Песня начиналась словами "Ловм
и
тендер ловми свит". Погрустив немного за пустым столом с бутылкой вина,
девушка вытащила из сумки красную картонную пачку сигарет Фемина и заку
рила.
Затянувшись несколько раз, она сломала сигарету в огромной стеклянной

пепельнице, затем быстро встала, прошла в комнату и стала одеваться. Она

выбрала матросский костюм, который недавно привез из Гавра ее дрожайший

папочка, ездивший закупать какие-то механизмы для табачной промышленно
сти.
Темная юбка, матроска и беретка с помпоном. Посмотрев в зеркало и тронув г
убы
помадой, Лилит выскочила на улицу. Поймав такси, она велела шоферу ехать н
а
Горького к коктейль - холлу. Теплый и тихий вечер опустился на город. Лилит

сидела на переднем сидении "Победы" и легкий веселый ветерок дул ей в лицо.

Расплатившись с машиной, она прошла на второй этаж и забралась на высоки
й
стул, стоявший рядом со стойкой. Оглядев внушительную батарею бутылок, о
на
заказала сто грамм "Бехера", зеленого ликера в замысловатой колченогой
бутылке. Коктейль-холл был создан почти сразу после войны, и место это быс
тро
завоевало популярность. В нижнем и верхнем зале было полно людей, скучаю
щая
Лилит скользила глазами по лицам. В углу стоял игральный автомат, период
ически
исполнявший какую-то музыку. Посидев минут двадцать, она заметила, что
компания молодых ребят видимо обратила на нее внимание. В зеркалах бара
видела
Лилит волнение и интерес на лицах мужчин, и это разволновало ее. Ей так ост
ро
захотелось любви, что внутри ее организма, где-то в области живота,
образовалась удивительная сладкая пропасть. Она заказала вторую рюмку
ликера и
мороженное. Отпивая ликер, она то подливала масла в рвущийся наружу огон
ь, то
остужала его ложкою холода. Лилит сощурила глаз и, подмигнув зеркалу,
произнесла про себя: "Я хочу, отец мой, что бы сейчас вон тот, светленький в

черной рубашке встал и подошел сюда". На другом конце стойки сидел грузны
й
пожилой мужчина в форме капитана корабля. Было особенно душно, будто пер
ед
грозой. Капитан сидел в расстегнутом френче и пил коньяк, закусывая лимо
ном. И
чем больше он принимал коньяка, тем краснее становилась его физиономия.
Глаза
его, похожие на две выпученные перламутровые клипсы, буквально пожирали
Лилит.
"Нет, дорогой мой, - подумала она, - тебя я не хочу. Пускай он уйдет, отец
мой". И вот по веления Лилит, как по мановению волшебной палочки, толстый
моряк буквально подпрыгивает со своего кресла так, будто его ошпарили
кипятком. Дрожащими руками застегивает он помятый свой китель и, глядя п
еред
собой, будто бы рассматривая какую-то мысль, выскакивает из коктейль-хол
ла. А
за спиной Лилит уже раздается покашливание, молодой человек подошел к не
й
сзади и встал за плечом. Положив руки на стойку, он сделал заказ, и Лилит
обратила внимание на его длинные пальцы с крупными фалангами. "Какие
музыкальные руки", - подумала она, поднося к губам рюмку с ликером.
- Вы скучаете? - спросил ее молодой человек.
- Да нет, не особо. А что? - Лилит прищурила один глаз и стала похожа на юного

проказливого лисенка.
- Мы хотим позвать Вас к нашему столику. Вы не против?
Лилит пожала плечами, и молодой человек понял, что она как бы не против.
- Ну, если идете, тогда возьмите эти стаканчики.
Он кивнул на стойку. Лилит поправила на плече сумку, взяла стаканы и подош
ла к
столу, за которым сидели крупная светловолосая девушка и двое молодых му
жчин.
Третий пригласил за стол Лилит и он же представил ее.
- Мы все студенты, - сказал один из сидящих за столом ребят, чем-то
напомнивший Лилит отбывшего за границу мужа.
- Она будет поэтессой, - молодой человек, пригласивший Лилит кивнул на
светловолосую девушку, которая фыркнула и отвернулась.
- Что это за она? Меня, между прочим, Лида зовут.
- Простите его, Лида, - поправила Лилит молодого человека, - он не хотел Вас
обидеть, просто неудачно определил Ваше предназначение. После этой неве
роятной
в их кругу фразы голубые глаза поэтессы буквально выдавились из орбит, в
згляд
ее прошелся по всем присутствующим и уперся в стол. На какое-то время все

замолчали.
- А мы все трое - будущие архитекторы. Мертвой птицей повисла над столом эт
а
фраза.
- О, я страшно люблю архитектуру. Любимый отец мой - архитектор. Он безумно

талантлив, но мы редко встречаемся.
- А как его фамилия? - спросил до этого молчавший чернявый юноша с узким
лицом.
- Это неважно, он очень известен, однако я не хочу называть его имя, - сказала

Лилит и быстро захлопала ресницами. Итак, Виктор, Антон и, если не ошибаюсь
,
Петя. Она глянула на маленького хрупкого юношу и отбросила челку со лба.

