И вдруг, вдруг этот человек исчез, до ближайшего угла было, по

крайней мере, метров сто пятьдесят, но человека уже не было, не было и все, о
н
прямо-таки растворился в серебристой московской метели, пропал прямо в с
ердце
великой Родины, будто вовсе его и не существовало. Алексей Иванович выро
нил
папиросу и она полетела вниз, мигая красною точкой. "Что со мной происходи
т?
Только что я видел идущего человека, и вот уже его нет", - подумал Алексей
Иванович, проводя рукой по лицу. Но вот потерянный из виду снова возник,
теперь уже на брусчатке Красной площади, толстым шарфом протянутой в сто
рону
Манежной. Расстояние в двести метров он перелетел по воздуху. "Как такое м
ожет
быть?" - бормотал себе под нос Алексей Иванович. -" Но этому есть объяснение,

не может быть, что бы этому не было объяснения. Скорее всего, я просто усну
л,
а когда проснулся, то снова увидел его". Но было это объяснение
неправдоподобным, так как знал Алексей Иванович, что не было никакого сн
а, а
был неизвестный, перемещавшийся по Манежной загадочным образом. Уже леж
а в
постели, Алексей Иванович пытался найти хотя бы какое-то объяснение этом
у
событию и найти его не мог.


Глава двадцать пятая.
Клавдия Нестеренко, необразованная рабочая, едва умеющая писать, протир
ала
мокрой тряпкой бронзовую фигуру рабочего с огромным пистолетом в руке.

Эскалаторы были остановлены, зал был совершенно пустым. Клавдия поправи
ла
волосы и бросила в ведро мокрую тряпку. Спускаясь по лестнице, она посмот
рела
в зал, и увидела высокую, худую женщину в черной одежде и черных ботинках с
о
шнуровкой на каблуке.
- Гражданка! - окликнула Клавдия. - Метро закрыто! Немедленно покиньте зал!

Однако на возглас женщина не обернулась. Тогда Клавдия, в ведении которо
й
находились и эти тяжелые, неуклюжие фигуры, и лестница, и ведро с тряпкой,

вытянула вперед руки и приготовилась оскорблять. И в ту секунду, когда сл
ова
были уже готовы сорваться со злого женского языка, незнакомка, уже почти

шагнувшая на ступень неподвижного эскалатора, вдруг исчезла. И пережила

товарищ Нестеренко такое же неожиданное и трудно объяснимое словами чу
вство
потери, подобное тому, какое пережила она прошлым летом в деревне, когда п
огас
колхозный кинопроектор и на экране, где только что двигались люди с сабл
ями,
возникла кромешная тьма. Ошеломленная таким разворотом событий двинул
ась она к
эскалатору и, посмотрев вверх, увидела на другом конце узкую черную спин
у,
готовую исчезнуть под куполом павильона.


Глава двадцать шестая.
Куранты на Спасской башне отбили для многих долгожданную полночь. Смени
лся
караул у Мавзолея. Сменились посты МГБ. Над каменной брусчаткой двигалис
ь
тихие струйки январской поземки. Гигантская полная луна освещала засты
вших
солдат караула и редких прохожих, пересекающих площадь. По каменным ступ
енькам
Мавзолея с правой и левой стороны с интервалом в несколько минут поднима
лись
на трибуну капища дико одетые существа. Солдат караула видел одного из э
тих
людей. На человеке этом было надето рваное пальто. Он был без шапки, густые

вьющиеся кольцами волосы обсыпаны снегом, и что наиболее сильно впечатл
ило
солдата так это то, что мужчина был совершенно босым. Босой двигался по
диагонали, так что второй караульный видеть его не мог. Метров за двадцат
ь от
входа в главную могилу страны босой человек прямо на глазах часового исч
ез, то
есть превратился в воздух, будто его и не было. Сам часовой, простой парниш
ка
из глухого сибирского села, сразу же подумал о ведьмах и оборотнях и, не
смотря на то, что он был комсомольцем и совсем не верил во всю эту
потустороннюю гадость, тем не менее, он стал молиться своими словами и те
ми,
которые слышал в детстве от древней выжившей из ума прабабки. Он молился,

путая род и местоимение, и чем активнее были его самодельные молитвы, тем

больше раскалялся штык карабина, который он держал перед собой. "Слова мо
гут
расплавить металл", - подумал часовой. Но вот штык начинает темнеть, а слов
а
молитвы звучат внутри его сознания все глуше и глуше, пока не превращают
ся в
некоторый бессвязный шепот, похожий на громкое журчание воды.


