– Тише! – прогнувшись от сильного удара назад, воскликнул Стахов. – Не думал я, что вы менты, – забираясь в милицейский «козел», простонал Олег. – За мной ничего нет, а вы…
– Заткнись, – коленом затолкнув его подальше, зло посоветовал милиционер. – Тебя, пса…
– Ты, мусор! – закричал Стахов. – Сказал бы мне такое один и без удостоверения!
– Мама!.. – Закрыв лицо руками, Мария упала на колени и затряслась в безутешном плаче.
– Как убивается, – вздохнула стоявшая у свежей могилы пожилая женщина в черном платке. – Как приехала, не отходила от Тамарки. А когда та померла… – Не договорив, приложила к глазам белый платок.
– А вторая-то, – прошептала седенькая старушка, – словно каменная, слезинки не обронила.
– Так ей чаво? – вступила в разговор третья. – Ей матерь-то, могет, и жалко. Но ведь денег куры не клюют. Видали на какой машине приехала? А ведь без мужика живет, – осуждающе покачала она головой.
– На кой Светке мужик-то? – шепнула первая. – Вона какими деньжищами ворочает. И памятник зараз сделали, и оградку видали какую поставили? Почитай, всю деревню на поминки позвала. Во дворе столов скольки понаставили. А Машка, – она посмотрела на рыдавшую у могильной ограды женщину, – все-таки больше матерь любила. Часто наведывалась и привозила подарки разные. Светка, та…
– Тамарка сама запретила Светке привозить, – сказала третья. – Ведь из-за Светкиных слов разговор по деревням пошел, будто бы Машка на дорогах с шоферами…
– Типун те на язык, – сердито перебила ее вторая. – Разве ж можно так у могилы матери про еенную дочь говорить?
К плачущей Марии подошла одетая в черное строгое платье симпатичная женщина:
– Маша, пора ехать домой, собирать людей на поминки. Маму уважали и придут многие.
– Это ты, Света, правильно сказала, – вздохнув, заметила седенькая старушка. – Тамарку, почитай, вся деревня уважала. Ты молодец, доченька.
– Извините, – улыбнулась Светлана – но доченькой меня могла называть только моя мама, К сожалению, – чуть слышно добавила она, – она делала это не так часто, как мне хотелось бы.
– Что? – думая, что она обратилась к ней, спросила старушка.
– Едем домой. – Светлана взглянула на Марию.
– Я побуду еще немного, – ответила сестра.
– Машенька, – стараясь скрыть раздражение, сказала Светлана, – все равно всех слез не выплачешь. Поехали домой.
Мария долго смотрела на фотографию матери. Затем медленно поднялась и не спеша пошла к воротам. Светлана двинулась следом. Мария остановилась, трижды перекрестилась и низко поклонилась.
– Не смеши людей, сестренка. – Светлана медленно обошла ее. – Ведь глупо устраивать…
– Ты не смеешь так говорить! – В заплаканных глазах Марии вспыхнула злость. – Ты сделала все, чтобы…
– Перестань! – обожгла ее взглядом Светлана. – Давай оставим выяснение на потом. Мы сегодня похоронили мать.
– Вот именно. – Вздохнув, Мария пошла вперед.
– Вон машина, – кивнула Светлана на «вольво». – Садись…
– Дойду, – резко ответила Мария.
Насмешливо улыбнувшись, Светлана шагнула следом:
– Давай не будем давать деревенским тему для сплетен. Садись.
Мария повернулась и, немного постояв, пошла к машине.
– И еще, – догнав, проговорила сестра, – не надо никаких слов во время поминок.
– Не волнуйся, – устало сказала Мария, – в твой адрес никаких слов не будет. Обещаю…
– Что?! – вскакивая, закричал Стахов.
– Сядь! – рявкнул шагнувший к нему от двери старший сержант.