- Откуда Вы знаете мое имя? - спросил настороженный мальчик.
- Так Вы же сами назвали его.
- Я ничего не называл, - сказал Петр и так сильно замотал головой, что
показалось, будто она у него просто - таки напросто отскочит.
- Ну, не сердитесь. Какая разница, как имя Ваше попало ко мне на язык,
главное, я не ошиблась, угадала.
Лилит улыбнулась, обнажив ровный, безупречный ряд белых зубов. Кто то в др
угом
конце зала в очередной раз завел автомат, и "Лунный свет" Глена Миллера
заметался по коктейль холлу.
- Потанцуйте со мной, - попросила Лилит и Виктор, пригласивший ее к столу,
встал и протянул ей руку. - Я хочу пригласить Вас в гости, - проговорила она,

прижимаясь к ведущему ее партнеру.
- Весь наш стол, всех?
- Да нет же, только вас. Поедете?
- Поеду.
Получив согласие, она прекратила танец, подошла к столу и сказала: - Я похи
щаю
у вас друга. Он обещал оказать мне одну услугу.
- Какую это? - спросил маленький худенький Петя, имя которого так легко
отгадала Лилит.
- Это наша с ним тайна, - сказала она, и злая, холодная усмешка скользнула по

ее губам, как маленькая змейка.
Глава сорок третья.
Приехав домой, Лилит завела случайного мужчину на кухню, включила радио
и
поставила на стол недопитую бутылку вина. Покрутив настройку, она нашла

симфоническую музыку, которая как-то быстро закончилась. Пошли новости.
Диктор
зачитывал обращение Фиделя Кастро к гражданам Кубы, первой свободной ст
раны
Латинской Америки. Поговорив о печальном наследии режима Батисты, дикто
р
углубился в риторику. Удары сыпались на голову империалистов, скупые,
бесцветные слова мусорной кучей ложились на стол, за которым сидели Викт
ор и
Лилит.
- Как ты меня выбрала?
- Ну, выбрала и все. Я знала, что ты подойдешь ко мне.
- Откуда?
- Знала и все.
- И я подошел?
- Да, и ты подошел.
- Это страсть, скажи мне, что это было?
- Ну, как бы получше объяснить тебе …
- Ну, объясни как - нибудь.
- Я пожелала тебя, и ты подошел. Сила моего желания заставила тебя встать и

пригласить меня за свой столик.
- Ты колдунья?
- Да, я что не похожа?
- Не очень.
- Ну, тогда внимательно смотри мне в глаза.
И вот с глазами ее стали происходить невероятные, ранее никогда не видан
ные
Виктором преображения. Из двух зеленых они превратились в черные, затем
в
голубые, и, наконец, в красные, последние были самыми страшными, а потом цв
ет
их стал совмещаться, красный с зеленым, желтый с синим, и вот радужный свет
,
многовеличие радуги, и от одного глаза Лилит - Натали до другого, поднимая
сь
над переносицей, возникло радужное полукольцо.
"Действительно, колдунья", - подумал молодой мужчина, состояние которого м
ожно
было охарактеризовать, как полуобморочное. Но вот Лилит - Натали опустил
а
глаза, по телу ее прошла сильная дрожь, и медленно сопровождаемое судоро
гами
лицо девушки приобрело обычное выражение меланхолической иронии и пок
оя.
- Идем за мной, - сказала она и пошла в спальню. Подойдя к шкафу, она
распахнула дверцу и вытащила кожаный ремень. Протянув ремень молодому м
ужчине,
она сказала: - Я взойду на ложе, а ты, ты, - она обернулась и уперлась ему в
грудь указательным пальцем, - ты привяжешь мои руки к кровати.
Она легла на спину и вытянула руки над головой, полежав мгновение,
перевернулась на живот, встала на четвереньки и схватилась за тонкую
перекладину железной кровати. Мужчина соединил ее руки ремнем и закрепи
л
ремень на металлической перекладине. "Это ведьма. Надо бы уйти", - решил
Виктор, в котором сексуальный инстинкт подавлялся инстинктом самосохр
анения.
- Если убежишь, умрешь, - сказала Лилит, скрипнув зубами. - Раздень меня.
И он стал раздевать ее.
Оставшись совершенно голой, она встала на колени и, опустив голову на под
ушку,
выставила зад, покрутив им, она вопросительно посмотрела на Виктора, кот
орый
молчал, прислонившись к стене. Вращающийся зад ее был похож на пляшущий н
а
волнах бочонок.
- Ты сейчас покроешь меня, я очень хороша, я стану для тебя незабываемой
женщиной.
Обреченно, как солдат штрафного батальона, пристроился он к ее заду и,
вздохнув, вошел в ее лоно.
- Не кончай, не кончай, - шептала ведьма, и молодой мужчина продолжал
услаждать ее ненасытное тело.
Теперь его разум полностью зависел от ее команд, произносимых с каким - то

