Из атаковавших меня самолетов четыре оказались сбитыми, остальные рассеивались… кажется. Зато теперь по мне стреляли ракетами. О Цхарн, Цхарн… знаю, я был неправ, я бросил тебя! И ты теперь так жестоко меня наказываешь… неумолимый! Надо драпать назад, понял я. Никаких больше объектов… и думать нечего.
– Эй, ты! Слишком высоко! – крикнул мне один из блюстителей моей нравственности, – снижайся, или убью!
У них там собственный высотомер установлен… и правда, уже шестнадцать километров. Для бешиорских ракет я здесь почти недосягаем, зато могу в любой момент выйти на орбиту… нет, не могу. Дуло пистолета почти уперлось мне в затылок. Я стал снижать высоту – резкими скачками… и только попробуйте мне заблевать кабину, гады. Одновременно я делал широкий разворот в сторону Лервенской границы.
– «Сурана», я возвращаюсь… энергии мало, меня засекли. Я возвращаюсь!
– «Лойг», возвращайся, – послышался приказ. Ну ладно, хоть против этого не возражают.
Где я теперь? Почти там же, над этим странным объектом. Почему бы не попробовать еще раз? Я направил огонь на корпуса зданий. Отключил тень. И в этот самый миг…
Сначала машину ощутимо тряхнуло. Потом я почувствовал, как какая-то сила навалилась на меня, сжала так, что потемнело в глазах… я был совершенно беспомощен теперь. Меня несло куда-то, я летел – уже без ландера. Бешиорская ракета прекратила существование моего ландера. И в тот самый момент, когда я понял это, меня швырнуло так, что я потерял сознание.

Что-то подозрительно часто в последнее время я прихожу себя в незнакомом месте… Но больше, вероятно, мне делать этого не придется – это место и вправду окажется последним.
Никто еще не возвращался из бешиорского плена.
Так… руки-ноги в порядке. Ничего даже не болит особенно, разве что голова тяжелая. Как с похмелья… Лежу я на чем-то твердом. Вроде дощатых нар. Сесть – могу. Вполне. И даже встать. Помещение маленькое и почти пустое. Только нары, ведро в углу – можно догадаться, для каких целей, и на голой стене – небольшое распятие. Крест ихний, бешиорский. Свет проникает через окошко, забранное решеткой, под самым потолком. В окошко мне не протиснуться, так что можно не прыгать…
Память… помню все очень хорошо. Катапультировался. Удар. Естественно – мой нежный мозг такой перегрузки не выносит, отключается. Уже два раза проверено. Впрочем, это у большинства так – кто же 8 «же» выдержит, хотя бы и недолго. Интересно, что с моими охранниками. Вот ведь козлы – если бы я мог подняться повыше… не в космос, хотя бы в стратосферу – нас бы и не сбили.
Наверное, более умелый пилот, с опытом боев, смог бы продержаться… но у меня такого опыта нет. Один на один мне уже приходилось как-то воевать. Приходилось атаковать и «Крету»… но вот сражаться со всей системой ПВО этой области Бешиоры – это для меня оказалось чересчур.
Надо же… и наши, лервенские дуболомы переоценили возможности ландера. Какие там четыре объекта… я один-то еле запалил. Ну, сделал бы четыре боевых вылета. Так нет – нужно было все сразу.
Интересно, что у меня даже легенды нет. Что рассказывать – ведь сейчас на допрос потащат? Они не поверят, что я лервенец – номера-то нет. И откуда такая машина, опять же? Сказать, что я с Квирина… нехорошо как-то, не нравится мне это. Получится, что Квирин вмешивается во внутренние дела Анзоры. С другой стороны, если моих Треугольных тоже поймали, они наверняка расскажут всю правду. Да и я не смогу, наверное, это скрыть, если пытать начнут.
Придется рассказывать всю правду. Сложно и неправдоподобно… почему правда всегда так не похожа на правду?

Мне пришлось ждать не так уж долго. Дверь приоткрылась, и я увидел двух местных стражников, одетых в сине-серую форму – у пояса дубинки, в кобуре что-то внушительное, на запястья нацеплены шипастые толстые браслеты.
– Выйти, – сказал один из них на лервени с жутким акцентом. – Пилот… выйти.
Я вышел. Разумеется, перед тем, как отправиться на Анзору, я отлично выучил беши – но об этом им знать не обязательно. Руки мне связали сзади чем-то металлическим на ощупь. Я не разглядел наручников. Один из стражников подтолкнул меня в спину – видимо, словарный запас у него кончился.
Я пошел вперед и вскоре был вознагражден за скромность. Охранники позади заговорили на беши.
– Если этот зури (зури – что-то вроде чужака, язычника у бешиорцев) будет вести себя так же, как те двое, я проглочу свой язык от смеха.
Выражаются они довольно-таки высокопарно.
– Этот зури ничем не лучше других, – отозвался второй.
– Э нет, Миаль, не говори так. Кор не случайно приказал поместить его и допрашивать отдельно. Ведь он не лервени. Посмотри на его руку – там нет дьявольской метки.
