И вот, замешкавшись на каком то отрезке пути, Артур Карло
вич
протягивает руку и просит Антона Ивановича помочь ему, но тот не обращае
т на
его слова никакого внимания и продолжает идти вперед. Скользит Артур Кар
лович,
вот-вот свалится в пропасть, цепляется за лед и ломает ногти. И ужас,
шевелящийся внутри, головкой змеи проникает в него сквозь легкие, забиты
е
холодным воздухом, сквозь почти невозможность дышать. Но не соскользнул
Артур
Карлович в пропасть, заставил себя проснуться и увидел над головой тускл
ую
лампочку, горящую в четверть накала, как-то во время его сна подкрутил
реостат. Как следует разув глаза, он увидел, что металлический столик с
грязными тарелками исчез, а на столе лежит стопка бумаги и автоматическо
е
перо. Артур Карлович встал, походил по комнате и уселся за стол. За
какой-нибудь час он изложил все, что прочел в библиотеке ведьм на Градчан
ах.
Откинувшись на спинку стула, Артур Карлович немного пораскачивался на з
адних
ножках, погрыз колпачок авторучки и заметил, что свет в комнате прибавил
в
накале. Буквально через несколько минут после того, как он закончил писа
ть, в
замке задвигался ключ и дверь распахнулась. На пороге возник Антон Ивано
вич,
он прошел в комнату, сделал несколько шагов, сел и закурил.
- Все написали, ничего не забыли? - спросил он с легкой иронией.
- Да, вроде бы, все.
- Ну и замечательно, идемте. Он подошел к столу и размял в пепельнице остат
ок
своей папиросы. Они шли по узкому, ярко освященному коридору. Антон Ивано
вич
откашлялся и сказал:
- Я тут зайду на минутку по делу, а потом Вас догоню. Голос его два раза
свистнул на каких-то высоких гортанных нотках и переломился в конце фраз
ы на
две половинки так, как будто его со всей силы ударили по шее ребром ладони.

- Идите вперед, - сказал охранник, и эта не грубая, а какая-то презрительная,

обреченная фраза вдруг в одну секунду разрушила все надежды.
Немного пропетляв по коридорам, охранник ввел Артура Карловича в ярко
освещенный каменный мешок, стены, пол и потолок которого были выкрашены
густой
коричневой краской. Двигаться в таком помещении было нельзя, но в конце у
зкой
глухой стены стоял металлический стул, привинченный к полу. Артур Карлов
ич сел
на него, а охранник сказал, что он должен подождать и что вскоре за ним
придут. Откинувшись на спинку, он прислонился головой к стене, и закрыл гл
аза.
Бесформенные пятна кирпичного цвета запрыгали перед закрытым взором. И
вдруг
неожиданно для себя он вспомнил о маленьком мальчике в гольфах и пестрых

штанишках. Мальчик этот сидит на корточках на гранитной ступени канала,
а
перед ним тихо дрожит черная петербургская вода, и мальчик этот он, Артур

Карлович, пожилой, подслеповатый человек, владеющий некоторыми секрета
ми,
пытавшийся петь на оперной сцене, проработавший инженером в пароходной

компании и бухгалтером на Петроградском заводе Вульфа. И вот все события
,
спрессованные в крайне короткий отрезок времени, промелькнули перед за
крытым
взором за какую-то долю секунды, они промелькнули и растворились, ушли в э
то
волшебное никуда, туда - откуда приходит все и куда уходит это же все. Выст
рел
в затылок из пистолета наган с близкого расстояния почти раскроил череп
Артура
Карловича на две неравные половинки. Он медленно сполз со стула, и кривые

кровавые трещины расписали череп покойника подобно голубым рекам прох
одящих
линиями сквозь оба полушария земли.
Антон Иванович сидел за столом и читал страницы, последние страницы,
написанные покойником на этой земле. Прошло ещ„ несколько дней, и вот одн
ажды
около трех часов утра топот солдатских сапог разрушил беспокойные сны

колдунов, заставив их приподняться с подушек, затем их собрали во дворе,

посадили в грузовики и повезли. Беспокойные, нервные люди, они чувствова
ли
приближающуюся развязку, но вдали от своих книг и атрибутики, сделать чт
о-либо
были бессильны. Урчание и гортанные птичьи возгласы звучали под брезент
овой
крышей грузовика. Несколько вооруженных людей блокировали борт автома
шины,
отрезав колдунам дорогу к возможному бегству. Грузовик долго ехал по
асфальтированной ленте шоссе, затем свернул на проселочный тракт, након
ец
машина остановилась. НКВДешник с добрым и открытым лицом выпрыгнул из ка
бины
грузовика и зажег электрический фонарь.
- Я отведу Вас в бункер, - громко сказал он, и цепочка озирающихся колдунов

