Лучше всех она умеет
Сок цветочный отыскать
И, собрав нектар душистый,
Унести его тайком.
Целый день в трудах проводит
И не хочет отдыхать:
То напрасно суетится,
То колдует над цветком.
День за днем она готовит
Нам густой и сладкий мед,
И не ведает, бедняжка:
Этот мед - не для нее.
Поработает все лето
И среди душистых сот
Нам на память оставляет
Тельце хрупкое свое.
Вообразите себе, с какой легкостью Сунь У-кун влетел во дворец! Там он увидел своего наставника, который сидел на расшитом стуле по левую сторону правителя. Брови у него были скорбно сдвинуты, а сердце пылало, как раскаленный уголь. Сунь У-кун подлетел прямо к наставнику и уселся на его головном уборе. Затем он тихонечко подполз к уху своего учителя и прожужжал:
- Наставник! Я здесь. Не грусти и не печалься.
Эти слова слышал только Сюань-цзан, никто из присутствующих, конечно, ничего не подозревал.
Услышав голос Сунь У-куна, Танский монах почувствовал душевное облегчение. Вскоре явился начальник внутреннего дворца и пригласил государя на пир.
- Десять тысяч лет тебе здравствовать, великий государь! - молвил он. - Сейчас во дворце Вещей сороки начнется свадебный пир. Матушка-царица с царевной уже там. Они изволили просить тебя, государь, пожаловать со знатным гостем.
Государь был беспредельно рад и весело отправился на пир со своим нареченным зятем.
Вот уж поистине:
Любил цветы владыка легковерный,
Но претерпел от них одно лишь горе.
Взяло раздумье Танского монаха,
А думы скорбь в нем породили вскоре.
О том, как Танскому наставнику удалось избавиться от напасти и покинуть дворец царевны, вы узнаете из следующей главы.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ,

из которой читатель узнает о том, как ложный образ заменил истинный, как был пойман Нефритовый заяц и как оборотень, встретившись с первородным духом, был направлен на Истинный путь
Итак, полный тоски и печали, Танский наставник побрел за государем во внутренний дворец, где его ждала царевна. Музыка и грохот барабанов потрясали небо, воздух был напоен чудесными ароматами. Сюань-цзан шел, опустив голову, боясь поднять глаза. Сунь У-кун был очень доволен. Прицепившись к шляпе своего наставника, он вращал свои огненные глаза с золотистыми зрачками и оглядывал все кругом. Разодетые девы стояли рядами по обеим сторонам, словно феи во дворце небожительницы. Их наряды своими красками могли поспорить с парчовыми шатрами. В самом деле, вот как они выглядели:
И прелестны и гибки,
Одеты в шелка и парчу,
Затмевают они
Знаменитых красавиц из Чу.
Точно яшма их лица,
Более снегов их тела,
Стали парами в ряд -
Словно в зале весна расцвела!
Превосходят Си Ши
Красотою они неземной,
Высоко их прически
Причудливой взбиты волной,
В виде фениксов пестрых
Головки их шпилек резных,
И сказать невозможно,
Которая краше из них!
Очертанья бровей -
Словно горы в рассветной дали:
Так их тонкие дуги
Искусно они подвели.
Грациозны, стройны,
Словно феям небесным сродни,
На свирелях и дудках
Согласно играют они.
Плачут флейты в ответ,
Барабаны и гонги гремят,
То надеждой их песни,
То грустью нам сердце томят.
От высоких до низких -
Все звуки они издают,
То протяжно, то быстро,
То тихо, то звонко поют.
Не наслушаться песен
Пленительных юных невест,
Восхищаться их танцами
Смертному не надоест,
Как на груду парчи,
Как на клумбу весенних цветов,
Каждый в зале на них
Без конца любоваться готов!
