Предлагаю СССР вывозить в Италию хлеб, а то Америка берет втридорога!
- Пр-р-рошу без намека.
- Господа, мне кто-то дал по морде.
- Тише! Тише! Не все сразу! У кого еще заявления?
- У меня заявление: румын шубы унес. Бежим!
И шумной толпой антисоветский блок в полной согласованности и солидарности выбежал на улицу.
"На таком блоке можно повеситься!" - с тоской подумал Чемберлен, оставшись один.
1925
НЕ ЖИЗНЬ, А ЖЕСТЯНКА!
В Варшаве, в одном из огородов
по Смольной улице, найдены два
пакета, содержавшие кило сильного
взрывчатого вещества, две капсюли к
гранатам и два фитиля.
Газеты высказывают
предположение, что пакеты
предназначались для взрыва здания
штаба.
Несомненно, что в данном случае
налицо подготовка новой провокации.
Из газет
- Собачья жизнь! - пробормотал польский охранник пан Шпиковский, уныло приклеивая некрасивую рыжую бороду. - Не жизнь, а жестянка! Тьфу! Кстати, о жестянке. Как бы не забыть. Эй, Маринка! Там, в буфете, на третьей полке справа, два фунта динамита в жестянке. Так ты принеси. Да парочку капсюлей захвати, - может, пригодится. Осторожнее! Осторожнее! А то все бомбы мне там переколотишь.
Взяв узелок с динамитом под мышку, пан Шпиковский вышел на улицу.
- Собачья жизнь, - бормотал он, - куда бы этот узелок положить? Гм! Ума не приложу.
Мимо пана Шпиковского пробежала веселая толпа детишек. Они приплясывали и громким хором пели:
Человек, и зверь, и пташка
Все берутся за дела:
С бомбой тащится шпикашка,
Появясь из-за угла!..
- Уже, начинается! - горько улыбнулся пан Шпиковский. - Детишки и те дразнят. Собачья жизнь! Эх, пойтить, что ли, коммунисту какому-нибудь подбросить?
- Здравствуйте! Тут живет товарищ Карл?
- Здравствуйте. Тут. А что такое?
Пан Шпиковский конспиративно подмигнул и похлопал легонько по узелку.
- Тут ему посылочка маленькая, хе-хе... - сказал он, понизив голос. Из Коминтерна, знаете ли. Совершенно секретно. В собственные руки. Разрешите, я оставлю?
- Гоните его к черту! - раздался голос из глубины квартиры. - Шляются тут каждый день с бомбами... В шею его! Хорошенько! Надоело, право!
- Я что... я ничего... - забормотал пан Шпиковский. - Не хотите, как хотите! Я ж не навязываюсь... Не беспокойтесь, я сам. Тут всего девять ступе... Тр-рр... Гоп... Спустили. Пойду куда-нибудь на фабрику, авось там...
Пан Шпиковский, воровато оглядываясь, подобрался к фабричным воротам, сунул узелок в лавочку и торопливо побежал прочь.
- Эй! Борода! Бомбы потерял!
Пан Шпиковский сделал вид, что не слышит.
- Борода! Бомбы обронил! Эй, дядя! А-ген-т! Бомбы, говорю, возьми!
Пан Шпиковский растерянно обернулся. Его догонял рабочий с узелком.
- Получай свое барахло. Много вас тут возле фабрики валандается... Катись.
"Пойду и взорву гимназию", - уныло подумал пан Шпиковский, шагая по дороге.
"Старьевщикам, разносчикам, шарманщикам и подбрасывателям бомб вход строго воспрещается", - прочитал Шпиковский над подъездом гимназии.
- Гм! Пронюхали, сволочи!.. Эх, собачья жизнь!..
* * *
- Послушай, старушка! Сделай милость, подержи узелок. А я тут на минуточку за папиросами сбегаю.
- Нечего, нечего! Проходи своей дорогой, милый! Можешь свои бомбы оставить при себе. Мне твоих бомб не надобно. Да бороду-то подклей поаккуратнее: отваливается...
- Тьфу! Соб-б-ба-бачья ж-ж-жизнь!
