Ему нужно сохранять ясность мысли. Он ненавидел мрачное одиночество, на которое сам себя обрек. А еще ему было невыносимо видеть враждебность на лице Эммы. О, если бы она могла вернуть ему прежнее понимание и доверие! Он должен найти способ заставить ее вновь полюбить его.– Емелия! – с тоской прошептал он, отчаянно желая узнать, что сталось с ней. Что довелось ей испытать после его смерти? Страдала ли она? Нашла ли в чем-то утешение? Был ли в ее жизни другой мужчина? Мысль об этом наполнила его душу жгучей ревностью. Ему необходимо все это узнать! Иначе вопросы без ответов сведут его с ума.Он отправился в библиотеку и начал рыться в старинных книгах и рукописях, разыскивая хоть какие-то обрывки сведений. Но в них ничего не было о судьбе Емелии Васильевны и крайне мало – об их сыне Алексее.В одной из семейных хроник упоминалось, что в Москве внезапно объявился молодой человек Алексей Ангеловский, который провел детство в какой-то далекой, затерянной деревне. Судя по всему, он прожил благополучную жизнь, приумножая богатства и земельные владения семьи. В этом ему помогла продолжительная связь с императрицей Елизаветой. Князь Алексей Ангеловский прославился как человек образованный и обаятельный, покровитель искусств, сам игравший на скрипке. Со временем он женился и произвел на свет двоих детей, которые дожили до совершеннолетия. Но как же обстояло дело с его матерью? Что стало с Емелией?С проклятием Николай оттолкнул от себя книги. Он наймет историка, пошлет его в Россию! с кучей переводчиков, если нужно, чтобы тот провел разыскания. Опершись локтями на письменный стол, он запустил пальцы в густые волосы и застонал. Наверное, он сошел с ума, если отчаянно стремится узнать историю женщины, жившей полтораста лет назад. Неужели все это случилось на самом деле? Может ли царапина на иконе Ильи-пророка быть простым совпадением? Возможно, это фантазии воспаленного мозга, стремящегося отвлечь его от крушения нынешней жизни?Внезапно Николай вскочил и стремительно направился в детскую. Ему необходимо было увидеть Джейкоба, наладить отношения с сыном. Бог даст, мальчик простит, что он его бросил. Чем выше Николай поднимался по ступенькам, тем медленнее становились его шаги. Он должен был признаться себе со всей откровенностью, что испытывал страх перед собственным сыном. Он не имел ни малейшего представления, что значит быть отцом. Его отец был мерзким, злобным чудовищем. Воспоминания о детстве были мучительны и ужасны. Страшила возможность увидеть даже намек на нечто подобное в глазах сына. Он не хотел причинять боли Джейкобу и все же причинил.– Я отрекся от него, пренебрегал им, – пробормотал Николай себе под нос. – Видит Бог, хуже родителя найти трудно.О чем станет он разговаривать с малышом? Сумеет ли объяснить Джейкобу, что отныне тот может положиться на него как на отца? Теперь ему казалось невероятным, что он на самом деле собирался отослать мальчика прочь. Тогда он не позволял себе полюбить ребенка, но теперь ему хотелось заботиться о Джейкобе, дать ему все, что мальчик только пожелает. В мире столько удовольствий, которые он с радостью предоставит сыну. Он повезет его в обширное поместье на юге, где они будут собирать ракушки на берегу и строить замки из песка. Или покажет ему свой замок в Ирландии, где они смогут скакать по пустошам, устраивать пикники, удить рыбу и плавать в речках. Или возьмет Джейкоба на одну из своих яхт и научит его ходить под парусом. Или поведет на охоту в одном из своих дальних поместий…«Я мог давно сделать для него все это, – горестно подумал Николай. – Мог дать ему счастливое детство, а вместо этого отвернулся от него».Он медленно поднялся по лестнице и подошел к детской. Нерешительно помедлив у полуотворенной двери, он, прежде чем войти, постучался.Джейкоб сидел прямо на голом полу, окруженный какими-то обломками и дребеденью: небольшой кухонный горшочек, разные камешки, ветка дерева, деревяшка, обточенная в виде медведя… Николай угадал в фигурке изделие кучера, который любил в свободное время резать по дереву. Мысль о том, что кто-то из слуг позаботился об игрушке для малыша, в то время как он сам ничего ему не дал, заставила сердце Николая сжаться. Он окинул детскую внимательным взглядом. Комнатой давно не пользовались, и она была обставлена скудно: кроме маленькой кроватки, старого сундука и облупившейся лошадки-качалки, в ней ничего не было.Джейкоб с любопытством посмотрел на князя точно такими же, как у него, глазами.«Как он напоминает мне Мишу», – подумал Николай, и его пронзила мучительная боль. Однако каким-то образом ему удалось улыбнуться.– Привет, Джейк, – спокойно произнес он. – Я решил навестить тебя. Не помешал?