Барсук был маленький, сухонький,

убитый ещ„ в конце девятнадцатого века, на деревянной подставке, к котор
ой он
был прикреплен, была сделана надпись "Торговый дом Абачин и Орлов". У барсу
ка
не хватало нескольких передних зубов, мех был в проплешинах, и если бы
домработница не снимала его со шкафа и не протирала каждую неделю влажно
ю
тряпкой, то, вполне вероятно, барсук мог бы прожить ещ„ лет пятьдесят. Сова

была много больше барсука. Это была огромная мужская особь какого-то поч
ти не
передаваемого красно-шоколадного цвета. На месте выпавшего стеклянног
о глаза
зияла черная, почти револьверная глубина. Помимо двух этих предметов у с
тарого
Карпа был еще сын, рожденный вне брака, погибший в самом начале войны. И во
т
это тяжелое, скучное утро. "Я не помню, когда я встал, и ложился ли я вообще",

- подумал Новый Карп, ощущая сильное черепное давление в области лба и
затылка. Онемевшие руки и ноги едва повиновались ему. С большими труднос
тями и
очень медленно оторвался Карп Силыч от кресла и подошел к окну. Перестал

падать снег и теперь из бесконечной стальной голубизны в лицо ему светил
о
белое и безжизненное солнце. Никогда ещ„ думы об одиночестве так сильно
не
донимали коммуниста Сироткина. Постояв какое-то время под лучами холодн
ого
солнца, Карп Силыч привел свои мысли в относительно логический порядок.
Пока
еще плохо подчиняющееся тело медленно пропутешествовало по квартире.
Задержавшись в прихожей, тело его обратило внимание на ветхие, почти ист
левшие
лохмотья, лежавшие на полу. Тот старый Карп уже ничего не помнил. Теперь он

только недоумевал: "Откуда взялась эта ветошь? Е„ место в мусорном ведре".
И
он, нагнувшись, сгреб в кучу буквальные останки фантома, с удивлением отм
ечая,
как материал превращается в пыль. "Квартира моя плохо проветривается, ве
щи
истлевают на вешалках". Зайдя на кухню, он расчистил подоконник от кактус
ов и
растворил окно. Все утро и половину дня новый Карп чистил и убирал кварти
ру. И
не мог объяснить себе Карп Силыч, но чувствовал он, что с этого момента все

его тело начинает подчиняться пока ещ„ неведомой малопонятной цели. Отк
рыв
сразу все окна, он изрядно выстудил старческое свое жилье. Выстудил он жи
лье,
сдул пыль с подоконников и в прямом смысле почувствовал внутри себя како
е-то
новое, доселе неизвестное существо. Впрочем, так оно и было. Ведь энергия

тьмы, точно как и энергия света, приходит на землю из разных точек планетн
ой
системы. Человек, получающий эту энергию и сублимирующий е„, как в случае
с
посетившим фантомом, получает огромную сокрушительную силу, которая в

состоянии не только изменить систему самооценки, но даже поменять
биологический состав клетки. Впервые за много лет он с аппетитом пообеда
л. В
партийно-государственной иерархии Карп Силыч Сироткин был одним из
ответственных работников, курирующих табачную промышленность. Для стр
аны,
ведущей такую большую войну, табак был сырьем почти стратегическим. Ибо
все
знают, что значит для бойца перекур, когда рядом нет женщины, а вокруг гуля
ет
беспардонная смерть. Однако сам Карп Силыч никогда не курил, он нюхал таб
ак,
дешевую крепкую пыль, исчезающую радость девятнадцатого столетия. Уже д
вадцать
с лишним лет по России шагала одна огромная нескончаемая победа и
старорежимная сироткинская привычка, больше подходящая к дооктябрьско
му
надзирателю Бутырского замка, в лихое время ракетных минометов выгляде
ла
анахронизмом.
И в этот воскресный, по-особому счастливый для Карпа день он не изменил св
оей
привычке. Понюхав зелье и раз двадцать чихнув, он снял телефонную трубку
и
набрал номер своего старого друга Максима Максимовича Воробейчика, с ко
торым
работал в ревкоме ещ„ во времена гражданской войны.
- Выслушай, друг Максим, иду к тебе как будто с новой душой, - сказал Карп
Силыч, ещ„ не понимавший, что души его как таковой уже не существует. Сам
Воробейчик жил в доме старых политкаторжан. Все в нем было спроектирован
о так,
что мысль о каторжных казематах возникала сама собой. Чрезвычайная узко
сть
лестничных пролетов, низкий, придавливающий потолок да и сами размеры дв
ерей и
окон напоминали гостям и жильцам о мучительной жизни во время самодержа
вия.
Старый товарищ Сироткина Максим Максимович Воробейчик проживал в крош
ечной
двухкомнатной квартирке вместе с женой, тихой партийной старушкой, чем-т
о
напоминавшей Надежду Крупскую. Тот же бесцветный пучок волос и явная
некрасивость лица. Жертвенность - вот что было написано на лице этих женщ
ин,
незатейливых спутниц основателей "народной воли". Незадолго до войны дом