Солнце палило пана Шпиковского. Было жарко и уныло. Тогда пан Шпиковский вышел за город, прошел верст восемь и, выждав, когда стемнеет, сунул сверток в какую-то подвернувшуюся грядку капусты.
- Собачья жизнь! - бормотал пан Шпиковский, с бьющимся сердцем убегая по дороге и роняя рыжую бороду.
А на другой день польские газеты сообщали:
"НОВОЕ ПОКУШЕНИЕ КОМИНТЕРНА. Вчера коммунисты подложили в восьми верстах от Варшавы бомбу под пролетавший аэроплан военного ведомства. К счастью, аэроплан пролетал высоко, и бомба не успела взорваться. Восемь коммунистов арестовано".
1925
БЕЛОГВАРДЕЙСКИЙ ЦИРК
Известный белогвардейский
генерал Шкуро в настоящий момент
выступает в одном из парижских
цирков с труппой казаков под видом
"джигитов".
Из газет
На арену цирка вышел человек в потрепанном фраке и зловещих перчатках.
- Милостивые государи и милостивые государыни! Представление начинается. Не жалея затрат, дирекция нашего цирка пригласила на гастроли всемирно известную труппу русских эмигрантов. Первым номером программы будет выход неустрашимой наездницы мадмазель Кусковой, которая покажет класс езды на неоседланной лошади. В роли лошади любезно согласился выступать Милюков. Музыка, туш! Мадмазель Кускова, попрошу вас!
На арену резво выехала Кускова.
- Эй, господин распорядитель! - раздался голос с галерки. - Что же это за класс на неоседланной лошади, ежели лошади нету?!
- Как нету! А Милюков, по-вашему, не лошадь?
- Какая же он лошадь, когда все знают, что он осел?!
- А вы думаете, на осле ездить - это не класс?
- Смотря на каком осле. Ежели на социал-демократическом, тогда обязательно класс буржуазный, класс - не иначе.
- Эй, мадмазель! Куда же вы? Еще номер не кончился. А уж в конюшню? Что случилось? Уехала. Извините, господа, это, вероятно, Милюкова забыли перед выходом субсидией покормить, вот он и тянется к стойлу.
- Следующий номер! Известный берлинский фокусник, профессор черной и белой магии, маэстро Дружеловский. Добывание на глазах у почтеннейшей публики непосредственно из воздуха бланков Коминтерна, подлинных писем Зиновьева, штемпелей, печати и прочих предметов первой необходимости Чемберлена. Господин Маков, тащите ковер!
- Да он и так уже стащил все ковры из русского посольства!
- Прошу без замечаний!
- Глядите, ковер тащат! Абрамович, на помощь! Браво, Абрамович! Ай да Абрамович! Насмешил. Одно слово, "социал-идиот".
- Маэстро Дружеловский, пожалте на арену! Ваш выход!.. Нету его. Где это он провалился?
- В Берлине провалился. Со всей своей черной и белой бумагией. Сидит.
- Сидит? Жаль. Ну, да черт с ним! Обойдемся и без него. Волоките ковер обратно.
- Глядите, ковер уносят. Абрамович, на помощь! А-бра-мо-вич! Ха-ха-ха! Уморил! Как есть рыжий!
- Н-да. Вполне желтый.
- Следующий номер! Только у нас... Загадка Востока и Запада! Всюду фурор! Чудо природы двадцатого века. Человек-аквариум - барон Врангель! Может выпить два ведра любой жидкости, лишь бы не воды, проглотить два десятка рыб и все это возвратить обратно в полной сохранности.
- Небось рыб научился глотать в Черном море?
- Это к делу не относится. Музыка - туш! Барон Врангель, попрошу вас! Где же он? Ах, черт возьми! Он, господа, оказывается, уже за кулисами влил в себя ведро жидкости и не держится на ногах.
- А рыбы наглотался?
- Наглотался.
- Так пущай хоть возвратит обратно.
- Это можно. Эй! Волоки-ка сюда барона! Музыка, туш! Прошу убедиться! Желающие могут пощупать живот. Раз, два, три!
