Глава тридцать третья.
В спальной комнате Берии было почти темно, и только узкая полоска лунног
о
света проникала через окно, отрезая угол кровати, на которой лежал
могущественный монстр, создатель самой блестящей разведки мира. Перед с
ном
хозяин комнаты читал Достоевского. Это было хорошее издание Вольфа в
темно-вишневом матерчатом переплете с кожаными уголками. Раскрытая на с
ередине
книга была повернута страницами вниз, а сверху лежало знаменитое золото
е
пенсне. В последнее время Берия плохо спал, его мучили кошмары. Как только
из
зыбкого пространства памяти исчезали образы реальных событий, с ним нач
инали
происходить жуткие вещи. И он, всесильный министр, никак не мог понять,
действительно ли это сон или какая-то другая реальность, существующая ка
к бы
параллельно с действительностью. Реальность проводит его в строго охра
няемые
зоны кошмара, что бы определить степень его, Берии, вины. Вины за то, что он

был не заурядным токарем на заводе "Электросила", а могущественным марша
лом, в
подчинении которого находилась бесчисленная армия слуг и объектов, аге
нтов,
резидентов, зон, лагерей и ударных строек, охраняемых дивизиями НКВД. Кро
вь!
Кровь ударяла в виски Лаврентия. Чужая кровь! И он, пытавшийся объяснить

самому себе свою собственную вынужденную жестокость, был бессилен в
оправдывании перед самим собой в этом то ли сне, то ли не сне, в том, что
пыталось стать частью его существа, несмотря на все меры предосторожнос
ти,
отделявшие самого министра от страданий приносимых в жертву людей. Посл
едние
пять дней погружение в сон происходило по одному и тому же сценарию. Свис
т и
грохот выпущенных на волю стихий. Ужас возникал еще до момента, когда нач
инали
появляться реальные жители зазеркалья. Страшен был сам звук, поднимавши
йся
вверх и стремительно падающий вниз. Звук, похожий на синтезированный спл
ав
миллионов человеческих голосов, душ, проходящих сквозь страшные, не
человеческие муки. Страшен был этот звук. В прохладном поту просыпался
Лаврентий Павлович от центростремительной силы этого звука, но не менее
жутко
выглядели и рожи, окружавшие его в момент перехода от сильного визга к бо
лее
слабому. Выпученные красные глаза, когти и зубы, припадшие к самому его го
рлу.
Калейдоскоп рож был настолько отвратителен, что описать его с помощью яз
ыка
просто таки напросто было невозможно. И нельзя было передать, какой ужас

чувствовал засыпающий Берия. И даже, когда его человеческая воля, как буд
то
пользующаяся огромным ножом, разрезала материал сна, разрывала его на кл
очки,
даже несколько минут спустя после того, как кошмар в виде теплого липког
о
"нечто" отплывал от кровати с красным балдахином, даже после этого сброси
вший
сон организм сотрясался, как от сильного электрического удара. Нервная с
истема
Берии была развинчена до предела. Устав засыпать и просыпаться от одного
и
того же, он подолгу курил в кровати, иногда пил коньяк или вино и засыпал у
же
только под утро. Но и этот утренний сон не приносил ему ничего хорошего. Уж
е
не понимал он, спит он или не спит, не понимал он, что происходит вокруг, но

видел он, как буквально из ниоткуда появляются в его спальне незнакомые
хмурые
люди без головы в длинных серых одеждах. Они садятся к нему на кровать и
кладут на нее различные отрезанные части человеческих тел. Либо это руки
от
плеча, либо ступня или кисть, нет только голов, они как бы не существуют
вообще, их не кладут на кровать и их не имеют тела, обкладывающие лежбище

монстра обрубками плоти. И вот, устав от бесконечных этих бессонниц, он ре
шил
одним махом прекратить всю эту разнузданную вакханалию и, посоветовавш
ись со
своим врачом, принял на ночь большую дозу "веронала". Принял он "веронал" и

увидел хороший сон. Освещенная солнцем, кривая, как сабля, железобетонна
я
дамба врезается в морской залив. Низкие скалы подступают к самому берегу
и,
сколько видит глаз, тянуться вдоль него до горизонта. Теплый морской вет
ер
несется в лицо, и маленькие брызги ложатся на синие брюки и белую рубашку

министра. Лаврентий Павлович щурится от солнца и видит, как на самом конц
е
этой огромной каменной сабли стоит худенькая темноволосая девчонка и б
росает в
воду цветы. Она аккуратно отделяет каждый цветок от букета и опускает ег
о в
спокойную воду залива. Министр поправляет пенсне и идет ей навстречу. По
д
кожаными подошвами его лакированных башмаков поскрипывает морской пес
ок. Он
доходит до конца мола, и садиться на корточки рядом с девчушкой. Она опуск
ает
в воду цветы, а он наблюдает за е„ смуглой рукой и замечает, что у нее
длинные, как у женщины, ногти.
- Сколько тебе лет? - спрашивает министр.
- Мне только девять, но я уже все знаю, мне даже неинтересно жить. В другом
мире мы уже не увидим цветов, в другом мире мы будем вместе, - говорит она,
бросая в воду остатки букета, затем оборачивается, и забрасывает ему на ш
ею
свою смуглую тонкую руку.
Они сидят на корточках напротив друг друга и рука девушки притягивает тя
желую
голову министра и целует его в лоб. От леденящего холода е„ поцелуя Берия