Глава двадцать седьмая.
Темно-серая эмка наружного наблюдения была припаркована на противопол
ожной от
мавзолея стороне Красной площади. В машине находилось двое сотрудников.
Один
из них спал, облокотившись головой на стекло. Другой, сидящий за баранкой,

стриг ногти маленькими маникюрными ножницами. Над рулевой панелью лежа
л
замшевый чехол, на котором серебряными буквами было написано слово "Золи
нген".
Оторвавшись от ногтей, агент бросил бессмысленный механический взгляд
на
лобовое стекло и в прямом смысле остолбенел. Прямо на крышу мавзолея из
бездонной и черной глубины воздуха медленно опускался столб серебрист
ого
цвета. Он был похож на огромный палец, спрятанный за облаками руки, не имею
щей
ногтей. В буквальном смысле, открыв рот, смотрел агент на необыкновенное
это
явление. Наверное, так же, как некогда его дикие предки с чувством священн
ого
ужаса наблюдали за радугой, за движением луны в последней фазе и солнечн
ым
затмением. Однако у сотрудника МГБ с сердцем все было в порядке, оно у него

никогда не болело и работало, как швейцарский хронометр. Но, увидев это, он

открыл рот и не смог произнести ни слова, и всего его в буквальном смысле

перекосило. Он почувствовал, как у него цепенеет челюсть и отнимаются па
льцы
на ногах и руках. Он было хотел пошевелиться, что бы растолкать напарника,
но
этого сделать не смог и вместо слов из гортани его вырывался тонкий непр
иятный
свист, напоминающий капризное дребезжание закипевшего чайника. И много
людей,
специально обученных для наблюдения за сердцем родины, так же, как и сотр
удник
МГБ, сидящий в автомобиле, были парализованы необыкновенным этим зрелищ
ем и в
этот момент не могли не только пошевелиться, но даже подать какой-нибудь

членораздельный возглас. А столб лунного света, на короткое время омертв
ивший
специально обученных людей, неумолимо приближался к крыше мавзолея, пок
а, в
конце концов, не встал над ней, как вандомская колонна. И из разных точек
первого охраняемого объекта страны видели специально обученные люди, к
ак в
голубоватом дыму в жуткой волшебной пляске закружились на куполе мавзо
лея пять
оборванных существ. На иных кожа висела лохмотьями, и эти вырванные из не
бытия
полутрупы, пропутешествовавшие по разным отрезкам времен разное колич
ество
лет, по велению князя мира сего должны были воссоздаться в одно. Цельност
ь
этого существа должна была быть составлена из разновеликих энергетиче
ских
масс, направленных на сохранение единства. Они кружились вокруг пятикон
ечной
звезды красного цвета, испепеляющие воздух потоки энергии вертикально

поднимались вверх, окруженные безжизненным светом голубого столба. Быс
тро
раздевшись, женщина-фантом разомкнула круг и прыгнула в центр звезды. Тр
аурная
одежда упала вниз и вспыхнула. Она танцевала в центре голубого столба, а

четверо других закружились вокруг нее с дикой невиданной скоростью. Лик
и
фантомов, искаженные страстью, подпорченные временем, которое неумолим
о
обесточивало первоначальный заряд, местами потекли, как расплавленный

пластилин, а местами обуглились. Одежда на них задымилась. Затем один из н
их
разомкнул кольцо и бросился в объятия противоположного пола. Они совоку
плялись
в центре звезды, и двуликий образ вселенной в одном случае изображал гне
в и
презрение, а в другом сладострастную радость. Половые судороги фантома

закончились полным его разрушением. Он в прямом смысле распался на части
, а
вспыхнувшие останки усеяли пятиугольный знак и в считанные мгновения
превратились в горячие угли. Однако это не остановило других. За распавш
имся в
центр прыгнул еще один и, проделав то же самое, так же рассыпался. Когда
четвертый фантом овладел ею, она была уже не она. Из разных возникло одно.

Теперь это был пятидесятилетний мужчина с постоянно изменяющимися чер
тами
лица. Это лицо напоминало неоднородную кипящую массу. В какие-то доли сек
унды
грубый каменный профиль менялся на женский утонченный со следами безум
ия и
смерти, и снова неоднородная масса, находящаяся в состоянии постоянного

волнения выбрасывала в образ все новые и новые черты. Оцепеневшие агенты

наблюдали за невероятным этим событием, однако пошевелиться не могли, не

заводились машины, оцепенели люди, и когда по мраморной лестнице вниз со
шел
абсолютно голый мужчина, его никто не остановил. Голый прошел через крас
ную
площадь и повернул в переулок. В процессе движения на нем стала появлять
ся
одежда. Сначала возникли высокие фланелевые унты бежевого цвета с
разновеликими вставками, затем черная барашковая папаха и, наконец, на п
лечах
фантома появилось коричневое пальто. Теперь по переулку в центре военно
й
Москвы двигался вполне респектабельно одетый для того времени человек
средних
лет, по виду ответственный работник государственного аппарата. По малоп
онятной
траектории двигался этот вновь возникший субъект. В движении его был хао
с.
Средним шагом двигался он по бесчисленным московским переулкам, он попа
дал в
тупики, заходил в глухие дворы и, сделав круг, вновь появлялся на улице, в
этом его движении не было логики, но она была ему не нужна. Просто-напросто

