- закричал редактор.
- Руп за строчку, - тускло возразил Емельян Черноземный. - И чичас чтоб!
- Берите! - прохрипел редактор. - Принимаю. Контора открыта до двух. Не опоздайте...
Следующий визит Емельяна Черноземного был к Верочке Зямкиной.
- Здорово, девка! - сказал Емельян Черноземный, входя в комнату. Придешь ко мне, что ли ча, ночью на сеновал, Сретенка, Малый Желтокозловский переулок, дом восемь, квартира четырнадцать, звонить четыре раза, спросить товарища Мишу Тарабукина (а Емельян Черноземный - ефто мой литературный ксюндоминт)? Али не придешь?
- Вот еще! Какие слова говорите, товарищ! - вспыхнула Верочка Зямкина, роняя физику Краевича на пол. - Мне даже очень странно слышать это, тем более что сегодня вечером мы условились с Васей Волосатовым идти на "Человека из ресторана", так что всякий посторонний сеновал решительно отпадет...
- Так не придешь?
- Не собираюсь...
- Не собираешься? Тады так! Оно конешно. Может, у меня папенька в империалистическую бойню без вести пропал, может, я три дня не жрамши, может, я грызу гранит и под мостами ночую, может, я гвоздиком на березовой коре твое имечко-отчество выковыриваю по ночам, по ночам! Может, конешно, с которыми городскими ты по всяким киятрам желаешь шляться, а который от сохи, с тем не желаешь. И-и-эх-х! Эх, сглодал меня, парня, город, не увижу родного месяца, распахну я пошире ворот, чтоб способнее было повеситься!..
С этими словами Емельян Черноземный вбил в стенку Краевичем гвоздь и хлопотливо сунул голову в петлю.
- Приду! - хрипло закричала Верочка Зямкина, бросаясь к Емельяну Черноземному.
- То-то! Не позже девяти чтоб! Прощай, девка!..
Обделав еще кое-какие делишки, Емельян Черноземный вернулся домой, плотно пообедал, принял ванну с сосновым экстрактом, надел полосатые брюки, желтые полуботинки, синий элегантный пиджак, повязал небрежно бабочкой веснушчатый галстук, смазал фиксатуаром голову и, развалившись в соломенном кресле, закурил ароматную папиросу.
В двери раздался стук.
- Войдите! - небрежно бросил Емельян Черноземный, сбрасывая мизинцем пепел в изящную пепельницу.
Дверь растворилась, и в комнату вошел Вася Волосатов.
- Чем могу?.. - бледно поинтересовался Емельян Черноземный.
- А ну-ка, показывай свой сеновал, сволочь! - ласково сказал Вася Волосатов.
- Я вас не вполне понимаю, товарищ, - мягко прошептал Емельян.
- Зато я тебя, сук-кин сын, очень хорошо понимаю. Показывай сеновал! Показывай мост, под которым ты ночуешь, гадина! Показывай своего папаньку, который пропал без вести во время империалистической бойни! Показывай, наконец, черт тебя раздери, бересту, на которой ты, смотря по обстоятельствам, царапаешь то стишки, то бином Ньютона, то имя и фамилию любимой женщины! Все показывай, чертов кот!
Емельян Черноземный быстро заморгал глазами и неуверенно пробормотал:
- И... и-эх-х!.. Сглодал меня, парня, город... Не увижу родного месяца!.. Тово-этого... распахну я пошире ворот, чтобы это самое... способнее было повеситься!..
С этими словами Емельян Черноземный привычным движением вбил в стенку гвоздь, сунул голову в петлю и нерешительно посмотрел на мрачного Васю.
- Вешайся! - сказал Вася сухо.
- И повесюсь, очень даже просто, - криво улыбаясь, пролепетал Емельян Черноземный. - Только за подстрекательство к самоубийству по головке тебя не тово... имей в виду... А я повесюсь...
- Валяй!
- Вот только напоследок напьюсь водки и повесюсь... Как бог свят...
- Валяй пей водку. Хоть две бутылки! Чтоб ты сдох!!
- Очень мне неприятно слышать такие вещи от близкого приятеля, обидчиво заметил Емельян. - Вместо того чтобы пожалеть темного, безлошадного человека...