политкаторжан сильно пощипали. Многие поехали в повторные, теперь уже в

советские, беспощадные ссылки, а иные, иные сложили головы на великом алт
аре
коммунизма. Изрядно подчищенный дом заселили все те же сотрудники МГБ. И

теперь на каждого политкаторжанина приходился один потенциальный верт
ухай, или
конвойный, уж как кому нравится. А Воробейчиков не арестовывали по причи
не их
полной неактивности, и умереть они могли только естественной смертью. Во
йдя в
квартиру, новый Карп Силыч поздоровался с ветхим, дрожащим, как осиновый
лист,
хозяином прошел в одну из двух маленьких комнат и сел на диван. Карп Силыч

отодвинул расшитые крестиками и розетками маленькие подушки и, откинув
шись на
спинку дивана, заговорил. Он говорил о холоде, об одиночестве, о пустоте
своего дома, об отсутствии близкого человека и о том, что его, пламенного

борца с несправедливостью, родина не пускает на фронт, он говорил о том, чт
о
ему уже много лет, и еще раз о тепле, об отсутствии тепла и о необходимости

тепла. А народоволец Максим Максимович сидел со своей "Крупской" на друго
й
половине дивана и ничего не говорил. Ещ„ ни разу не видел он своего друга в

таком взволнованном состоянии.
- Слушайте, Карп, Вы замечательно выглядите, лучше всех. Столько у Вас
энергии, темперамента, - сказала жена Максима Максимовича и ушла на кухню
. -
Вам нужно усыновить ребенка, - эта фраза долетела до Карпа из какого-то
приглушенного далека так, что он сразу и не понял, какого ребенка она имее
т в
виду.
Однако само слово "ребенок", как будто бы написанное огромными транспара
нтными
буквами, отпечаталось в его сознании. И еще почему-то вращалась в голове К
арпа
фраза "выплеснуть с водой ребенка", но вот, куда выплеснуть и зачем, он пока

ещ„ не понимал.
- Возьми девочку, - доносилось из кухни, - они ласковые.
"Крупская" вернулась с двумя стаканами чая и вазочкой с сухарями.
Поставив все это на стол, она поведала Карпу историю, которую в свою очере
дь
ей рассказала врач родильного дома, е„ соседка по лестничной площадке и
дочь
одного крупного и к этому времени уже покойного политкаторжанина. Ошело
мленный
этой историей шел Карп Силыч по холодной Москве и обдумывал детали удоче
рения
несчастного этого существа. Ещ„ не знал он, отдадут ли ему девочку, но все
же
склонялся к тому, что отдадут. Он был проверенным человеком, фронт ему не

грозил и теперь было необходимо решить только вопрос с нянечкой, так как
сам
Карп имел стол в министерстве и долгие присутственные часы. Так, не спеша,
он
добрался до дома и уснул в кресле. И вот сквозь частокол полубессознател
ьных
событий и образов в сознание нового Карпа внедрился разноцветный сон. На
до
сказать, что старый Карп за всю жизнь видел всего несколько снов, да и то
черно-белых, и вдруг цветной сон. Ещ„ в середине двадцатых Карп побывал в

Германии, где закупал по заданию правительства оборудование для произв
одства
папиросных гильз. Там в Берлине в один из свободных вечеров он посетил
кинотеатр, где и увидел цветную кинокартину, ещ„ не звуковую, но уже цветн
ую.
Однако то, что он увидел во сне, было значительно интереснее. Во сне Карп
превратился в маленького мальчика. Одесса. Начало века. Он в квартире Соф
очки
Рутман на пятом этаже фешенебельного шестиэтажного дома. Маленький Кар
п стоит
у окна на детском стуле и смотрит на улицу, по которой движется пышная
свадебная процессия. Черный жених и белая невеста проходят через чугунн
ую арку
в окружении разряженной пестрой толпы, их забрасывают розовыми лепестк
ами, и
светит ослепительное солнце. А за спиной Карпа пляшут польку дети обеспе
ченных
горожан. Но вдруг, как это бывает во сне, картина начинает быстро меняться,

комната сужается до размеров коридора, ведущего в туалетную комнату, вхо
дит
солнце и дети, и сама свадебная толпа превращается в застывшие фигуры,
напоминающие раскрашенных святых в нишах костела. А в комнате-коридоре