- Глядите, глядите! Возвращается. Действительно рыбы. Вон сардинка. А вот и воблы кусочек! Ах, как интересно! Абрамович, на помощь! А-бра-мо-вич!
- Следующий номер нашей программы - французская борьба за российский престол между известными борцами за родину чемпионом "Мулен Ружа" Кириллом Романовым и великаном "Дядей Колей". Приз двести франков...
- Не надо! Надоело! Будет! Пусть борются в отдельном кабинете.
- Не хотите - как хотите! Музыка, не надо туша! Вы, там, можете одеться. Борьба отменяется.
- Господа! Следующий и последний номер программы: джигитовка банд... То есть труппы безумно храбрых джигитов под командой доблестного джигита генерала Шкуро. Нервных просят покинуть цирк! Гвоздь сегодняшнего представления! Музыка, туш! Тушите свет! Давайте бенгальские огни! Пускайте ракеты! Господа, прошу не поддаваться панике! Эй, джигиты! Где же вы там? Выезжайте, публика ждет! Куда ж они девались? Виноват, господа, я сейчас узнаю, в чем дело.
- Господа! Произошло прискорбное недоразумение. Оказывается, в цирке присутствуют несколько коммунистов. Так джигиты залезли в подвал и ни за что не хотят появляться на арену. Дайте свет! Тушите бенгальские огни!
Представление окончено!..
1925
СТАБИЛИЗАЦИЯ... НЕПРИЯТНОСТЕЙ
Год тому назад представители капиталистических стран собрались на совещание.
- Господа! - сказал председатель. - Баста. Власть в наших руках. Никаких шатаний! Никаких колебаний! Никаких уступок рабочему классу! Довольно! А коммунистов - в бараний рог! Одним словом, два слова: предлагаю стабилизоваться.
- Ладно, стабилизуемся. При наших капиталах это дело пустяковое. В два счета стабилизуемся.
После этого председатель закрыл совещание, а заодно и парочку коммунистических газет.
Насвистывая боевые фашистские песни, собрание энергично разошлось... до такой степени, что стало громить профсоюзы.
Прошел год.
- Ну, как дела, господа? - спросил председатель, вяло открывая заседание. - Все стабилизовались?
Повисло тягостное молчание. Председатель криво улыбнулся.
- Молчание, как говорится, знак согласия. Гм... Может быть, господа с мест поделятся своими достижениями в области стабилизации? Никто не желает?
- Я желаю, - хрипло сказал англичанин. - Не знаю, как у других, а у нас в Англии делишки насчет стабилизации не тово-с...
- А что такое? - встревожился председатель.
- А то, что шахтеры каждые пять минут забастовки устраивают. Требования там всякие выставляют. Такой народ, понимаете, вредный пошел, что не дай бог, коммунисты проклятые!
- А вы их того... в бараний рог, а?
- Идите вы к черту с своим бараньим рогом! Я их в рог, а они перестанут уголь добывать. А без угля мне зарез. Вот и покрутись. Опять же декреты... Да и транспортники, знаете ли, тоже... Одним словом, стабилизировался в доску, будьте вы трижды прокляты с вашей стабилизацией.
- Вам хорошо говорить: шахтеры, шахтеры, - плаксиво закричал с места француз, - а вы бы попробовали с франком справиться! Верите ли, господа, ночей недосыпаю. Круглые сутки приходится поддерживать. Чуть вздремнешь бац, а он, сукин сын, уже и падает к чертовой матери. Опять же с Марокко волынка. На свою голову затеяли. Еле концы с концами свожу, а вы говорите стабилизация. Положение - хуже и быть не может.
- Не скажите, - заметил немец. - Я тоже, знаете ли, хорошо стабилизовался... или, вернее, меня стабилизуют... Один Дауэс три четверти моих капиталов тово... стабилизнул... Опять же забастовка железнодорожная... Единый фронт рабочих... и прочее.
- И я! - уныло пискнул поляк. - И я тоже... и меня тоже до нитки стабилизовали... всю промышленность...
- А у нас бастуют чиновники!
- А у нас - телефонистки!
- А у нас завтра описывать будут за долги! Где уж тут стабилизация!
