой. Я не видел вас, мистер Дэвис.
Он посмотрел на меня.
– Тогда вы правы, мы с вами, должно быть, разминулись.
– Ваша жена говорила о моем визите?
– Нет.
– Странно, не находите? Если вы были в Майами в среду и я разминулся с вами, разве ваша жена не рассказала бы вам о нашем разговоре?
– Да она когда рассказывает, когда – нет.
– Но ведь она рассказала о визите Харпера в воскресенье, пятнадцатого ноября, верно? Когда вы вернулись из Веро-Бич?
– Да, о Харпере Леона мне рассказала.
– И вы не уезжали все это время из Майами?
– До прошлой ночи, когда мне позвонил вот этот детектив Блум.
– Вы не приезжали в Калузу в один из этих дней?
– Нет, сэр, не приезжал.
– Тогда откуда вам известно, что Мишель Харпер была зверски избита в воскресенье ночью, пятнадцатого числа?
Мой вопрос насторожил его. Он заколебался, не зная, какой ему придерживаться тактики: начисто отрицать все или просто замолчать. Он решил рискнуть и не отказываться от своих слов. Это была его последняя ошибка.
– Мне рассказала Салли.
– Салли?
– Оуэн. Она позвонила, хотела поболтать с женой, а Леона куда-то вышла, и к телефону подошел я. Вот она и рассказала мне об этом.
– Когда это было, мистер Дэвис?
– В понедельник, наверное.
– В тот день, когда убили Мишель?
– Наверное.
– Так в понедельник или нет?
– Да разве теперь вспомнишь? Послушайте, что происходит, о чем это вы толкуете? Я нахожусь здесь, чтобы помогать полиции, а вместо этого…
– Он прав, Мэттью, – прервал его Блум. – Мне не нравятся твои вопросы. У меня и в мыслях не было, что ты устроишь парню допрос третьей степени.
– Спасибо вам, детектив Блум, – сказал Дэвис, тут же с добродетельным видом повернувшись к Блуму. До него еще не дошло, что мы вместе с Блумом, как два охотника, идем по следу, загоняя зверя в ловушку. Дэвис все еще не понимая, что Блум, затаившись, как охотник в кустах, ждет удобного случая, чтобы вступить в борьбу.
– Может, вы не хотите отвечать на вопросы? – спросил Блум Дэвиса.
– Конечно, мистер Дэвис имеет право не отвечать на вопросы, если таково его решение, – подтвердил я.
– Именно так, мистер Дэвис, – подхватил мои слова Блум. – Даже если вы решите прервать допрос, вы не станете для нас подозреваемым, мы будем рассматривать вас как свидетеля, который согласился сотрудничать с нами. Это ваше право, мистер Дэвис: если захотите, в любой момент можете прекратить отвечать на вопросы.
Блум только что выполнил тройное сальто в воздухе и вовремя успел ухватиться за перекладину трапеции. Согласно правилам Мирандо – Эскобедо, полицейский офицер во время допроса не имеет права давать советов, а тем более угрожать допрашиваемому, если только тот сам не обратится к нему за консультацией и попросит совета: отвечать ему на вопросы или же послать всех к чертовой матери. Блум не давал советов Дэвису, детектив только повторил ему то, о чем говорил раньше: Дэвис имеет право не отвечать на вопросы. Я, в свою очередь, не сказал ему открытым текстом, что если он откажется отвечать на вопросы, то автоматически начнет действовать презумпция виновности. Как и было задумано, наша игра строилась на интонациях и намеках. И попробуй потом, прослушивая запись, доказать, что интонация была не та. Но дело было сделано: семя упало на подготовленную почву.
– Черт побери, – заявил Дэвис, – я явился сюда, чтобы отвечать на ваши вопросы касательно Джорджа, а теперь…
– Все так и было, – подтвердил Блум.
– Так что же мне делать?
– С чем?
– Должен я отвечать на вопросы?
– Я не имею права советовать, – ответил Блум, внеся полную ясность в этот вопрос и обезопасив таким образом себя от упреков в нарушении указа.
Дэвис посмотрел мне прямо в глаза.
– Салли Оуэн позвонила мне в понедельник и сказала, что Мишель избили, да.
– Который был час, не помните?
– Утром.
– Рано утром?
– Не очень. Часов в восемь, что-то около этого.
– И рассказала вам, что прошлой ночью Мишель зверски избили?
– Да. Вообще-то Салли хотела рассказать все это Леоне, понимаете, но Леона вышла…
– В восемь утра?
– Ну… да. За… апельсиновым соком. На завтрак. Леона выскочила за апельсиновым соком.
– И в это время позвонила Салли Оуэн?
– Да.
– И подробно рассказала вам, как избили Мишель.
– Да.
– А сказала она, что это Джордж Харпер так зверски избил свою жену?
– Да.
– А Салли откуда узнала об этом?
– Ей рассказала Мишель.
– В восемь утра?
– Наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30