Видя, что все эти пленительные девы не вызывают у Танского наставника никаких дурных помыслов, Сунь У-кун от восторга даже губами причмокнул и подумал про себя: «Вот это монах так монах! Молодец! Вокруг такие красотки, в шелках и парче, украшенные драгоценностями, а он и не смотрит на них; никакие греховные помыслы не возникают у него».
Но вот из дворца Вещей сороки навстречу правителю вышла царевна в окружении цариц и придворных дам. Послышались их приветственные возгласы:
- Да здравствует царь-государь! Десять тысяч лет тебе царствовать!
Танский монах совсем растерялся: руки и ноги отказались повиноваться ему. Он дрожал всем телом.
Между тем Сунь У-кун давно предполагал, что царевна вовсе не царевна, а оборотень. Теперь же он воочию убедился в этом, заметив над ее головой легкий дымок, впрочем не слишком зловещий и не пагубный. Прильнув к уху своего наставника, он опять прожужжал:
- Наставник! Это не царевна, а оборотень!
- Ну и что из того, что она оборотень? - удрученно ответил ему Танский монах. - Как ты заставишь ее принять свой настоящий облик?
- Очень просто, - ответил Сунь У-кун. - Я ее сейчас схвачу и заколдую.
- Что! Нельзя так! - чуть не вскрикнул Танский наставник. - Чего доброго, напугаешь самого правителя! Обожди, пока он и государыни удалятся, вот тогда и принимайся за свои волшебства.
Но Сунь У-кун, как известно, отличался горячностью. Разве мог он стерпеть? Громко вскрикнув, он принял свой настоящий вид, кинулся вперед и схватил царевну.
- Нечего сказать! Ну и хороша же ты, скотина этакая! - заорал он. - Ишь выдумала: выдавать поддельное за настоящее! Мало того, что устроилась здесь и живешь в роскоши, тебе захотелось еще одурачить моего наставника и совратить его!
Правитель от испуга остолбенел. Царицы попадали на землю, а придворные дамы и разукрашенные девы, все до единой, кинулись в разные стороны, помышляя лишь о том, как бы спастись.
Вот послушайте, как рассказывается об этом в стихах:
Весенний веял ветерок,
Но разразилась буря вдруг,
Своим дыханьем ледяным
Опустошая все вокруг.
Весенний веял ветерок,
И сад тенистый шелестел,
Как вдруг, стремительный и злой,
Порыв осенний налетел.
Цвел безмятежно дивный сад,
Благоуханье расточал,
Лишь мимоходом ветерок
Соцветья бережно качал,
Но буря яростной рукой
С деревьев листья сорвала
И у решеток расписных
Пионы грудой намела.
На длинных грядках вдоль аллей,
Где аромат всегда царил,
Измят пеоний стройный ряд,
Лежат бедняжки у перил.
На взбаламученных прудах,
Что были раньше так чисты,
Прибиты бурей к берегам
Поникших лотосов цветы.
Вот у подножия террас,
Грозой истерзаны совсем,
Трепещут, устилая дерн,
Бутоны хрупких хризантем,
Бессильные, ничком, в пыли
Лежат бегонии вразброс,
И вихри разметали вдаль
Обрывки ароматных роз.
Здесь осторожный ветерок,
Повеяв с утренней реки,
С чилима, ненюфара, груш
Срывал украдкой лепестки.
А зимний снег, тяжелый снег,
Внезапно с неба повалив,
Покровом грузным придавил
Изящные бутоны слив.
Все в беспорядке, все в пыли,
И, превратившиеся в сор,
Гранатов алые цветы
Усеяли дворцовый двор,
А возле царского дворца,
Печально ветви оголив,
Изломанные кое-как,
Дрожат ряды плакучих ив.
А бури бешеной бичи
И струи злобного дождя
Бушуют в стонущем саду,
Цветов чудесных не щадя.
Одну лишь ночь пробушевал
В саду неистовый погром,
А утром устлана земля
Цветным, изодранным ковром.