просыпается и механически шарит вокруг, разыскивая пенсне, и в ту же секу
нду
звонит телефон. Ещ„ как следует не проснувшись, он снимает трубку.
- Кажется, эксперимент прошел удачно. Направляемся к вам.
- Очень хорошо, - говорит Берия и опускает трубку на рычаги аппарата.
Глава тридцать четвертая.
Тяжелый "Пакард" несется по утренним темным улицам на ближнюю дачу минис
тра. В
машине Антон Иванович, рядом с ним на заднем и переднем сидении два офице
ра
охраны, у одного из них на коленях металлический ящик, прикованный к руке

браслетом. Антон Иванович сидит с закрытыми глазами, откинувшись на мягк
ие
кожаные подушки, и перед закрытым взором его проплывают пейзажи заснеже
нной
Лапландии. Кокетливые лыжницы в толстых свитерах, оленья упряжка, влекущ
ая
деревянные сани, в которых разместились веселые мальчишки и девчонки, на
ходу
они забирают руками снег, превращая его в маленькие ледяные снежки. Вдал
еке за
лесом виднеются светлые деревянные постройки и церковь с одиноким крес
том.
"Иногда ловишь себя на мысли, что внутри тебя находится другое время, то,
которое ты никогда не знал. Оно существует как бы вместе с тобой и
одновременно как бы вне тебя", - подумал Антон Иванович и открыл глаза. Маш
ина
подъезжала к даче министра, а на коленях охраны покачивался металлическ
ий
ящик. Два часа рассказывал Антон Иванович, как протекал эксперимент. А Бе
рия
все кивал и кивал головой, и даже могло показаться, что он спит. Но он не
спал, он внимательно слушал, однако это было похоже на медитацию. Он
раскачивался взад и вперед, и от изменяющегося угла стекла пенсне пускал
и по
комнате маленькие желтые зайчики.
- В последней фазе эксперимента, когда шар опустился на платиновую чашу,

колдун потерял сознание.
- Да? - Берия поднял голову. - Скажите, какой чувствительный колдун.
- Мы ему дали возможность прийти в себя. Эксперимент был завершен.
- Во имя человеколюбия? - сострил Берия. Эта фраза была признаком того, что

министр находился в хорошем расположении духа.
Антон Иванович знал о его склонности в момент важного разговора вдруг
проявлять остроумие с некоторым наклоном смысла в сторону садизма, но с
другой
стороны было видно, что он нервничает, потому, как в этот момент он начинае
т
говорить с сильным акцентом. Антон Иванович сделал жест левой рукой, и к н
им
подошел офицер охраны, до этого молча стоявший у стены. Он поставил ящик н
а
стол и отстегнул его от браслета. Антон Иванович отомкнул крышку, котора
я тоже
была на замке, и Берия, как хищная птица, склонился над круглым сокровищем
. Он
подвинул поближе лампу, и некоторое время молча разглядывал шар. Затем
почмокал губами и как ребенок спросил: - Можно потрогать?
- Сейчас уже можно, но, когда он прекратил вращение и замер, к нему нельзя
было прикоснуться, он был раскален, хотя луна символ ночи и холода, - замет
ил
Антон Иванович.
- Вероятно, это какой-то другой вид энергии,
- проговорил Берия, - державший шар в обеих ладонях. - Похоже на стекло,
- продолжал Берия, - я ощущаю много тепла, руки стали горячими. Положив шар

обратно, он долгим взглядом посмотрел на Антона Ивановича и хотя разгово
р
протекал в хорошем ключе, у того засосало под ложечкой.
- В два часа дня я позвоню Сталину, он сейчас в Кунцево на ближней, -
проговорил Берия как будто для самого себя.
Миновав многочисленные посты охраны, машина министра медленно вкатила
сь в
зеленые ворота дачи, за которыми находился вождь. Он сидел один в гостино
й
комнате на неудобном кожаном кресле, очень низком, с огромным сиденьем и

круглыми валиками подлокотников. Маленький, рябоватый, он находился с кр
аю
этого чудовищного кресла. Одет он был по-домашнему полувоенный френч и м
ягкие,
много раз перечиненные сапоги. Когда Лаврентий Павлович и Антон Иванови
ч вошли
в гостиную, Сталин встал. Он пожал им руки и коротким очень неловким жесто
м
показал на овальный стол, вокруг которого были расставлены высокие стул
ья в
белых чехлах.
- Ну, герои, какие у нас результаты? - спросил он.
Берия едва заметно повел головой, и Антон Иванович поставил на стол
металлический ящик.
- Я надеюсь, что Вы не пытались заглянуть в будущее без меня? - задал вопрос