Мальчик кивнул и продолжал играть с деревянным медвежонком.– Ты знаешь, что медведь у русских любимый зверь? – заметил Николай, садясь по-турецки на пол рядом с сыном. – В древности мы поклонялись медведю, как божеству. У нас есть суеверие, что присутствие медведя отгоняет злых духов.Джейкоб с интересом посмотрел на резную игрушку, а затем подтолкнул к Николаю горшочек.– А как насчет лягушек?Приподняв краешек кисеи, накрывавшей горшочек, Николай увидел, что в него на полдюйма налита водой и на дне крупный плоский камень для удобства блестящей оливковой лягушки. Николай улыбнулся и ловко подхватил ее так, что она быстро задергала лапками.– Прекрасный экземпляр, – кивнул он, окидывая ее одобрительным взглядом. – Где ты ее отловил?– Вчера в пруду. Эмма мне помогала.– Меня это не удивляет, – усмехнулся уголком рта Николай и вернул лягушку на место. Он с удовольствием полюбовался бы на то, как его жена, вздымая брызги, прыгает за лягушкой в безукоризненной формы пруд его регулярного французского парка.– Эмма говорит, что я должен сегодня вечером выпустить ее обратно.– Ты очень любишь Эмму, правда?Джейкоб кивнул, аккуратно прикрывая кисеей горшочек, чтобы лягушка не выпрыгнула, и тревожно поглядел на Николая.– Вы сегодня заболели? Я видел, как вы упали на пол.– Со мной теперь все в порядке, – твердо ответил Николай. – Я чувствую себя лучше, чем когда-либо. – В молчании он прошелся по комнате и недовольно покачал головой. – Тебе, Джейк, нужны игрушки… Книжки, игры, не говоря уж о мебели.Он подошел к сундучку и приподнял скрипучую крышку. Там лежали несколько выцветших книжек на русском, коробочка с игральными картами и старая деревянная шкатулка, вся в царапинах и зарубках. Слабая улыбка изогнула его губы, когда он вытащил тяжелую гремящую шкатулку из сундучка.– Я не видел ее, наверное, с твоих лет.Под заинтересованным взглядом Джейка Николай распутал кожаный шнурок, обмотанный вокруг шкатулки. Внутри лежали две полные армии раскрашенных оловянных солдатиков и складная лакированная доска. В разложенном виде она представляла собой поле сражения. Это был полный набор солдатиков для разыгрывания Крымской войны – с пушками, лошадьми, провиантскими фурами и крохотным мостом.– Вот это англичане, – объяснил Николай, беря в руки фигурку в красном мундире, – а в синем – русские. Мы играли в солдатиков с братом Мишей. На самом деле эту войну выиграли англичане, но в наших с Мишей играх всегда побеждали русские. – Он передал солдатика Джейкобу. – Теперь они твои.Джейкоб внимательно разглядывал фигурку за фигуркой.– Вы сыграете со мной? – попросил он. – Можете быть англичанином.Николай заулыбался и помог сыну расставить на поле битвы солдат и артиллерию. Он часто посматривал на ребенка, гордясь, что такой красивый и крепкий малыш – его сын. У него тонкие черты лица, пушистые ресницы и густые брови вразлет. Внешность его была несколько экзотической: сказывалась примесь татарской крови, от которой Ангеловские получили в наследство и свое упрямство, и железную волю.– Джейк, – тихо проговорил Николай, – есть нечто важное, о чем я хочу тебе сказать.Мальчик поднял на него глаза, слишком крепко стиснув в руке игрушечного коня, словно страшась того, что скажет ему Николай.– Я очень сожалею о смерти твоей матери, – медленно продолжал князь. – Мне следовало сказать тебе это раньше. Я понимаю, как трудно тебе пришлось. Но теперь ты здесь, со мной, и я хочу, чтобы мы вместе проводили время и лучше узнали друг друга. А еще… больше всего на свете я хочу, чтобы ты с этих пор жил со мной.– Всегда?– Всегда.– Значит, вы не станете никуда меня отсылать?Николай с трудом сглотнул.– Нет, Джейк. Ты – мой сын.– Значит, я больше не буду ублюдком?Гадкое слово потрясло Николая, вызвало в нем жгучее раскаяние… и ярость.– Кто тебя так назвал?– Люди в деревне.Николай на миг замолк, затем протянул руку и чуть подрагивающими пальцами пригладил взъерошенные черные волосики сына.– Так говорят потому, что я не был женат на твоей матери. Ты в этом не виноват, Джейк. Я должен был о тебе позаботиться. Если кто-то еще раз обзовет тебя ублюдком, скажешь, что ты – Ангеловский, русский князь. У тебя будет все самое лучшее: образование, дом, чистокровные лошади… И будь прокляты те, кто скажет, что я тебя балую.Внимательно слушая эту пылкую речь, мальчик всматривался в князя пронзительными янтарными глазами.– Почему ты не приехал за мной? – наконец спросил он тихим голоском. – Почему мама ничего мне о тебе не рассказывала?