– Что слышал, – спокойно посмотрел на него седоватый капитан милиции. – Резкова все время повторяет твое имя. И просит: «Не надо». Так что, – он развел руками, – мы имеем полное право продержать тебя тридцать суток. Заявление об изнасиловании дочери подала мать Резковой. Ты уж…
– Да ты что! – снова закричал Олег. – Мусор! Видиков насмотрелся?! Ты думаешь, что базаришь?! Вези меня…
– В камеру его, – складывая бумаги в папку, бросил капитан.
– Прокурора! – отшатнувшись к стене, крикнул Олег. – Или я…
– Это ты видиков нагляделся, – усмехнулся капитан. – Мы сейчас тебе браслеты нацепим, враз успокоишься. Если даже ты от изнасилования отмажешься, то все равно сядешь. Ты же старшего лейтенанта ударил.
– Оттолкнул, – замотал головой Стахов, – это все скажут. Я думал, какие-то бакланы приметались. Когда мне удостоверение показали, я с ходу лапки поднял.
– Это ты суду говорить будешь, – улыбнулся капитан. – И все равно бесполезно. У тебя хвост большой. Сколько ты на зонах был? – спросил он и тут же сам ответил:
– Два раза. Пятерка за грабеж. У мужика кошелек у главпочтамта отнял. Тот до востребования деньги получил, а ты… – Вздохнув, замолчал. – Мало тебе тогда дали. Ведь пятерых у главпочтамта грабили. Ты это, – уверенно сказал капитан. – Только вот доказать не смогли.
– Мало вы меня, мусора, обрабатывали! Дубиналом признанку выколачивали!
И что? – Стахов хлопнул ладонью по локтевому сгибу правой руки. – И теперь хрен пролезет. Времена другие. Требую прокурора! – крикнул он. – Объявляю голодовку!
Дай лист бумаги и ручку!
– В камере дадут, – поморщился капитан. – Я тороплюсь. Скоро футбол начнется. Как думаешь, – спросил он, – кто выиграет? Фран…
– Да иди ты, мусор! – психанул Стахов. – Футболист хренов! На боках нашего брата тренируешься.
– А вот это ты зря, – снисходительно бросил капитан, – не бью я. Даже таких паскуд, как ты. Увести, – приказал он сержанту.
– Стахов здесь ни при чем, – опустив голову, пробормотал невысокий широкоплечий парень.
– Поэтому я тебя и вызвал, – повысил голос Гобин, – Я слышал кое-что.
Ведь ты ждал Алика внизу. Значит, это он начал?
– Да, – чуть слышно сказал парень.
– Так. – Гобин побарабанил пальцами по крышке стола. – Давай как на исповеди. Что там произошло?
– Вы об этом Ромку спросите, – по-прежнему не поднимая головы, выдохнул парень.
– Что? – поразился Гобин.
– Он с Хватом и начал. – Вскинув голову, парень вызывающе уставился на округлившего глаза Гобина. – Мы просто держали ее. Потом она укусила Романа. Он ей и врезал. Потом пинать начал. Если бы не оттащили – забил бы.
– Ты! – Вскочив, Гобин шагнул вперед и схватил парня за грудки. – Врешь, сволочь! – Парень легко оторвал слабые руки Гобина и усмехнулся:
– Спроси сынка. Он тебе врать не станет.
– Иди, – вяло махнул рукой Гобин. Парень неторопливо вышел. Яков Юрьевич схватил сотовый телефон. Как только парень закрыл за собой дверь, набрал номер. – Роман где?! – закричал он.
– Ушел на корт, – немного удивленно ответила женщина.
– Немедленно пошли его ко мне! Немедленно!
– Что случилось? – встревоженно спросила женщина.
– Ко мне его! – прокричал Гобин и отключил телефон. Потряс головой.
Включил селекторную связь. – Зина, – стараясь говорить ровно, спросил он, – где Хавин?
– В Туле, – отозвался женский голос. – Вы же сами отпустили его на пять дней. У него заболел…
– Да, да, – перебил ее Гобин. Отключившись, нахмурился. Потом набрал номер на радиотелефоне.
– Да, – недовольно ответил хрипловатый мужской голос после пятого гудка.
– Гобин, – назвался Яков Юрьевич.
– Привет. – Голос тут же помягчал. – Что нужно?
