Все вокруг не
го
было мягким и липким, и гутаперчивые лица покойников, и глина, по неровной

поверхности которой двигались вниз тонкие теплые струйки. И перепачкан
ный во
всем этом кошмаре Коля поднес руку к лицу и по сладковатому запаху понял.
Что
это кровь. Однако ноги его стояли на каком-то твердом предмете, и тогда
обследовав мыском ноги твердое его основании, капитан НКВД Николай Жура
влев
понял, что стоит в центре пятиконечной звезды. И стоял Николай Журавлев н
а
пятиконечной звезде, которой поклонялась шестая часть земного шара, а на
д его
головой грохотали тяжелые поезда, и едкая паровозная гарь, смешиваясь с

кровавыми испарениями, окружала Николая, проникая в мозг. И когда уже спа
сения
ждать было неоткуда, когда отчаяние и физическая боль, проникающие в нег
о
стали почти невыносимыми, Коля поднял глаза вверх, и увидел, что на него
смотрит женское лицо, освещенное неверным красноватым светом. И вот лицо
и
фигура женщины опускаются все ниже, и теперь уже Коля хорошо видит вокру
г. Он
видит, что женщина голая и что она лежит в огромной сетке, которая медленн
о
опускается в яму. Женщина подает ему руку, и Коля хватается за не„ и за
стенку, затем он вползает в это не очень удобное средство перемещения и в

изнеможении ложится с ней рядом.
- Ты не узнал меня, я Божена, - говорит девушка, приближая к нему бледное, как

мел, лицо. - Я умерла, но это уже не имеет значения. Вот книга, она твоя, -
говорит она, протягивая ему в красноватом свете толстый кожаный фолиант.

Коля открывает обложку и видит руку, опутанную змеей, и волшебный мерцаю
щий
шар, внутри которого передвигаются разноцветные огоньки. Он проснулся в

холодном поту и механически посмотрел на циферблат наручных часов. Было
раннее
утро и было ещ„ темно, тогда он зажег настольную лампу, и сразу же глаза ег
о
наткнулись на дешевую литографию со старой гравюры. Внизу была изображе
на
старая Прага, а над всеми этими фантастическими в своем великолепии здан
иями
распростер черные крылья летящий на змее Бафомет, существо с козлиной го
ловой
и человеческим торсом


Глава двадцать вторая.
. Его встреча с хозяйкой антикварного магазина была назначена на одиннад
цать
утра. После такого дикого сна заснуть он уже не смог, поэтому он, не спеша,

выпил кофе с печеньем и вышел на улицу. Когда он переходил Карлов мост, ему

казалось, что все статуи и дома, конечно же, имеющие глаза и уши, глядят ему

вслед. И почудилось капитану НКВД Николаю Журавлеву, что над всем этим
потускневшим великолепием простирает свои могучие крылья все знающий
Бафомет,
существо с козлиной головой и человеческим торсом. Оставив такси за угло
м, он
заплатил водителю вперед, попросив его подождать. В голове Журавлева
гнездилось несколько планов, с помощью которых он бы мог нейтрализовать

Божену. Самое простое - это сильное снотворное, которое можно было подсып
ать в
вино, помимо усыпляющего оно обладало ещ„ и парализующими свойствами. К
тому
же у Коли имелась капсула с ядом, зашитая в воротник пиджака, но сама мысль
об
этом предмете вызывала у него тошноту. Коля хотел жить! Подойдя к уже знак
омой
двери с чугунными лилиями, Коля потянул за плетеный шнурок колокольчика
и,
услышав волнистое дребезжание, вдруг как-то сразу понял, что изъять книг
у у
Божены будет не просто. Ему долго не открывали, тогда он позвонил ещ„. Чере
з
некоторое время он увидел, как с обратной стороны стекла возникла рослая

фигура в форме офицера гестапо. "Донесла, колабрационистка, шлюха", - подум
ал
Журавлев, уже успевший испытать к Божене нечто, похожее на сексуальную
симпатию. Однако бежать было поздно.
- Проходите, Божена ждет Вас, - сказал немец, улыбнувшись Коле, как старому

знакомому. - Посидите, она скоро спустится, а я пойду приготовлю кофе.
Немец исчез за малозаметной дверцей, врезанной в панель стены.
"Вероятно, это е„ любовник", - решил Коля, постепенно обретающий внутреннее

равновесие. Он достал бутылку вина и поставил е„ на стол.
- Доброе утро, - услышал Коля и поднял голову. По лестнице спускалась хозяй
ка,
она была в длинном шелковом халате и ночных туфельках.
- Доброе утро, - ответил ей Коля, подавая руку.
- Вы приготовились к серьезному разговору? - спросила она.
- Да, вполне, только сначала я бы хотел ещ„ раз взглянуть на книгу.
Никогда бы я не заплатил ей никакие деньги при этой нацисткой физиономии
. А
может, она просто хочет подставить меня? Так или иначе, есть один способ
перевести эту беседу в более абстрактную, надо найти недостаток в самом