Сталин и сам же подмигнул Антону Ивановичу, после чего тот почувствовал,
что у
него отнимается челюсть.
- Что ты, Коба, мы еще не знаем, сможет ли эта штука что-то нам дать, но
сделали все, как по написанному. - Берия говорил уверенно и громко, но в
голосе его ощущался надрыв.
- Открывайте ящик, - приказал Сталин, и Антон Иванович мгновенно отомкнул

крышку.
Он ухмыльнулся: - Так называемое всевидящее око. Пора и тебе Лаврентий зав
ести
дюжину таких для нашей с тобой безопасности. Вождь тихо засмеялся и похл
опал
министра по широкой спине.
- Ты, Коба, не сомневайся, мои глаза стоят многих всевидящих.
- Не сомневаюсь, дорогой, ни на минуту. Показывайте Вашу чертовщину, - сказа
л
вождь и подошел поближе, что бы лучше видеть и понимать.
- Вот это, товарищ Сталин, шар, - пояснил Антон Иванович.
- Я вижу, что это шар, а не треугольник.
И после замечания этого замешкался Антон Иванович, заговорил на пол тона
ниже.
- В этом ящике есть перевод со старогерманского и сопутствующие предметы
,
сработанные нашими специалистами. Прежде всего, это малая пирамида.
Антон Иванович запустил руку в ящик и поставил е„ на стол, на вершине пира
миды
так же находилась небольшая круглая площадка, чем-то напоминающая солне
чные
часы. Сталин с ухмылкой смотрел на различные предметы, извлекаемые из ящ
ика.
Это была небольшая металлическая полоска с врезанными в нее увеличител
ьным
стеклом и электрической лампочкой с отражателем на конце. И наконец Анто
н
Иванович вытащил прямоугольную шелковую салфетку, на которую по трафар
ету
каким-то красным веществом были нанесены непонятные, бегущие по кругу зн
аки,
чем-то напоминающие шифропись ацтеков, такие же полу буквы, полу узоры, ка
кие
встречаются на чугунной крышке городского колодца. В центре салфетки бы
ла
нарисована спираль, уходящая в точку. Поверх спирального кольца были нал
ожены
проведенные пунктиром контуры пятиконечной звезды.
- Все, товарищ Сталин, сделано так, как описано в книге.
- Только лампочка явно не из того времени, и я предлагаю заменить е„ на све
чу,
- сказал Вождь и мягко отошел к буфету, и Антону Ивановичу показалось, что
он
не идет, а просто таки плывет по воздуху, маленький дирижабль в черных
сапожках.
Сталин вернулся с короткой и желтой, как сыр, свечкой, вероятно пролежавш
ей у
него не один год. О вывернул из патрона лампочку и кое как втиснул туда све
чу.

- Теперь время суток уже не играет роли. Если желаете, все можно сделать пр
ямо
сейчас, - пояснил Антон Иванович.
- Да, прямо здесь и прямо сейчас, - сказал Сталин, ухмыляясь в усы, и позвонил

в колокольчик.
- Три стакана чая, - сказал он в приоткрывшуюся дверь и через несколько мин
ут
на столе уже стоял железный поднос с тремя дымящимися стаканами, пухлой

металлической сахарницей с узорами железных цветов и продолговатой фа
рфоровой
тарелочкой, на которой лежал нарезанный тонкими дольками душистый лимо
н.
Сталин взял стакан, пепельницу и сел в свое тяжелое кресло. Сидя в нем, он
медленно набивал трубку, наблюдая за действиями Антона Ивановича.
Хорошо раскурив е„, он прищурил глаза и, посмотрев на Берию, сказал:
- Вот мы с тобой. Лаврентий, коммунисты, а занимаемся черт знает чем.
- Я, Коба, может и не совсем верю во все это, но почему бы не попробовать,
если столько сошлось. Ведь ты же сам говорил, интересы дела прежде всего, а
уж
чертовщина это или нет, пусть решает история.
Сталин затянулся трубкой и ничего не сказал. Походив немного по комнате,
он
подошел к Антону Ивановичу и спросил:
- Вы, товарищ медиум, все вопросы решили?
- Да, товарищ Сталин, практически все готово.
- Ну, тогда начинайте. - Вождь сделал несколько глотков из чайного стакана

встал и подошел к столу. - Я хочу увидеть конец этой войны, - сказал он.
На столе была разложена черная салфетка, на ней стояла платиновая пирами
дка, а
на площадке сверху нее лежал затвердевший, принявший идеальную форму гл
аз
инопланетного существа. Антон Иванович вытащил спички и поджег фитиль. П
ламя
дернулось в разные стороны, затем потянулось вверх и выпрямилось. Сооруж
ение
со свечой было закреплено в небольшом портативном штативе, с таким расче
том,
что пламя, оттолкнувшись от отражателя через систему линз, попадало в це
нтр
зрачка, похожего на сложенные лепестки цветка или на крылья экзотическо
й
бабочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22