пошла за ним так же, как в старой сказке вереница крыс пошла за юношей с
чудесной дудкой.
Бункер, в который спустились люди, представлял из себя заброшенный объек
т,
оставшийся от одного из бесконечных учений, которые красная армия регул
ярно
проводила на просторах бескрайней страны. На простом деревянном столе с
тояла
зажженная керосиновая лампа. Вокруг стола располагались сырые, серые от

времени лавки, на них и опустили колдуны свои беспокойные чуткие тела.
Опустили и принялись ждать. НКВДешник с добрым лицом ушел, предварительн
о
заперев дверь. Через несколько минут солдаты частей особого назначения
тихо
окружили здание и, просунув стволы винтовок в узкие окна бункера, в
какие-нибудь несколько минут расстреляли несчастных. Когда процедура
закончилась, добрый НКВДешник, докурив папиросу до конца картонного мун
дштука,
поднял с земли два тонких провода и, посветив на них фонариком, снял с конц
а
одного намотанный кусочек изоляционной ленты и соединил оба контакта. В
зрывная
волна подбросила вверх деревянные перекрытия, и трупы колдунов засыпал
о землею
и балками.


Глава семнадцатая.
Комната, в которой лежала Лина, была переделана в палату из узкого коридо
ра.
Дверь на запасную лестницу была закрыта, а на ступеньках и лестничных
площадках лежали плотные брезентовые сумки с красными крестами и белые

маскировочные халаты. Ночью у Лины начались схватки и были они такими
сильными, что она несколько раз теряла сознание. Ребенок предчувствуя св
ое
великое предназначение с неистовой силой рвался вперед. Минутная стрел
ка
танковых часов с недельным заводом в приемном покое родильного дома
перевалилась за двенадцатичасовой рубикон. Дежурный врач, молодая,
кругленькая, темноволосая, с пучком редких волос стянутых сзади резинко
й,
суетилась, расстилая салфетки, и раскладывая блестящие инструменты. На

электрической плитке в металлической ванночке кипела вода. Молодой муж
Лины,
бесконечно влюбленный в не„, двигался по заснеженным московским улицам
на
служебном хорьхе посольства. Редкие горящие окна глядели вслед уходяще
й машины
тускловатыми квадратными своими глазами. На коленях Линин супруг держа
л
тяжелый глиняный горшок с маленьким лимонным деревом. Иногда дерево
подпрыгивало у него в руках и пружинило слабой макушкой о мягкую обивку

салона, рядом лежала коробка швейцарских конфет "Монблан" с островерхими
,
засыпанными снегом вершинами и выпуклыми голубыми облаками. Несколько
дней
назад посол вызвал к себе Винтермаера и сообщил ему неприятную новость.

- Ваша жена обратилась в министерство иностранных дел Советского Союза с

просьбой о политическом убежище. Попробуйте повлиять на не„.
- Я ничего не знаю, - рассеянно проговорил Винтермаер.
- Он смотрел на маленького круглого посла в наглухо застегнутом двубортн
ом
костюме. Посол стоял, повернувшись к нему спиной, стряхивал пепел в кругл
ую
бронзовую пепельницу и смотрел в окно.
- Мы находимся между двух враждующих полюсов. Наша страна при любом исход
е
войны вероятнее всего окажется катализатором нейтралитета, то есть той

неизменной константой, на которую уже несколько лет опирается воюющая Е
вропа.
Подумайте, что произойдет с вашей женой и ребенком, если документы с прос
ьбой
о политическом убежище попадут в руки германских властей. Нонсенс, это н
онсенс
за всю историю швейцарской дипломатической службы не было случая, что бы

какой-то сотрудник или супруга сотрудника попросили в другой стране
политическое убежище.
Автомобиль остановился на противоположной от фасада родильного дома с
тороне
улицы. Много раз Винтермаер прокручивал в голове текст, который собиралс
я
произнести для Лины, и теперь, открывая дверь автомобиля, вдруг почувств
овал,
как много раз произнесенные внутри него слова убеждения отпечатываютс
я в
сознании так, как будто сквозь его голову проносится лента телеграфного