– Я… – Николаю потребовалось собрать всю силу воли, чтобы прямо встретить взгляд ребенка и честно ответить ему:– Я в своей жизни допустил много ошибок, Джейк. Был злым и себялюбивым, доставил много страданий всем окружающим. Но обещаю, что постараюсь быть хорошим отцом. Я отдам тебе все лучшее, что есть во мне! * * * Как-то утром Эмма отправилась на верховую прогулку. Она промчалась по деревне, не обращая внимания на ошеломленные взгляды ее обитателей. Прекрасно понимая, что представляет собой странное зрелище: рыжая ведьма, амазонка на бешеном коне, несущаяся так, словно дьявол гонится за ней по пятам, она тем не менее не огорчалась. Это был для нее единственный способ снять напряжение.Она скакала, пока конь не притомился, а потом повернула назад, в поместье Ангеловских. Скачка помогла, но это было временное утешение. По сути дела, она сейчас жила с незнакомцем. Он выглядел, как Николай, двигался и разговаривал, как он, но никто не мог бы отрицать, что он совершенно изменился. Она не знала, почему или из-за чего произошла эта перемена, и тайна происшедшего несказанно ее раздражала. Две недели прошло с его обморока, а он все еще не проявлял никаких признаков возврата к прежнему Николаю. Слуги едва могли выполнять свою работу, так сильно их изумляло преображение хозяина.Начать с того, что Николай стал меньше заниматься своими делами и все больше времени проводил с Джейком. Под его любящим вниманием мальчик расцветал на глазах. Николай брал сына с собой повсюду – на прогулки по Лондону и его паркам, на лесопилку; они вместе посещали конюшни и другие места, которые интересовали Джейка. Мальчик ел теперь не в одиночестве, а вместе с Николаем и Эммой в главной столовой. Когда Николай работал за письменным столом в библиотеке, Джейк сидел поблизости с кучей игрушек. Самым же удивительным было то, что князь перестал пить, за исключением разве что редкого стакана вина после обеда.Он каждый раз приглашал Эмму участвовать в их экскурсиях, но та большей частью отказывалась. Ее озадачивало происходящее, но она старалась, как могла, справиться с новыми порядками, которые завел Николай в их доме. Он купил для Джейка черного пони с лоснящейся шерстью и назвал его Русланом по имени любимого героя сказки Пушкина. К пони он прикупил лакированный детский экипаж, а детскую заполнил всевозможными игрушками, не говоря уж о новой мебели. Каждый вечер в гостиной он играл с сыном в карты или настольные игры.Эмма сердито наблюдала, как быстро Джейкоб привязался к Николаю. Дети так легковерны. Между отцом и сыном установилась особая связь, пока еще хрупкая, основанная на их внутреннем сходстве. Оба были независимы, проницательны, настороженны по отношению к внешнему миру. Оба страстно хотели неизменности их нынешней жизни и уверенности в завтрашнем дне. И казалось, они нашли все это друг в друге.Последнее время Николай начал подыскивать мальчику няньку и гувернера, советуясь при этом с Джейком, что всех причастных лиц оскорбляло или забавляло. Взрослые никогда не интересовались мнением детей, разве что по самым незначительным вопросам, но Николай подобных воззрений не разделял. Джейк купался в радостях новой жизни, смеялся, орал, с каждым днем становясь все более непослушным. Но он был так мил, что никто на него не жаловался. Наконец Эмма решила призвать Джейка к порядку.После того как его в десять вечера уложили спать, она обратилась к Николаю.– Я хочу обратить твое внимание на то, что детям в жизни нужен определенный распорядок, – начала она, остановившись на пороге спальни мужа. – Джейку будет полезнее ложиться спать в одно и то же время. Вчера вечером он лег в постель в девять часов, сегодня – в десять… И не только это. Сегодня днем за чаем ты позволил ему съесть три порции пирожного, и после этого ему не хотелось ужинать…– У него в жизни хватало лишений. Пусть какое-то время побалуется.– Ты думаешь только о своей больной совести и чувстве вины, а не о благополучии Джейка, – оборвала она его. – Этим ты оказываешь плохую услугу и ему, и окружающим. Ты не должен потакать ему во всем!– Но ведь мне больше некому потакать, некого баловать, – с грустью проговорил он, и в глазах его вспыхнули теплые огоньки, почему-то вдруг ее обескуражившие. – Если только ты не согласишься добровольно занять это место.– Не будь смешным.Николай слегка улыбнулся при виде ее смущения и сделал приглашающий жест в сторону уютно стоящих у камина обитых бархатом кресел.– Заходи, Рыжик, давай посидим, выпьем…– Нет, – проговорила она, стараясь смотреть куда угодно, только не на мужа. На нем был бархатный халат глубокого коричневого, соболиного цвета. Волосы с выгоревшими светлыми прядками небрежно взъерошены. Пусть мужем он оказался никудышным, но все равно она считала его одним из самых привлекательных мужчин на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44