– Откуда же он, о сын неизреченной?
– Может быть, что он явился из другого мира, сплошь погруженного в неизреченную мерзость?
– В таком случае он еще хуже тех двух.
– Да, но Кор пожелал беседовать с ним отдельно.
На этом разговор прервался, потому что мы пришли. Кстати, дисциплинка у этих бешиорцев. Позволили бы себе наши Треугольные разглагольствовать, конвоируя пленного.
В кабинете было много разных вещей. Особенно мне не понравилось кресло с высокой спинкой – то, что оно все опутано проводами, и на кончике каждого провода – подозрительно знакомая пластинка. Точно такая же, как недавно мне накладывали на позвоночник (кости сразу заныли). Ну и еще разные вещи – я их толком не разглядел. Прямо передо мной находился стол, на нем – монитор, в общем, похожий на лервенский. За столом восседал, видимо, этот самый Кор. Пожилой мужчина с сухим лицом аскета. Глаза серые, острые. Одет он был в серый свободный балахон, пересеченный полосами золотого шитья. Богато украшенный большой крест болтался на его шее. Кор сделал знак, охранники отступили от меня на полшага.
– Назови свое имя, зури, – приказал Кор. Говорил он по-лервенски достаточно чисто. Я решил ничего не скрывать – какой смысл?
– Ландзо.
– Номер?
– У меня нет номера. Я родился в Лервене, но потом убежал, и номер мне удалили. У меня есть фамилия – Энгиро.
– Ландзо Энгиро, – повторил Кор, занося, видимо, мое имя в базу данных, – возраст?
– Двадцать шесть лет.
– Ты – пилот этого детища Неизреченной Грязи, и ты сжег завод в Луриэ и уничтожил часть нашей биологической фабрики? – спросил Кор. Я ответил утвердительно.
– Какую роль в экипаже выполняли двое других лервенцев? – резко спросил Кор.
– Они должны были меня охранять, чтобы я не сбежал и выполнял задание.
– Откуда же ты явился, зури?
– Я жил на Квирине. Захотел повидать Родину, ведь я родился в Лервене. В Лервене меня поймали и силой заставили выполнять боевое задание. Квирин к этому не имеет никакого отношения, – добавил я поспешно.
– Эта машина Люцифера, на которой ты летал – произведена на Квирине?
– Да, – ответил я, – это моя личная машина. Я приобрел ее и на ней хотел повидать Родину.
– Но такая машина не может самостоятельно преодолеть расстояние между Квирином и нашим миром, – заметил Кор.
– Да, – согласился я, – меня доставили друзья на большом корабле, по моей просьбе. Через два месяца они должны меня забрать. Если я не поднимусь на ландере, они улетят.
Можно, конечно, наоборот, припугнуть их квиринским оружием. Но мне этого не хотелось делать. Не хотелось впутывать ребят и вообще – Квирин. Если меня убьют, это чисто анзорийское дело. Все это, от начала до конца, придумано мною. И если кто-то из-за этого должен пострадать, то только я один.
Я жалел даже о том, что связался с Валтэном – лучше бы ему всего этого не знать… Ведь теперь они будут искать меня, и рисковать собой. В успех этого поиска я все равно не верю.
– В общем и целом мне известно о тебе все, зури, – холодно сказал Кор, – ты умрешь…
Он поднялся из-за стола, оказавшись довольно крупным и грузным мужчиной. Подошел ко мне, держа в руке какой-то металлический предмет вроде короткого копья. Приставил это копье к моей грудине острием.
Признаться, я все-таки ждал какой-то преамбулы. Камеры смертников там, зачитывания приговора, эшафота, завязывания глаз, предсмертной молитвы… ну хоть слов каких-нибудь. Но что меня просто вот так зарежут, как куренка… Я стиснул зубы от ужаса. Кор погружал орудие в мое тело. Вначале я отшатнулся, но двое охранников тут же подхватили меня сзади. Копье двигалось очень медленно… боль была невыносимой. Я явственно ощутил, как рвется кожа, как начинает течь кровь… И вот это – УЖЕ ВСЕ?! Вот сейчас Я УМРУ?! Этого не может, просто не может быть… о, как больно, как невыносимо! И в этот миг другая, ужасная мысль вдруг пронзила меня – я только что убил огромное количество людей, не подозревавших обо мне, не успевших подумать и подготовиться к смерти… Сейчас в Бешиоре день, все рабочие были на местах. Я уничтожил целый завод и еще часть биофабрики. Да, я лервенец, идет война – но что за чушь, какой я лервенец на самом деле… я должен был умереть и не соглашаться на эту гнусность. Почему, почему я не поступил так? Невозможно поверить, но эта мысль была до того явственной, до того пронзительной, что и собственную смерть я перестал ощущать. Я думал совсем о другом, умирая… Я чувствовал невыносимую боль, меня надевали, точно цыпленка, на вертел, но боль существовала как бы отдельно от меня – я был в тот миг ВИНОЙ.
