Он сомневался, что Эмме известно что-либо насчет послания ее отца. Сегодня она уехала на заседание Королевского общества гуманного обращения с животными. Такие собрания обычно длились весь день, так что было маловероятно, что она вернется до ужина. Если он выедет тотчас же, то успеет совершить поездку в загородную резиденцию Стоукхерстов, встретится с герцогом и вернется домой еще до возвращения Эммы.Отодвинув письмо на край стола, Николай сухо заметил:– Ох уж эти тести и тещи! Они не успокоятся, пока не втянут вас в какие-нибудь хлопоты.Пожилой джентльмен улыбнулся:– Не могу не согласиться с вами, ваша светлость. Моя дорогая жена умерла десять лет назад, но ее семья до сих пор продолжает мне докучать.Николай ответил ему улыбкой и взъерошил темные волосики сына.– Джейк, я сейчас должен уехать, так, может быть, ты покажешь мистеру Робинсону классную комнату? – Он повернулся к наставнику. – Станислав поможет вам до конца недели перевезти сюда ваши вещи и обустроиться. Дайте ему список того, что вам нужно.– Благодарю вас, князь Николай. Большая честь, что вы доверили мне воспитание юного Джейкоба.Джейк нетерпеливо подергал Николая за рукав:– Куда ты едешь, папа?– Я вернусь домой к ужину.– Можно поехать с тобой?– Не в этот раз. Ты должен остаться и быть хозяином дома, пока я не вернусь.– Хорошо, папа, – послушно ответил Джейк, однако морщинка между черными бровками выдавала его недовольство. * * * Эмма вернулась с собрания Королевского общества гуманного обращения с животными сияющая, довольная успешно проведенным днем. Само по себе собрание оказалось скучным, и поскольку особых новостей не было, все закончилось очень рано. А вот отношение к ней стало совершенно другим. Как и предсказывал Николай, ее влияние и статус возросли, наверное, раз в десять, просто потому, что она стала его женой.К этому времени члены общества узнали о баснословном богатстве человека, за которого вышла Эмма, а также о ее внушительном новом титуле. Ей нещадно льстили, соглашались со всеми ее предложениями, возносили до небес ее ум и милосердие. Сегодня президент назвал ее самым важным и влиятельным членом общества. Эмма была смущена, польщена, но несколько раздосадована тем, что вся ее предыдущая работа не принесла ей такого признания, как титул княгини Ангеловской.Она вошла в холл, с удовольствием окунувшись в уютное тепло дома после зимней стужи.– Привет, Стэнли, – улыбнулась она дворецкому, позволяя ему помочь ей снять накидку. Затем она сняла серую фетровую шляпку и перчатки. – Где мой муж? В библиотеке?– Он уехал несколько минут назад, ваша светлость.– Неужели? А куда?– Он не сказал, мадам.– Эмма! – раздался голос Джейка. Обернувшись, она увидела, что он со всех ног сбегает с главной лестницы, а хорошо одетый джентльмен следует за ним с более пристойной скоростью. – Это мой наставник, мистер Робинсон. Эмма приветствовала седого гувернера лучезарной улыбкой.– Муж говорил мне о вас, мистер Робинсон. Так вы решили принять это место?– Да, ваша светлость.– Я очень рада! – Поглядев на Джейка, она спросила небрежно:– Николай сказал, когда вернется?– К ужину.– Ты знаешь, куда он поехал?– Да.Поскольку продолжения не последовало, Эмма улыбнулась и терпеливо задала следующий вопрос:– Тебе не хочется сказать мне куда?– Я не могу сказать, мне придется тебе показать.Озадаченная Эмма проследовала за мальчиком в библиотеку, а гувернер остался со Станиславом в холле. Подойдя к письменному столу Николая, Джейк перерыл несколько листков, пока не нашел нужную записку и поднял ее, зажав в ладошке:– Вот!Эмма укоризненно покачала головой.– Просматривать чужие письма нехорошо, Джейк.– Но ведь ты хотела узнать.– Да, но… – Она уставилась на письмо, страстно желая узнать его содержание. – Черт! – негромко проговорила она и, улыбнувшись, взяла листок. – То, что я делаю, Джейк, очень плохо. Мы должны уважать право других на личную жизнь и тайну.– Да, мэм. – Он наблюдал, как она читала записку, и золотые глаза его светились, как у кошки. Эмма совсем растерялась:– Как странно! – Вовсе не похоже было на отца писать такие послания. Почему же он решил так поступить? – Но ведь это не его почерк! – вскричала она.Нервы ее напряглись, желудок сжался в комок. Во всем этом было что-то очень неладное.Господи, это же почерк Адама Милбэнка и его стиль! На миг в глазах у нее помутилось, и черные буковки поползли по белому листку как червяки. Она видела его почерк раньше, когда он писал ей любовные записки и свое прощальное письмо.Адам Милбэнк хотел увидеться с ее мужем наедине.