- Пей водку, стер-р-рва! - прорычал Вася Волосатов.
Емельян Черноземный дрожащими руками поднес ко рту горлышко бутылки, и щеки его покрылись бледной зеленью отвращения.
- Пей, свинья!
- Н-не могу... Душу воротит! - прошептал Емельян. - Запаха ее, подлой, не выношу! - И опустился перед Васей Волосатовым на колени.
- Будешь?! - загрохотал Вася, багровея.
- Не буду больше, - обливаясь слезами, проговорил Емельян Черноземный. - Чтоб мне не сойти с этого места, не буду...
- Чего не будешь?
- Ничего не буду... Врать не буду... Вешаться не буду... Упадочником не буду... Чужих девочек на сеновал звать не буду. Про папаньку пули отливать не буду... И про мост... тоже... не буду!..
- То-то же, сволочь! Имей в виду. И чтоб больше ни-ни!..
- Ни-ни! - подтвердил Емельян Черноземный и глухо зарыдал.
Слезы его ручьем текли по "сеновалу".
1927
ВНУТРЕННЯЯ СЕКРЕЦИЯ
(Стенограмма речи, произнесенной тов. Миусовым
на открытии красного уголка жилищного товарищества)
П р е д с е д а т е л ь. Слово имеет товарищ Миусов.
М и у с о в (откидывая с мраморного лба каштановые волосы). Товарищи! Предыдущие ораторы в своих речах касались главным образом культуры материальной. А мне бы хотелось поговорить о культуре, так сказать, духовной. О той, так сказать, бытовой атмосфере, в которой приходится жить всем нам вместе, дорогие товарищи. Вот, например, все кричат - новый быт, новый быт, - а где этот самый новый быт, позвольте спросить?.. На земном шаре происходят удивительнейшие вещи, героические события, чудеса науки и техники, исторические процессы, обострение классовой борьбы. Люди открывают Северные полюса, перелетают через Атлантические океаны, изобретают говорящие кинематографы, Днепрострои возводят, реактивные двигатели пускают, - эх, о чем говорить! - до Луны, одним словом, добираются, а в нашем жилтовариществе в это время полное мещанское загнивание, закисание, копание в грязном соседском, извините, белье. А нет того чтобы собраться, как подобает сознательным гражданам первой в мире социалистической республики, в красном уголке своего жилищного товарищества, - ну, скажем, хоть раз в неделю, - и проработать коллективно какой-нибудь этакий актуальный вопрос, - например, о внутренней секреции или о витаминах В.
Г о л о с с м е с т а. Правильно! Раз в неделю не мешало бы.
М и у с о в. Вот видите. Я очень рад, что мое предложение поддерживает наиболее сознательная часть нашего актива. А то что же это такое, товарищи, в самом деле? Едва только соберемся во дворе два-три человека, как сейчас же и начинаются сплетни. "А вы слышали?.." И ничего, кроме сплетен, никакой духовной жизни. Прямо совестно. Например, приведу такой факт. Конечно, факт мелкий, но весьма показательный. Возвращаюсь я, знаете, вчера со службы. Подымаюсь по лестнице. А впереди меня поднимаются двое членов нашего жилищного товарищества. И, разумеется, сплетничают между собой. Не буду говорить кто. Дело не в лицах... Впрочем, их кажется, здесь нету. Если хотите, даже могу сообщить. Я человек прямой. Не взирая на лица, так сказать. Правду-матку... Словом, подымаются гражданин Кабасю из девятого номера и вместе с ним гражданин Николаев, и они сплетничают. Только не тот, конечно, Николаев, который из сорок четвертого, а Николаев из номера восьмого, Борис Федорович, от которого Софья Павловна из номера четвертого на прошлой неделе аборт делала.
С у к и н (с места). Она с ним уже два года не живет!
М и у с о в. У вас неверная информация. Живет! Можете справиться у Глафиры Абрамовны. Как же не живет, если он ей в ноябре из Батума полдюжины шелковых чулок привез?
С у к и н (с места). Чулки привез, а не живет!
М и у с о в. Живет!
С у к и н (с места). А вы что, присутствовали при этом?..