аппарата. Воспоминание о несостоявшемся разговоре с женой в одно мгнове
ние
пробежало перед ним в цветах и красках. Винтермаер переходил улицу в поч
ти
полной темноте, было организовано затемнение, свойственное военному вр
емени,
так что мостовую освещала только полная луна и звезды. Он дошел до полови
ны
улицы, прижимая к груди цветочный горшок и коробку конфет, как вдруг из
переулка выпрыгнул грузовой автомобиль с погашенными фарами. Винтерма
йер
заметался. Он пробежал вперед, затем вернулся назад. Автомобиль, петляя, с
тал
тормозить, но было поздно. Тяжелый студебекер отбросил секретаря посоль
ства на
каменный тротуарный бордюр, в полете с него слетела шапка, и от сильного у
дара
голова третьего секретаря треснула и образовала на снегу неравномерно
е красное
пятно, которое медленно увеличивалось. Рядом лежал разбитый горшок и нел
епое
лимонное дерево трепала злая январская поземка. На груди трупа лежало
несколько конфет, выскочивших из коробки и расположившихся в абстрактн
ом
порядке. Оба русских шофера после аварии вышли на большую дорогу, и подош
ли к
трупу. Взяв конфету с груди Винтермаера, шофер посольства отправил е„ к с
ебе в
рот, водитель Студебекера так же поднял конфету и стал е„ есть. Они стояли
на
холодной январской улице и пережевывали редкий в России швейцарский шо
колад,
поднятый с мертвого тела.


Глава восемнадцатая.
Берия проснулся от громкого лая собак, которых охрана на ночь спускала с

цепей. Он посмотрел на черный циферблат с фосфорическими стрелками и тих
онько
зевнул, прикрыв рот ладонью. Было начало седьмого утра. Берия выглянул в о
кно
и увидел собак, которые оперевшись на забор облаивали снегоуборочный
автомобиль, сгребавший огромными лапами большие сугробы. Ещ„ раз зевнув
, он
отошел от окна, вышел из комнаты и прошел в кабинет, отделанный светлыми

дубовыми панелями с широким окном, завешанным бархатными шторами. Минис
тр не
любил сидеть спиной к двери, не нравилось ему так же сидеть спиною к окну,
и
поставил он стол таким образом, что с одной правой стороны у него было окн
о, а
с другой дверь. Берия бросил взгляд на телефон и левая его рука автоматич
ески
двинулась к трубке, но на пол дороге остановилась и опустилась на край ст
ола.
Звонить было поздно, поэтому он придвинул к себе настольную лампу и расп
ахнул
папку с чистой бумагой, затем немного подумав, облизнул языком губы и нач
ал
писать.
"Милый Коба.
Несмотря на то, что мы приняли решение ликвидировать эксперимент ЖХ, я пр
ошу
твоего разрешения продлить одну ветвь проекта. Это связано с погибшими

инопланетянами, информация о которых у тебя есть. Заранее благодарен за

положительный ответ.
Твой Лаврентий".
Министр запечатал конверт и щелкнул кнопкой электрического выключател
я,
который разогревал медный тигелек с сургучом, через пару минут сургуч
расплавился. Берия обмакнул в него тяжелую металлическую печать и трижд
ы
опечатал конверт. Позвонив в колокольчик, он попросил принести чашку кре
пкого
кофе и ночные туфли, забытые у кровати. Потом он позвонил Туру, курировавш
ему
этот процесс со стороны высшего эшелона разведки. А Тур в свою очередь
телефонировал Антону Ивановичу и попросил подыскать кандидатуру для з
арубежной
операции.


Глава девятнадцатая.
В двухкомнатной квартире капитана НКВД Николая Журавлева ранним январ
ским
утром зазвонил телефон. Только неделю назад вернувшийся из заграничной

командировки Николай отдыхал на широкой кровати с законной супругой и б
ыл
удивлен таким ранним звонком, так как обычно агенту после успешной ликви
дации
давали как минимум месячный отдых на общую коррекцию организма и на
восстановление морального облика. Николай работал на заказ и недавно с б
леском
выполнил непростую работу, ликвидировав прославленного белогвардейск
ого
генерала. Звонил его куратор, который, ничего не объясняя, попросил приех
ать
на Полянку по неизвестному адресу. Ранний этот звонок насторожил и озада
чил
Колину голову. Он положил трубку и посмотрел на зашевелившуюся во сне су
пругу,
крупную, высокую блондинку, студентку медицинского института и умную ба
бу,
которая явно догадывалась о цели его заграничных поездок, и которой он ч
ерез
свою контору устроил бронь, освобождающую от отправки на фронт. Квартира
,
которую Николай получил перед самой войной, представляла из себя две сме
жные
небольшие комнаты, по габаритам немного превосходящее церковные кельи.
Окна
одной выходили во двор, другой на улицу. В одной из комнат имелся маленьки
й
железный балкон. Кухня имела площадь два с половиной метра и включала в с
ебя
двух конфорочную плиту со странным названием "Газоаппарат", железную кру
глую
чашку, опрокидывающуюся в трубу мусоропровода и маленькое прямоугольн
ое
засиженное мухами окно, в которое никогда не заглядывало солнце. Впрочем
,
солнце не заглядывало и в комнаты, и если бы не электрический свет, постоя
нно
горевший днем, то квартиру вполне можно было бы назвать пещерой. Единств
енный
радующий глаз предмет располагался между узкой чугунной раковиной и пр
ибором с
пугающим названием "Газоаппарат".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22