тело его свыкалось с внутренним обликом и в движении оно подыскивало для
себя
оптимальный режим существования. Один раз на него обратил внимание воен
ный
патруль. Козырнув, офицер попросил документы, и человек моментально выта
щил из
внутреннего кармана удостоверение. Сравнив фотографию и живое лицо, пат
руль
извинился и, вернув документы, продолжил обход почти безлюдного в эти ча
сы
города. Через какой-нибудь час никуда не спешащий, медленно бредущий муж
чина
попал на Старый Арбат. В середине уютного тихого переулка начинался невы
сокий
деревянный забор зеленого цвета, подойдя к которому, мужчина пошел совсе
м
медленно. За забором параллельно друг другу стояли два прямоугольных
четырехэтажных здания. Дойдя до калитки, мужчина просигналил электриче
ской
кнопкой. Через минуту из зеленой же будки показалось заспанное лицо в ши
нели и
в фуражке с голубым околышем.
- Доброй ночи, Иван, - сказал мужчина, и Иван отступил, пропуская жильца на
территорию комплекса, построенного родиной для высоких сынов.
- Морозно сегодня, - подметил жилец.
- Да, прохладно, Карп Силыч. А я, честно сказать, и не заметил. как вы вышли,
как будто по воздуху пролетели.
- Бывает, Ваня, бывает, все устаем.
Иван проводил глазами фигуру и полез к себе в будку. А Карп Силыч зашел в
подъезд и стал подниматься наверх. Добравшись до третьего этажа, он
остановился перед квартирой с номером семь и позвонил. За дверью долго н
е
открывали, и тогда Карп Силыч позвонил ещ„ раз. Наконец, заспанный и
удивленный голос спросил "кто там?", и почти сразу же дверь распахнулась. В

момент отмыкания замков сложные чувства охватили старого большевика С
ироткина.
За последнее время сильно мешавший ему страх куда-то ушел, и Сироткин, все
гда
спавший без каких-либо сновидений, вновь восстановил оглушающее спокой
ствие
организма, готовя его для важной государственной работы. И теперь, отпир
ая
дверь, он испытал только недоумение, помноженное на любопытство, и досад
у за
прерванный сон. За дверью он увидел зеркало, в котором отражался он, Карп

Силыч Сироткин. Не было на нем ночного халата, а была на нем обычная его
уличная одежда, и, отпрянув в сторону от неожиданного этого явления, он, не

боявшийся казацких нагаек и револьверов, оцепенел так же, как и агенты МГ
Б,
охранявшие площадь. И этого его оцепенения было вполне достаточно, чтобы
новый
Карп Силыч шагнул в прихожую и захлопнул за собой дверь. И тогда страшная,

леденящая кровь сцена разыгралась в доме старых большевиков. Не мог шеве
литься
Карп Силыч, не мог открыть рта и стоял он, прижавшись спиной к деревянной

вешалке, над которой были прибиты маленькие козлиные рожки. А новый Карп

почему-то медленным семенящим шагом подходил к нему, и гипнотизирующий в
згляд
его проникал в центр мозга старого Карпа, никогда не видавшего снов. Стар
ый
Карп не мог пошевелиться, он стоял, потеряв дар речи, а новый Карп медленно

раздевал его. Он снял с него вязаный колпак и погладил по седеющим волоса
м. И
старый Карп, человек, лишенный всякой сентиментальности, вдруг ощутил на
своей
голове не руку незнакомого, похожего на него как две капли воды, мужчины, а

руку матери из далекого своего деревенского детства, гладившую его по
белобрысой головке. И увидел Карп, что перед ним вовсе не мужчина, а молода
я
хорошенькая крестьянка в простой хлопчатобумажной блузе и длинной юбк
е на
широкой резинке. И вот постигшая его парализованность стала удаляться, к
ак
удаляется незнакомый и неприятный человек из перспективы наблюдающих
глаз, и
горячее, ни с чем не сравнимое, давно забытое старым Карпом желание охват
ило
все его существо. Даже в далекой революционной юности старый Карп, испыт
авший
действительно испепеляющую страсть к Доре Львовне Рывак, не чувствовал
ничего
подобного. Руки его в каком-то сомнамбулическом затмении потянулись к та
кому
знакомому и такому непреодолимо манящему существу и, судорожно застрев
ая в
складках одежды, распатронил и молодую женщину, которая в действительно
сти ею
и не была. С таким же успехом женщиной мог бы стать встретившийся в лесу
медведь или настольная лампа с бронзовой одалиской, держащей на вытянут
ой руке
зеленый матовый абажур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22