Записка выпала из пальцев Эммы и, порхая, улеглась на пол. Она вспомнила, что говорил Адам о Николае, слова его жгли ей мозг:«…Я не могу перестать думать о том, чего меня лишили. Ваш муж проник в нашу жизнь и отнял у меня все, чего я хотел».«…Я собираюсь свести с вами счеты и обещаю: ждать этого долго вам не придется. Это мой долг перед Эммой и перед самим собой».«…Боже мой, кто-то должен оказать миру услугу и избавить от него… пока он не покалечил еще чьи-нибудь невинные жизни».– Нет, – прошептала Эмма, сжимая руки в кулаки. – Это безумие. Он не посмеет!Однако в душе она понимала, что Николай в опасности. Не отвечая на растерянные расспросы Джейка, она быстрыми шагами подошла к деревянному шкафу, в котором Николай держал хрустальные графины с крепкими напитками и кое-какие ценности.– Ты правильно сделал, что показал мне эту записку, Джейк, – сказала она, роясь в шкафу. – А теперь, пожалуйста, пойди в холл.– Но почему?..– Делай, как я говорю! – Она улыбнулась ему через плечо успокаивающей улыбкой и весело проговорила:– Все будет в порядке.Джейк неохотно повиновался и вышел, шаркая по ковру ногами. Спустя минуту Эмма нашла то, что искала: пару вычурно украшенных французских пистолетов в ящичке красного дерева. Вытащив из него пистолет с легчайшим курком и рукояткой из слоновой кости с золотыми и серебряными накладками – он был тяжелым и уютно улегся ей в руку, – Эмма проверила, заряжен ли он, и обнаружила, что обойма полна.Она сунула его в карман платья, и тяжелые складки юбок скрыли торчащий бугор. Затем она спустилась в холл и жестом потребовала плащ. Хотя лицо ее оставалось спокойным, наверное, она чем-то выдала себя, потому что мужчины посмотрели на нее странно.– Стэнли, велите снова подать мне карету, – коротко приказала она. – Уверена, что лошадей еще не распрягли.Дворецкий поколебался мгновение, словно испытывая неодолимое желание переспросить ее или как-то по-иному задержать. Но ее глаза сурово встретились с его взглядом, и он кивнул:– Будет исполнено, ваша светлость. * * * Какой-то экипаж уже стоял около старого домика привратника. Дыхание лошадей клубилось в морозном воздухе белыми облачками пара. Маленький, переживший несколько столетий домишко находился почти в двух милях от Саутгейт-Холла, на краю густого леса. Мимо него вилась тропка, в давние времена служившая подъездом к господскому дому. Однако она была заброшена, после того как много лет назад проложили более прямой путь к нему и построили новую сторожку.Николай оставил свой одноконный экипаж и, потрепав гнедого по крутой блестящей шее, направился в домик. Погода стояла холодная, но она ничуть не походила на привычные ему жестокие русские зимы, которыми он наслаждался большую часть своей жизни. Однако ему хотелось, чтобы эта встреча поскорее закончилась и он мог вернуться домой, к Эмме. Будь они прокляты, прихоти его тестя! Хоть Николай и признавал, что обязан им потакать.Толкнув тяжелую деревянную дверь, Николай вошел в помещение, промозглое и тусклое. Дневной свет едва сочился в маленькие грязные оконца. Стараясь приспособиться к переходу от яркой белизны снаружи, Николай поморгал глазами.– Ладно, Стоукхерст, – сказал он, – говорите, в чем дело.Но откликнувшийся голос принадлежал вовсе не Стоукхерсту. Он был тихим, злорадным и враждебным:– Вы, наверное, не привыкли к такой жалкой обстановке, не так ли? Князю Николаю подавай только самое лучшее. Роскошный дом, деньги, красавицу жену, но теперь все это будет отнято. Отнято человеком, которого вы ограбили дочиста.Говоривший сделал шаг вперед, и Николай узнал Адама Милбэнка.Ошеломленный, не понимая, что происходит, Николай уставился на него немигающими глазами:– Какого черта вам надо?Милбэнк взмахнул рукой, в которой оказался зажат пистолет с длинным дулом.– Я хочу мщения, и этим я его добуду! Вы позавидовали тому, что было у меня с Эммой, и забрали ее себе. Думаете, вы лучше меня? Так вот, Ангеловский, между нами нет почти никакой разницы. Мы оба недостойны ее! – Адам тщательно прицелился и начал большим пальцем отводить курок. – Это пистолет Стоукхерста. Я застрелю вас и брошу его здесь… во владениях герцога. Вы с ним сговорились против меня. Теперь настала пора возмездия.– Вы глупец, – почти ласково проговорил Николай, не сводя глаз с пистолета, который прыгал в руке Милбэнка, выдавая его безумное возбуждение. – Никто не поверит, что это сделал Стоукхерст.– По крайней мере это бросит тень на славное имя, которым он так гордится. А мир станет лучше и чище без тебя, себялюбивый русский ублюдок!– Как вы думаете, что произойдет потом? – осведомился Николай, переводя взгляд с оружия на вспотевшее лицо Милбэнка. – Вы кончите петлей палача. Эмма вам все равно не достанется. Она не хочет иметь с вами ничего общего.