Послышались возбужденные голоса. Многие рыдали. Председатель поспешно закрыл заседание. Но при этом коммунистических газет уже не закрывал. Собрание уныло расходилось. Однако уж не настолько, чтобы громить профсоюзы.
По-моему, зря только расстраиваются господа капиталисты! Все равно не удастся им стабилизоваться. Не по зубам корм!
Только когда власть всецело перейдет в руки пролетариата, можно будет с уверенностью сказать, что стабилизация наступила.
И дело не за горами.
А пока - угнетатели всех стран, стабилизуйтесь. Только... не плачьте!
1926
ЛАКЕЙСКИЕ ШТРЕЙКБРЕХЕРЫ
Макдональд и Гендерсон посетили
Черчилля, который встретил их
вопросом: "Вы пришли сообщить мне,
что Генеральный совет отменил
всеобщую забастовку?"
Получив отрицательный ответ,
Черчилль сказал: "В таком случае
мне, к сожалению, не о чем с вами
говорить".
"Известия"
Газеты пишут об этом так, но в действительности было иначе.
- Господин Черчилль! Там вас двое каких-то на кухне дожидаются.
- Ладно. Подождут.
- С семи часов утра сидят. Кухарке мешают.
- Кто такие?
- А кто их знает. Говорят, будто рабочие представители.
- Рабочие? Представители? - оживился Черчилль и даже порозовел. - Что же вы молчите! А ничего такого эти представители не говорили?
- Никак нет. Не говорили.
- Просите.
- Здравствуйте, братцы!
- Здрав!.. Жлай!.. Господин министр!..
- Что скажете хорошенького своему старому другу Черчиллю? Не явились ли вы сообщить мне, что Генеральный совет профсоюзов отменил всеобщую забастовку? Э?
- Н... никак нет...
- Так какие же могут быть между нами разговоры? Вон!
- Хи-хи!.. Ваш... снят... ство! Не признаете разве? Всмотритесь: мы же ваши старые, извините, лакеи. Я-с - Макдональд, а вот он-с - Гендерсон. Идем это мы, значит, по улице и дай, думаем, зайдем к своему старому барину... Вроде как бы с визитом. Хи!
Черчилль побагровел и затопал ногами:
- Макдональд?! Гендерсон?! Вон! Вон! Вон!
- Вашсиясь... не велите казнить, велите слово вымолвить! Как перед истинным богом... И Гендерсон может подтвердить. Гендерсон, подтверди!
- Мол-лчать! Предатели! Забастовщики! Против правительства осмелились выступить, сук-кины дети? На короля руку подняли? К-канальи! Барину своему свинью подложили? Отвечайте!
- Никак нет! Лопнуть нам на этом самом месте! Ни сном ни духом не виноваты.
- Как же не виноваты? А кто ж, по-вашему, эту всю кашу заварил, как не вы, а?
- Н-никак-с!.. нет-с!.. Ни сном ни духом!.. Потому мы одно-с, а рабочий класс это все и сделал. А мы - никак нет... Неповинны. Лопни мои глаза. Да рази ж мы б осмелились? Да на своего благодетеля, на своего кормильца-поильца! Да поднять? Да руку? Да ни в жисть! Что вы, вашсиясь! Во имя бога действительно призывали, а что там что-нибудь такое - ни-ни! Верьте совести!
- Все равно! Противно на вас смотреть! Пошли вон!
- Ваш... сиясь!.. Велите слово вымолвить!
- Тьфу! Ну, черт с вами, говорите. Только покороче. Да не ползайте, ради бога, на коленях по полу и не хватайте за ноги. Терпеть этого не могу. Ну?
Макдональд быстро встал с колен и, наклонившись к господину Черчиллю, застенчиво прошептал:
- Вашсиясь!.. Как у нас теперь в Британии всеобщая забастовка и все... хи-хи... начинают бросать работу, так надо полагать, что и лакеи скоро забастуют... Понимаете?
- Ничего не понимаю... Ну?
- Как же-с!.. Забастуют лакеи. Это уж обязательно... К тому дело идет... Так нельзя ли тогда тово... Службишку бы нам с Гендерсоном тогда нельзя ли какую?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50