– Насчет Стахова. Ему предъявили обвинение?
– Рановато. К тому же предъявлять еще нечего. Валька просто лепечет чего-то. Да и если честно, скорее всего ничего Стахову не предъявят. Правда, он в баре, когда его брали, одного вроде ударил. Но это…
– Держи меня в курсе дела, – прервал собеседника Яков Юрьевич и отключил телефон. – Своими руками убью, – прошептал он. – Хват, гадина! Втянул Ромку.
Яков Юрьевич, – сказала секретарша. – Ваш сын.
Гобин бросился к двери. В кабинет, улыбаясь, вошел упитанный парень.
– Здравствуй, – сказал он. – Мать велела… – Договорить ему не дала хлесткая пощечина. Парень отшатнулся. Отец, снова размахнувшись, закричал:
– Подонок! Негодяй! Что же ты делаешь?!
– Отец, – испуганно вжавшись в угол, таращил глаза Роман, – ты что? Что случилось?
– Ты был у Резковой? – подступил к нему вплотную Гобин. Глаза сына испуганно забегали, он опустил голову и тихо признался:
– Да.
– Сволочь! – Гобин сильно ударил его кулаком в ухо. – Я тебя для этого растил? – Схватив обеими руками за плечи, попытался встряхнуть сына.
– Отец, – не шевелясь, пробормотал тот, – прости. Но Хват сказал…
– Ты понимаешь, что будет, если Резкова даст показания? Ведь тебя посадят. Господи! – Всплеснув руками, Яков Юрьевич бессильно уронил их. – Ты хоть о нас с мамой подумал? Ты представляешь, что будет, если тебя арес… – Оборвав себя на полуслове, опустил голову.
– Папа, – умоляюще взглянул на него Роман, – извини. Я… – Он вздохнул. – Ну знаешь… Меня все постоянно дразнят папенькиным сыночком, говорят – сам ничего не можешь. Вот я и…
– Изнасиловать женщину, – сказал Гобин, – это не значит самоутвердиться. Я в жизни всего добился сам. Головой и руками. Мама знает об этом. Я…
– Папа. – Роман облизнул пересохшие от волнения и страха губы. – Значит, милиция уже знает…
– А ты думаешь, почему я позвал тебя? – криком прервал его отец. Роман неожиданно заплакал:
– Папка! – Он обхватил руками слабые плечи отца, ткнулся лицом в костлявую грудь. – Не хочу в тюрьму, папка. Спаси меня. Ведь ты можешь. Ты все можешь. Папка! – Вскинув голову, умоляюще посмотрел ему в глаза.
– Успокойся. – Как в детстве, Гобин погладил сына по волосам и отметил, что они редкие и очень мягкие. – Все будет хорошо. Сейчас ты успокоишься и все мне расскажешь. Все.

6

– Ты мужчина. – Прикрывая простыней обнаженное тело, Екатерина легла на бок.
– Мне об этом говорили. – Хват поцеловал ее в губы и голым пошел к двери. – Приму душ.
– Знал бы Арсентий, – взяв сигарету, Екатерина улыбнулась, – убил бы.
Интересно, кого первым – Алика или меня?
– Что? – услышала она голос Хвата. Поняв, что спросила себя вслух, рассмеялась. – Ты чего? – В дверях появился Хват. Приглаживая мокрые волосы, вопросительно уставился на нее.
– Ты знаешь, кто мой муж?
– В курсе. И что? Если хочешь…
– Боже упаси, – сказала Екатерина. – Я не пытаюсь пугать тебя, я просто хотела сказать…
– Тебе было хорошо со мной? – спросил Хват.
– Конечно. Знаешь, – неожиданно для себя начала Екатерина, – с Арсентием все давно вошло в другое, привычное, если можно так сказать, русло. Я знаю, что у него есть несколько девочек. И он почти еженощно с ними развлекается. Сначала я, конечно, была возмущена, злилась. У меня была мысль угробить всех этих шлюшек. Но поразмыслив, я поняла: дело не в них, а в нем.