появляются полки с уменьшившимися до размеров статуэток свадебными лю
дьми, а
над уменьшенной, поставленной в ряд статуэточной свадьбой разместилис
ь кожаные
меха с вином и разнообразные, красиво оформленные блюда с едой. И тут
маленький Карп, тоже как-то здорово уменьшившийся, заметил, как один мешо
к
шевелиться, и сквозь небольшие отверстия на волю просачиваются тонкие и
острые
усики. Эти усы или щупальца стали развязывать узел, которым было завязан
о
горло мешка. И вдруг Карп понимает, что внутри мешка находится черепаха, и
з
которой должен быть сварен суп. И тогда он распахивает окно и кричит:
"Черепаха не хочет, чтобы е„ ели!". И в ту же секунду видит, как узлы
развязываются, и на стол, почему-то на стол выползает ребенок. Он в черном

костюме с маленьким белым воротничком, руки у него непропорционально бо
льшие,
между суставов перепонки. И вот это существо получеловек-получерепаха

соскальзывает вниз со стола и разбивает себе голову об пол. И тогда мален
ький
Карп снова кричит, он кричит для всех глиняных статуй и для тех, которые
встали на улице и для тех, которые занимают книжные полки: "Он покончил с
собой, он не захотел, чтобы из него сделали черепаховый суп!". И вот теперь о
н
видел перед собой невысокую детскую кровать, на которой лежит маленькое
тельце
получеловека-получерепахи, вздрагивающее в конвульсиях. И проснувшийс
я новый
Карп вспомнил, как тогда в своем далеком и вполне безоблачном детстве он
стоял
на расписанном розами стульчике, и чудовищная жажда падения буквально

выталкивала его из окна.
А на следующий день вечером он встретился с врачом родильного дома и
договорился об удочерении. Так у маленькой Лилит появился всем обеспече
нный
родственник. С большим трудом разыскал Карп Силыч для своей дочурки корм
илицу
и та, польстившись на хорошие продукты, согласилась вскормить ребенка. Д
о года
кормила она ее, но в один прекрасный день девчушка перестала брать грудь,

теперь она охотно ела американские молочные смеси, которые Карп Силыч по
лучал
по своему кремлевскому пайку. А еще через некоторое время Новый Карп узн
ал,
что кормилица умерла от рака в какой-то очень короткий срок. Так незаметн
о
убывало время. Лилит, которую теперь звали Наташа, приемный Карп отводил
в
ясли и ему очень нравился этот процесс, девочка привязалась к нему и назы
вала
его папой. А первого мая, когда все уже было ясно и не за горами был конец
этой страшной войны, он взял ее на демонстрацию. В первых рядах главной
колонны шел старый большевик Карп Сироткин, держа на руках ребенка, и вся

огромная площадь с цветами, транспарантами и красными флагами будто бы

поднималась над землей и будто бы, отделяясь от всей плоскости праздника
, плыл
над площадью вместе с маленькими фигурками вождей искривленный квадра
т
мавзолея - пергамский алтарь князя мира сего. Никто, никто не в состоянии

понять путей господних, но и пути дьявола спрятаны от человека, как алмаз
ная
трубка от неудачливого кладоискателя. Лилит - Натали и предназначенный е
й
Цербер Сироткин теперь существовали в режиме обычного, будем так говори
ть,
реального времени, и только тогда, когда заложенная в них программа, начи
нала
перенасыщаться энергией сверхзадач, а случай для их воплощения не
подворачивался, вот тогда клапан в этих зомбированных человекопроэкта
х
приоткрывался сам


Глава тридцать восьмая.
Весной сорок девятого года к Лилит - Натали в качестве музыкального
преподавателя была приглашена Тамара Леонидовна Бруль, блестящая пиан
истка и
просто красивая женщина. У нее была настолько узкая талия, что при желани
и
любимый мужчина мог бы легко обхватить ее с помощью большого и указатель
ного
пальца. Все свое тело, руки и голову Тамара Леонидовна отдавала любимому
делу.
Музыка жила в этой женщине, ее походка, движения, голос, все сливалось в
абсолютно нерасторжимое одно, и присутствие высокого, необыкновенного
по
чистоте звука, неслышимого, не ощущаемого, но явно присутствующего, запо
лняло
все окружавшее ее пространство. Когда она шла по улице, мужчины двигалис
ь за
ней почти в гипнотическом трансе, однако она могла обходиться без них. Му
зыка
- вот единственная страсть, которой отдавалась она со всей свойственной
ей
самозабвенностью. Первое, что увидела Тамара, переступив порог сироткин
ского
дома, были внимательные серо-зеленые глаза Лилит - Натали. Они буквально

приперли ее к стене и под гипнотическим воздействием этого взгляда Тама
ра
почувствовала, как тело ее становится безвольным, мягким и абсолютно не

слушается ее. С трудом оторвавшись от завораживающего этого взгляда, она

поздоровалась с новым Карпом и осмотрела инструмент. Это был дорогой
кабинетный рояль марки "Петроф", инкрустированный бронзой и перламутром
. С
первых же занятий Тамаре стало ясно, что девочка гениальна. А Лилит - Натал
и
была вежлива, послушна и очень внимательна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22