издании, и вот сейчас-то я и решу, каким должен быть этот недостаток. Божен
а
привела его в уже знакомую комнату, вынула из сейфа книгу, тек же, как в
прошлый раз, зажгла лампу и положила книгу на шахматный стол. В дверном пр
оеме
стоял гестаповец с подносом, на котором стояли чашки с дымящимся кофе и
вазочка с легким печеньем.
"Несомненно, это любовник. В то время как все честные люди, эта мразь …"
- Вы знаете, я хочу, что бы вы закрыли парадную дверь, не хочу, что бы нам
кто-нибудь помешал, и ещ„ я хочу помыть руки, я взял с собой лупу и буду
внимательно заниматься Вашей книгой.
- Вебер, проводите молодого человека в ванную комнату. Гестаповец сделал
жест,
и Коля пошел за ним. План окончательного захвата книги созрел у него
моментально, не было никакой лупы, но он тщательно помыл руки, думая о том,

что в таком здании должен быть запасной выход. Затем он оглянулся и, увиде
в,
что между дверью и дверным переплетом только узкая щель, вытащил изящный
баярд
и навернул на ствол крупный шестигранный глушитель. Он заткнул пистолет
за
брючный ремень и застегнул пиджак на верхнюю и нижнюю пуговицы. Войдя в
маленькую комнату с книгой, он моментальным движением выхватил пистоле
т и
выстрелил Божене в левую грудь, в то самое место, где должно было находить
ся
холодное сердце колабрационистки. Бросивший на руку смелый гестаповец
Вебер
был сражен тремя выстрелами, следующими один за другим. Он упал, зацепив к
рай
подноса с дымящимися кофейными чашками. Расплескавшийся аромат крепко
го кофе
поплыл по маленькой комнате, а на шахматном столике лежала книга Мордоха
я
Спонариуса "Источник жизни в мертвых материях".


Глава двадцать третья.
На электрической плитке в металлической ванночке кипела вода. Лина Винт
ермаер
не знала, что е„ супруг только что отправился на тот свет. От боли она
закрывала глаза, синие и красные круги проплывали перед закрытым взором.

Бульканье воды в эмалированных ванночках и тихое дребезжание инструме
нтов не
давало ей отключиться, напоминая о том, что сейчас должно было произойти
самое
важное событие в е„ жизни, может быть, более важное, чем е„ собственное
рождение и будущая смерть. Она кусала сухие, потрескавшиеся губы, а при
спазмах тискала холодную ткань простыни. На поверхности живота вспыхив
али
протуберанцы ударов маленьких ножек и рук, ищущих выхода.
- Применяйте усилие, тужьтесь, работайте мышцами живота, когда Вы
почувствуете, что он пошел, сразу наступит облегчение. Попробуйте снять

напряжение, представьте, что перед Вами сиреневое яйцо.
Врачиха произносила заранее заученный текст, она нервничала, и смысл нек
оторых
неправильно произнесенных слов не всегда проникал в напряженное созна
ние Лины.
Наконец, ребенок пошел. Ей показалось, что из нее вынули пробку. Теплые стр
уи
смешанной с кровью воды вытекали на простыню. Младенец освобождался от

девятимесячного плена, показались плечи и грудь. Врач и сестра стали пом
огать
ребенку, однако в процессе освобождения все большую тяжесть стала чувст
вовать
Лина. В груди е„ возникло сильное жжение, а затем появилась и боль. Ей
показалось, что несколько сотканных из воздуха рук положили на е„ грудь

тяжелую прямоугольную плиту. С каждым новым сантиметром выходящего в ми
р
ребенка прибавляла в весе и плита, положенная ей на грудь. Плита эта полож
ила
основание фундаменту, и теперь обостренное восприятие Лины фиксировал
о
прозрачные руки, воздвигающие на е„ груди пирамидальную постройку. Кажд
ый
новый используемый в постройке камень умножал и без того невыносимую бо
ль в
груди. Она задыхалась, ребенок почти вышел на свет, а пирамида была почти ч
то
построена. Прозрачные руки демонов с длинными голубыми ногтями аккурат
но
подгоняли друг к другу правильные квадраты прозрачных камней, как будто
бы
сделанных из воздуха, но имеющих вес настоящих. Ребенок окончательно пок
инул
лоно Лины Винтермаер, и в то же мгновение прозрачные руки с длинными голу
быми
ногтями завершили строительство пирамиды, поставив на вершину треугол
ьник с
открытым перламутровым глазом, и в ту же секунду Лина перестала дышать. С
естра
и врач делали ей искусственное дыхание, а Лина, другая Лина, уже покинувша
я
тело, с интересом наблюдала за их бесполезной работой. Теперь она была оч
ень
маленькой и шла по шелковой ленте дороги, примыкающей к ресницам большог
о
широко открытого глаза, сверкающего, как северное сияние. Когда она подо
шла
совсем близко, то увидела, что глаз разделен на две круглые половинки. Кру
глые
эти ворота распахнулись и Лина увидела Бафомета, сидящего на золотом тро
не с
высокою спинкой.
- Путь всегда уходит во тьму, - говорит он и протягивает ей руку, и без
всякого страха Лина подает ему свою руку.
И в ту же минуту Бафомет снимает со своей головы карнавальную маску козл
а и
Лина видит, что перед ней находится е„ отец, и огибают они роскошный золот
ой
трон, и идут по дороге, усыпанной рубинами, в сторону театральной сцены с