У Танского монаха совсем отнялись руки и ноги. Дрожа всем телом, он обхватил правителя и твердил ему одно и то же:
- О государь! Не бойся! Не бойся! Это мой упрямый ученик прибег к своему волшебству! Сейчас он выяснит, где правда, где ложь!
Царевна-оборотень, чувствуя, что дело принимает плохой оборот, вырвалась из рук Сунь У-куна, скинула с себя все одежды, сбросила драгоценные украшения и помчалась в дворцовый сад, в сторону храма, воздвигнутого в честь местного духа. Она вбежала туда и вооружилась короткой дубинкой, похожей на пест. Затем она примчалась обратно, накинулась на Сунь У-куна и начала его колотить. Сунь У-кун смело отражал удары своим железным посохом.
С гиканьем и шумом оба вступили в жаркий бой, прямо тут, в дворцовом саду. Затем, прибегнув к волшебным чарам, они поднялись на воздух и продолжали драться в облаках. Вот, как рассказывается в стихах про этот поединок:
О силе посоха везде
Идет привычная молва,
Про золотые ободки
Твердят хвалебные слова.
Но про короткую дубинку,
По виду схожую с пестом,
Никто не слышал, не был с нею
И мудрый праведник знаком.
Схватились недруги жестоко
Один - как верный ученик,
Здесь очутился по дороге
К хранилищу священных книг.
Другой в цветущие долины
Тайком спустился с высоты -
Все потому, что слишком страстно
Властитель почитал цветы.
И вот в одну из прошлых весен,
Прикрывшись полуночной мглой,
Отсюда юную царевну
Похитил оборотень злой
И, в образ девы воплотившись,
В покоях пышного дворца
Любовью царскою и лаской
Стал наслаждаться без конца.
О Танском праведном монахе
Узнал заранее злодей,
Безбрачного принудить к браку
Возжаждал он в душе своей,
Решил подвижника святого
Завлечь в губительную сеть,
Мужскою силой непорочной
Стремясь преступно завладеть.
Но зорок Сунь У-кун премудрый!
Проникнув во дворцовый зал,
Он золотистыми глазами
Вмиг любодея распознал,
За жертву гнусного обмана
Вступился, не жалея сил,
Чтоб доказать, где ложь, где правда,
Чтоб враг пощады запросил.
Страшна короткая дубинка,
Злодейство совершить грозит
И беспощадно, прямо в темя,
Героя нашего разит.
Но посох тоже полон силы
И тоже спуску не дает:
Наотмашь по свирепой морде
Врага растерянного бьет.
Все жарче недруги дерутся,
От лютой ярости крича,
То отступают друг от друга,
То снова рубятся сплеча,
И все неистовей удары
Гремят в кружащейся пыли,
А в небе заклубились тучи
И солнце мглой заволокли.
И вот в небесах разгорелся такой страшный бой, что все жители города пришли в полное смятение, да и во дворце придворные и военачальники трепетали от страха. Танский наставник все время поддерживал правителя под руки, успокаивая его:
- Не тревожься! - говорил он. - Уговори своих государынь и всех остальных, чтобы они не боялись. Ведь царевна - на самом деле оборотень, принявший вид твоей дочери. Вот погоди, мой ученик изловит ее, и ты сам все узнаешь!
Придворные дамы, оказавшиеся похрабрее, подобрали сброшенные оборотнем одежды и украшения, головные шпильки и браслеты и показали царицам.
- Все это было на царевне, - сказали они, - царевна, скинув с себя одежды, вступила в бой с волшебным монахом, и теперь они сражаются в воздухе. Она - самый настоящий злой дух-оборотень.
Постепенно государь и государыня, а также придворные дамы начали понемногу приходить в себя от испуга и принялись смотреть на небо. Но мы пока оставим их.