– КТО ТЫ?– услышал я вдруг. Я не ответил – потому что ничего, кроме крика, не вырвалось бы из губ, а мне не хотелось кричать. И вмиг острая боль прекратилась. Сознание мое помутилось, я стал падать назад – меня подхватили.
Странно, но боль прекратилась совсем. Как будто и раны не было. Только что у меня было ощущение, что копье уже вошло в сердце, что кровь выплеснулась фонтаном…
– Кто ты? – повторил Кор. Я скосил глаза вниз – ничего… даже тельник не порван. Никакой крови. Но не мог же я так ошибиться! Не истерик же я…
– Квиринец, – ответил я тихо, – простите меня. Я не хотел убивать ваших. Я не хотел. Я знаю, что мне нет прощения. Убейте меня.
– Квиринец, – пробормотал Кор. Он сделал какой-то знак и вышел. Меня повели вслед за ним. Никакой боли я не ощущал, только странную слабость в ногах. Впрочем, оно и понятно – после пережитого потрясения…
Мы ехали в закрытом лифте, потом шли по коридору – похоже, подвал. Куда меня ведут? Я перестал бояться чего-либо. Боль? – но все, чем можно было причинить мне боль, осталось в том кабинете. Смерть – я заслужил ее. Какой бы она ни была…
Кор толкнул дверь и сам сделал шаг назад. Меня, со связанными по-прежнему руками, толкнули вперед. Дверь тихо задвинулась за мной.
Я увидел .

Это было Оно.
Часто говорят о непереносимом ужасе, который внушает дэггер. Говорить об этом можно сколько угодно, но вот пережить… один только раз… я даже и не понял, кто передо мной. Или что. Слов больше не было. Не было жизни и не было возможности ускользнуть в небытие. Только Оно.
Я не могу описать Это словами… туша? Черно-серая? Почти бесформенная? Толстая шкура? Мерзкие маслянистые глазки – я видел три, не знаю, сколько их всего. Нет, все это неописуемо, потому что главное – ужас. Ужас! Ощущение полной невозможности, несовместимости пребывания с этой Тварью в одном и том же участке пространства… И ложноножка – щупальце Твари – протягивается ко мне. Я всем телом ударился в дверь, не сводя глаз с Чудовища…
Я не помню, как очутился в коридоре. Какими милыми, родными показались мне бешиорцы.
– Чего же ты испугался? – обратился ко мне насмешливо Кор. – Это существо – лишь отражение мерзости твоей оболочки… Каждый видит в нем лишь себя.
– Дэггер, – прошептал я на линкосе – собственно, я не знал анзорийских слов для обозначения дэггера. Способность соображать возвращалась ко мне. Дэггер!
Но это же значит…

Меня снова привели в камеру. Развязали. Я лег на нары и принялся осмысливать пережитое.
Мне вспомнился Дэцин, который искал на Анзоре следы сагонского присутствия. Отец Таро, вроде бы, занимался тем же. Как вы ошибались!
Сагоны есть на Анзоре, но вовсе не в Лервене. Никто, кроме сагона не может управлять дэггерами. Нет, могут еще люди, находящиеся под сагонским влиянием, эммендары. Вас обманул наш Цхарн… но существует ли он на самом деле? Скорее всего, это просто выдуманный персонаж. А вот дэггер – реальность. И сагонская технология, наше орудие наказания, скорее всего, просто перекочевало в Лервену из Беши.
И еще – я помнил возникшее внезапно чувство собственной вины. Это было так, как будто кто-то вдруг промыл мне глаза… спала какая-то пелена. Я понял, как должен был поступить. Не соглашаться атаковать заводы… ни за что. Да, меня убили бы. Что это значит – меня могли убить много раньше… вся моя жизнь такова, что прекратиться может каждую минуту. Даже более того – я ведь и живу как бы не вполне законно. У меня до сих пор такое ощущение. Я должен был остаться с Арни и Таро. Вместо них. Почему же я испугался теперь?
Да нет, я не потому согласился, что испугался смерти. Мне еще и не начали угрожать… я согласился потому, что почувствовал себя лервенцем. Общинником…
Меня похвалили! Родина ценит меня! Неважно, что ценит она меня всего лишь за то, что я единственный, кто может водить эту смертоубийственную машину. И никакого значения не имеет вся боль, которую мне пришлось пережить перед этим – бессмысленная пытка, только потому, что мелкому начальнику так захотелось, а ему это позволено. И смерть моих друзей никакого значения не имеет. Я предан Родине, я лервенец. И предательство Пати…
Мне оказывается, так хотелось, чтобы меня похвалили!
Мне так хотелось жить в ладу и мире со своей Родиной-матерью. Ведь Родину, как и мать, не выбирают. Если бы я встретил, предположим, свою мать – я совсем ее не помню, но если бы? Разве я не отдал бы все за то, чтобы она любила меня?
В бессилии я ударил кулаком по стене.
Ради того, чтобы меня похвалили, я убил много людей. Ведь я квиринский ско, я видел совсем другую жизнь. Я видел Вселенную. Я знаю, что в Галактике часто убивают людей – ради своих прихотей, ради своего честолюбия, ради ложно понятых ценностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61