Несколько месяцев назад у Арсена появилась постоянная любовница.
– Почему ты не убьешь его? – неожиданно спросил Хват. – Насколько я знаю, у тебя есть…
– Положим, ты знаешь обо мне только то, что тебе сказали Руслан или Мадлен. Правды не знаю даже я сама. Извини за невольную откровенность. – Вздохнув, Екатерина положила выкуренную до середины сигарету в пепельницу. – Но мне не стоило заводить этот разговор. Потому что…
– Я понравился тебе не только в постели, – уверенно сказал Хват, – но и как человек. У меня сейчас небольшие неприятности, но очень скоро я с ними разберусь. И тогда…
– Не надо. – Она покачала головой. – Давай не будем ни о чем мечтать или что-то задумывать. Жизнь есть жизнь, и может случиться всякое. Как со мной, так и с тобой. К тому же мы уже не маленькие дети, чтобы о чем-то мечтать. Так что не надо планов. Нам было хорошо, и давай остановимся на этом.
– Ты не хочешь больше встретиться со мной? – спросил Хват.
– Об этом, – рассердилась Екатерина, – я прошу не говорить. Потому что…
– Алло! – Вслед за коротким стуком в дверь раздался веселый голос Руслана. – Молодежь, есть предложение испить прекрасного холодного вина – и сделать это в сауне. Как вы на это смотрите?
– Предложение принято! – вставая, весело сказала Екатерина.
– Ты был с Кешкой? – зевая, спросил Горбун вошедшего в комнату рослого парня в штормовке.
Ну и что дальше? – вызывающе посмотрел на него тот.
– Да ничего. – Горбун поднялся. Резкий пинок ногой, и парень, взвыв от боли в паху, согнулся и упал. – Итак! – Горбун, вцепившись в волосы на затылке, вскинул лицо парня вверх. – Ты был с Кешкой у озера? – Парень что-то промычал, Горбун сильно ударил его в нос. Парень закричал и рванулся. Из мгновенно, распухшего носа пошла кровь. – Повторяю вопрос, – вдавливая ногти большого и указательного пальцев в глаза парня, спросил Горбун. – Ты был с Кешкой у озера?
– Да, – всхлипнул парень.
– И что там было? – убрав пальцы, поинтересовался Горбун.
– Мы там бабу и мужика сделали, – слизывая с верхней губы кровь, ответил парень.
– Продолжай. – Отпустив его волосы. Горбун вернулся на кровать.
– Потом погнались за «КамАЗом», – прижимая ладонь к носу, сипло сказал парень. – Тот тачку Клина с дороги сбросил. Мы забрали Клина и еще троих и в Ефремове покатили, в больницу. В тачке парень остался. Он тульский. У него нога была сломана. Мы…
– Где парочка, – прервал его Горбун, – которую вы обработали?
– Там остались. Мужика два раза в живот ножом…
– Как все началось? – снова перебил его Горбун.
– Мы от Тулы на тачках с тульскими номерами сели на хвост ихней тачке.
Сначала наша машина шла за ними, потом Клин со своими. Когда тот с Симферопольского свернул, Клин остановился и сказал, что знает, где они тормоз-нутся. Он ничего не говорил, только чтобы мы отделали мужика и бабу. – Замолчав, снова облизнул губы.
– Ну? – поторопил его Горбун.
– Мы подъехали, – косясь на стоявших у двери троих, начал парень. – Баба купалась. Клин со своими – к мужику, тот в тачке заперся. Нам баба досталась. Она визжать начала. Петю звала. Клин со своими этого Петю из тачки достали и начали…
– Как же вы про «КамАЗ» узнали? – усмехнулся Горбун. – Или он только подъехал?
– Да нет. – Вытирая кровь рукавом, парень помотал головой. – Он у поля стоял. Там поле какое-то. Мы думали, все тихо будет, – словно оправдываясь, виновато добавил парень. – А уж когда баба заблажила…
– Кто первым за «КамАЗом» погнался? – немного подумав, спросил Горбун.
– Клин. Вообще-то… – Парень задумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70