Вернемся к оборотню и Великому Мудрецу Сунь У-куну, которые вели бой друг с другом. Прошло уже почти полдня, но все еще не видно было, кто из них выйдет победителем. Кинув свой посох вперед, Сунь У-кун крикнул: «Превратись!». Сразу же из одного посоха появилось десять, из десяти - сто, а из ста - тысячи. Они заполнили почти половину небосвода, мелькая, словно извивающиеся змеи. На оборотня со всех сторон посыпались удары, и он стал терять силы. Преобразившись в чистый ветерок, оборотень бросился бежать и умчался в лазоревую бездну небес. Сунь У-кун тотчас же прочел заклинание, от которого все посохи вновь собрались в один, и, оседлав благовещий луч, погнался за оборотнем. Приблизившись к Западным небесным воротам, Сунь У-кун увидел сияние. То были стяги и знамена небесных воинов. Тогда он закричал во всю глотку:
- Эй! Хранители небесных ворот! Держите духа-оборотня! Не выпускайте его!
В это время у ворот находился сам небесный князь - хранитель государств и с ним четыре главных небесных полководца: Пан, Лю, Гоу и Би. Все они тотчас подняли свое оружие и преградили путь оборотню. Оборотню некуда было деваться, он повернул обратно и вновь схватился с Сунь У-куном, пустив в ход свою дубинку.
Вращая посох колесом, Сунь У-кун присмотрелся к дубинке и заметил, что она похожа на пест, которым толкут зерна: на одном ее конце было утолщение, а другой конец был заостренным.
- Эй ты, скотина! - закричал Сунь У-кун. - Что это у тебя за оружие? И как осмеливаешься ты с такой дубинкой выступать против меня, Сунь У-куна? Живо сдавайся! Не то я одним ударом палицы размозжу тебе голову.
- Да ты не знаешь, что у меня за оружие! - скрежеща зубами от ярости, воскликнул оборотень. - Вот послушай, что я тебе расскажу!
Знай: матерьял, из которого сделана
Эта дубинка, что славу стяжала, -
Яшма чудесная, яшма бесценная
Цвета бараньего свежего сала.
Сколько веков ее мастер обтачивал,
Счесть не под силу и тайной науке:
Во времена первозданного хаоса
Это оружье попало мне в руки.
Первым добыть мне ее посчастливилось,
Мне помогли и коварство и сила.
Происхожденье ее - необычное:
Высшее небо ее породило.
Сосредоточена в ней животворная
Мощь величайшего в мире сиянья -
Та, что от солнца с небес растекается
По четырем сторонам мирозданья.
Ей, несравненной, не знающей устали,
Пять своих сил подарила природа,
Духом она благовещим проникнута,
Ей не страшна никакая невзгода.
И, неразлучен с чудесной дубинкою,
Долго средь лунного жил я народца,
Долго толок драгоценное снадобье
Возле дворца, что Коричным зовется.
Знай, что к цветам я питаю пристрастие,
Вот почему я на землю спустился,
Краем Небесных бамбуков прельстившийся,
В нежную девственницу превратился.
В царских палатах живя припеваючи,
Только одним я желаньем пылаю:
С Танским монахом, почтенным и праведным,
Брачный союз заключить я желаю.
Так предначертано было заранее,
Мне с нареченным сейчас пировать бы,
Ты же задумал расстроить мой замысел,
Чтобы не праздновать мне этой свадьбы?
Дерзостный, ищешь ты собственной гибели,
Так приготовься же к смертному бою.
Эй, негодяй, оскорбитель непрошеный,
Вот я когда рассчитаюсь с тобою!
Знай, что оружье давно мое славится
И меж нечистыми и меж святыми,
Знай, что с дубиною посох не справится,
Хоть и с узорами он золотыми.
В Лунном дворце Необъятного холода
Этим оружьем толок я лекарство.
Стоит хоть раз прикоснуться им к недругу -
Сразу он канет в загробное царство!
Выслушав оборотня, Сунь У-кун громко рассмеялся и сказал:
- Ну и скотина же ты! Хорош, нечего сказать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76