шипящим свистом. Теперь с ее помощью он мог изменять температуру тела, он
а
возрастала пропорционально частоте фрикций. Лилит не меняла позу, она не

переворачивалась на спину. Таким образом, уже три часа она находилась в
неудобном переломленном состоянии, которое вероятно вполне устраивало
ее. В
начале четвертого часа Лилит легла на живот и заставила Виктора проникн
уть в
свое анальное отверстие, которое оказалось на удивление влажным и
располагающим к различным движениям.
- Быстрее, быстрее, еще быстрее! И весь далеко не маленький член ее живого
орудия проникал в нее, создавая абсолютное равенство, почти свободу и бр
атство
между двумя отверстиями в нижней, самой сокровенной части Лилит.
- Быстрее, быстрее! - подгоняет она и что-то бормочет и Виктор, отыскивающий

внутри себя невидимую середину между страхом и наслаждением, начинает

подмечать своим полупарализованным сознанием, что окончания произноси
мых ей
слов начинают подменяться на нечленораздельный скрежет и свист.
Но постепенно и эти слова заменяются другими, произносимыми на незнаком
ом
языке. Смысл этих слов теряется в глубине веков.
- Армагеддон! Армагеддон! Можешь кончать, - произносит Лилит тоном приказа
, и
долго сдерживаемый поток спермы заполняет анальное отверстие дочери к
нязя мира
сего. И сразу же после того. Как у него закончились судороги она сказала:
- Одевайся и уходи. - И когда он, не попадая в штанину и путая пуговицы,
закончил свой туалет, Лилит добавила: - И забудь дорогу сюда!
Когда мужчина ушел, она зубами развязала узел на кожаном ремне и перевер
нулась
на спину. Сладострастные судороги пробежали по ее совершенному телу. Есл
и бы
даже Лилит была помещена как черная кошка в темную комнату, а из светлой к
ней
бы входил мужчина с полномочиями на один час, а за ним бы входил следующий
, и
так все двадцать четыре часа, то и тогда, учитывая страстность Лилит, перв
ый
никогда не узнал бы что он первый, а последний никогда бы не узнал, что он б
ыл
последним. Было четыре часа утра. В окна заглядывал уже прохладный осенн
ий
рассвет. Лилит - Натали спала совсем немного и проснулась оттого, что пере
д
лицом ее пронесся сильный источник тепла. У нее запылали щеки так, будто б
ы
она низко наклонилась над костром или испытала острое чувство стыда. Она

открыла глаза и увидела, что вся комната заполнена солнечным светом. И со
н ее,
великолепный, мягкий послелюбовный сон, исчез быстро и сразу, будто его и
не
было вовсе. Лилит подошла к окну и выглянула во двор. Безголовая, залитая

солнцем статуя была прекрасна трагической своей бессмысленностью. "Сто
ит ли
задумываться над тем, что произошло? Пожалуй, что нет. А жалеть, жалеть
кого-либо? Пожалуй, этого делать не стоит. Любить же я не хочу, хотя и слышу

вокруг бесконечное это слово, перемноженное на пустоту.
Мягкая плоть хлеба, плоть красивого тела, невидимая плоть уюта и тепла. Ст
рах,
животный страх потерять эти сокровища. Они цепляются за это, как утопающ
ий за
тонкую соломинку, и они будут гибнуть. А я, я буду наблюдать за ними сначал
а
своими глазами, потом глазами своего сына и, наконец, глазами отца моего, с

которым когда-нибудь я сольюсь в одно неразделимое все".



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22