опущенным занавесом из черной парчи, на котором сияют золотые пятиуголь
ные
звезды, и медленно поднимается занавес, и пораженная Лина видит на сцене

огромный черный кристалл, в котором находится тело Гермафродита с мужск
ими
половыми органами, женской грудью и лицом старика.
- Освободи его! Освободи его! - слышит она со всех сторон крики и шепот,
похожий на свист, и отец ее подает ей изящный золотой топорик с короткой

рукояткой.
Лина принимает топорик, подходит к кристаллу и, как в колокол, со всей силы

ударяет в него. И тут же свист, вой и грохот наполняют всю сцену, а
гермафродит складывает руки над головой, поднимается в воздух и устремл
яется к
только что появившемуся Лининому ребенку, а Лина смотрит и видит стремит
ельный
полет и радостное лицо старика, который, как длинная игла, проникает внут
рь
только что рожденного ребенка через половую промежность.


Глава двадцать четвертая.
Даже в самые трудные времена Красная площадь была самым доступным место
м
Москвы. Вызванные на ковер директора оборонительных заводов и простые р
абочие,
уставшие от изнурительного труда, мужчины и женщины, все кого не обманыв
ал зов
сердца, в любое время дня и ночи могли прийти на площадь и постоять у
каменного мавзолея. Круглосуточно дежурившие сотрудники МГБ вниматель
но
следили за тем, что бы поклонение вождю мирового пролетариата было недол
гим.
Если гражданин находился вблизи первого охраняемого объекта страны бо
льше
десяти минут, то к нему могли подойти сотрудники в штатском и отвести чел
овека
в специальное помещение для выяснения личности и намерений. Для охраны п
лощади
ночь с 12 на 13 была обычным холодным днем тревожного года, ничем не
отличавшийся от многих и многих таких же дней, бесконечной чередой бежав
ших
следом за отступающими армиями. И, тем не менее, мы должны со всеми
тщательными подробностями остановиться именно на этом дне и рассказат
ь о тех
событиях, которые произошли. На шестнадцатом этаже гостиницы Москва нах
одилось
кафе, работающих до двух часов ночи. Медленный лифт поднимал прикрепленн
ых
гостей. Там, на шестнадцатом, почти до утреннего часу подавали чай и
бутерброды с колбасой, сделанной из неизвестного вещества. Там же имелас
ь
яичница и маленькие пирожки с капустой, похожие на большие каштаны. Алек
сей
Иванович Кулаков имел должность главного инженера на крупном военном з
аводе,
эвакуированном в Новосибирск в самом начале войны. Он жил один в двухком
натном
номере с ванной, телефоном и видом на Красную площадь. В гостиницу он верн
улся
около двенадцати ночи. Прослушав по радио мрачную информацию с фронтов,
он
выпил стакан воды и закурил папиросу. Хотелось есть. Отодвинув штору, Але
ксей
Иванович увидел лежавший на газете ломоть черного хлеба и похожий на айс
берг
кусок сахара. Выйдя в коридор, он обратился к дежурной, которая и отправил
а
его на шестнадцатый этаж. Там он перекусил, затем достал папиросу и вышел
на
балкон. Алексей Иванович кутался в пальто с барашковым воротником и
рассматривал перспективу города. Из-за сильного затемнения казалось, бу
дто
весь город вырезан из черной бумаги и только яркий свет звезд, падающий н
а
бесконечный дым работающих предприятий поднимал над далеким горизонто
м
темно-синий занавес какого-то фантастического спектакля. Редкие, холодн
ые
снежинки опускались на лицо и руки Алексея Ивановича, затянутые в желтые

кожаные перчатки. Подойдя к самому краю балкона, он посмотрел вниз и увид
ел
высокую, ссутулившуюся фигуру, пересекавшую по диагонали Манежную площ
адь. В
небе над городом висели продолговатые сигары аэростатов. Зенитные прож
ектора,
несмотря на отсутствие тревоги, время от времени для очистки совести
пересекали небесный свод. Человек, переходивший по диагонали Манежную п
лощадь,
все время находился в поле зрения Алексея Ивановича, он буквально следил
за
ним точно так же, как смотрит мощный прожектор за ускользающим крестом
мессершмита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22