– Она хотела меня, пока вы зверски нас не разлучили! – Пистолет дернулся, и в ответ невольно дернулся Николай. Адам хрипло засмеялся. – Вы правы, Ангеловский, вам следует бояться. Я действительно собираюсь это сделать. Я убью вас без малейшего сожаления, как муху. Но сперва станьте на колени. – И когда Николай заколебался, ярость Милбэнка, казалось, удвоилась. – На колени! На колени! Немедленно! Хоть раз я увижу вас униженным.Николай медленно опустился на колени, неотрывно глядя на противника, хотя его трясло от гнева и протеста.– Я начал обдумывать этот план, когда услышал, что вы женились на Эмме, – продолжал Адам. – С того момента ваша жизнь не стоила и шиллинга.Николай облизнул пересохшие губы:– Вы пожертвуете своей жизнью ради мести? А как же ваша жена?– Моя жена? – повторил Адам и горько рассмеялся. – Толстая жалкая курица, которая вечно клюет всех вокруг. Каждый раз, глядя на Шарлотту, я вспоминаю, что по вашей вине оказался с ней. А вам досталась Эмма, вам, который заслуживает ее меньше всех на свете!– Этого я не отрицаю, – тихо произнес Николай.– Эмма будет благодарить меня до конца дней своих за то, что я собираюсь сделать.– Нет, Адам, – раздался с порога голос, ошеломив обоих мужчин. Они были так поглощены спором, что ни один из них не заметил тонкую фигурку, проскользнувшую в приоткрытую дверь.Эмма стояла перед ними. Подол ее юбки отсырел от мокрой земли, белеющее в полумраке лицо казалось осунувшимся и угловатым. Николай никогда не видел у нее такого пронзительно сверкающего взгляда, словно она находилась в гипнотическом трансе. Она шагнула вперед, держа в руке пистолет, притом гораздо тверже, чем Адам.– Это безумие. Перестаньте наставлять эту штуку на Николая. Если тронете хоть волос на его голове, я вас пристрелю.– Эмма, убирайся отсюда! – рявкнул Николай, похолодев от ужаса. Его жена, его ребенок! С ними не должно произойти ничего плохого, что бы ни случилось с ним самим.Адам едва глянул на Эмму.– Я не хочу убивать его у вас на глазах. Но сделаю это, если придется.– Ради Бога, зачем вам это? – напряженно спросила Эмма. – Вы что, пытаетесь напугать Николая? Что ж, вы преуспели в этом: нагнали страха на нас обоих. А теперь уберите пистолет.Адам становился все более хмурым и встревоженным. Пистолет качнулся в его руках.– Вы должны быть мне благодарны за то, что я собираюсь избавить вас от него. Разве вы не этого хотите, Эмма? Вы не можете любить это чудовище, вы хотите освободиться от него!– Нет, не хочу. – У нее заметно задрожал подбородок. – Немедленно прекратите ломать комедию, Адам!– Проклятие, Эмма! Уходи, пожалуйста, – в отчаянии взмолился Николай. Господи милосердный, неужели судьба снова разлучит их? После всех мук, через которые он прошел, после всего, что узнал, неужели он окончательно ее потеряет? Из прошлого донесся до него горестный шепот Емелии: «Я никогда больше не увижу тебя. Это правда?» – «В этой жизни – нет».– Эмма, убирайся отсюда! – резко повторил он.– Ни слова больше! Молчите! – прокричал Адам, глаза его горели ненавистью. Лихорадочный взгляд вернулся к Эмме. – Я не понимал, какие чувства к вам испытывал, пока не потерял вас. И я должен это сделать. Не могу допустить, чтобы он выиграл. Если я позволю ему уйти безнаказанным, то больше никогда не буду чувствовать себя мужчиной. Никто и никогда не верил, что я любил вас, Эмма, даже вы сами. Только таким образом я смогу это доказать. Тогда вы поймете.– Не надо ничего доказывать, – промолвила Эмма. – Я вам верю. – Она почувствовала жжение слез, выступивших в уголках глаз. А внутренний голос ее вопил в ужасе: «Только не тронь его, пожалуйста!» Она сморгнула слезы, продолжая твердо направлять пистолет на Адама. – Но я не люблю вас, Адам. Я была одинокой, неуверенной в себе, а вы льстили мне и заставляли ощущать себя нужной, желанной. По своей незрелости я приняла это за любовь.– Он обманул вас, и вы поверили его лживым измышлениям, – горячо настаивал Адам.– Мы с вами были друзьями, которые испытывали друг к другу нежность. Это совсем не то что любовь. Теперь мы оба устроили свои жизни с другими. Вам не стоит разрушать их. Этим вы ничего не добьетесь. Так что положите пистолет, и мы уйдем. Я пойду с вами куда-нибудь, и мы спокойно поговорим.– Нет, – быстро произнес Николай.– Не вам решать, – насмешливо фыркнул Адам. – Здесь я командую, а не вы. Понятно?– Положите пистолет, Адам, – требовательно повторила Эмма. – Я не шучу.– Не могу, – последовал упрямый ответ.– Сейчас же!Адам, казалось, не слышал ее, глаза его были устремлены на Николая.– Слишком поздно.До конца своих дней не забудет Эмма того, что последовало далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44