М и у с о в. Оставьте при себе ваши неуместные остроты. Мы не в цирке. Я совершенно определенно заявляю, что она живет, и берусь это доказать фактами.
Сукин кричит с места неразборчиво.
П р е д с е д а т е л ь. Прошу не прерывать оратора возгласами с мест.
Г о л о с. Пусть докажет фактами...
Шум.
М и у с о в. И докажу! Во-первых, если хотите знать, это у нее второй аборт от Николаева за последнее полугодие. Но это не важно. Во-вторых, по сути дела, если уж на то пошло, моя жена собственными глазами видела, как прачка Софьи Павловны вместе с ее комбинезоном стирала фильдеперсовые, извините, кальсоны Бориса Федоровича.
С у к и н (с места). А ваша жена откуда знает кальсоны Бориса Федоровича?..
Смех, шум, возгласы.
П р е д с е д а т е л ь. Товарищи... това...
Шум.
М и у с о в. Прошу... дурака (Неразборчиво.)
С у к и н (с места). От такого слышу!..
Смех.
М и у с о в. Если хотите знать...
С у к и н (с места). Не живет два года... (Неразборчиво.) Борис Федорович живет с миусовской Дунькой, и об этом может не знать только круглый...
Шум, смех.
М и у с о в. А я сам слышал через стенку и, если хотите знать, видел в замочную скважину, как Борис Федорович...
Шум.
Мне не дают говорить... Я принужден...
П р е д с е д а т е л ь. Тов...
Шум, возгласы.
Г о л о с с м е с т а. Пусть расскажет, что он видел!
М и у с о в. Он... (неразборчиво), поскольку заслонял... шкаф... я не мог...
Шум.
С у к и н (с места). А я тоже собственными глазами...
Шум, крики.
М и у с о в. Вы хам и сплетник!.. Я кончил!..
П р е д с е д а т е л ь. Товарищи! Ввиду позднего времени прения прекращаются. Итак, ставлю на голосование предложение товарища Миусова еженедельно собираться в уголке для проработки наиболее актуальных вопросов.
Г о л о с с м е с т а. Чего там еженедельно? Четыре раза в неделю.
П р е д с е д а т е л ь. Поступило предложение собираться четыре раза в неделю. Кто "за"? Подавляющее большинство. Заседание закрыто.
1927
ЗОЛОТОЕ ДЕТСТВО
План у детишек был трогателен и прост: в день получки идти стройной колонной к заводским воротам и там, со знаменами и антиалкогольными лозунгами, дожидаться отцов, с тем чтобы организованно убедить их не пропивать очередной получки.
Детишек было четверо: Гаврик, Филька, Шурка и совсем крошечная Соня.
Самый старший из них - пионер Гаврик - был главной заводиловкой вышеупомянутого антиалкогольного треста.
Он и программу демонстрации вырабатывал. Он и средства на приобретение лозунгов и знамен выискивал. Средств, впрочем, было не особенно много.
Два рубля сорок копеек, и были они добыты путем напряженнейших финансовых комбинаций, имевших частью банковский, частью торговый и частью несколько уголовный характер.
А именно: один рубль сорок копеек пионер Гаврик снял со своего текущего счета в местном отделении сберегательной кассы. Там у него имелся небольшой капиталец в один рубль пятьдесят копеек, честно сколоченный путем ежедневных отчислений от сверхприбыли с продажи вечерней газеты.
Гривенник был оставлен в кладовых сберкассы исключительно для того, чтобы не закрывать текущего счета и не подрывать реноме.
Семьдесят восемь копеек удалось выручить от продажи головастиков вместе с банкой и спиртовой лампочкой для обогревания воды. Цена неслыханно низкая.
Даже жалко было за такие деньги отдавать. Но ничего не поделаешь. Гражданский долг на первом месте. Хотя, конечно, такую другую спиртовую лампочку скоро не укупишь.
Впрочем, не в головастиках счастье. Двадцать копеек, внесенные Филькой и Шуркой, надо сказать честно, были царской чеканки, но в суматохе сошли. А две копейки, принесенные Соней, носили еще более уголовный характер. Они были грубо украдены с комода.
Немедленно были приобретены необходимейшие материалы для успешного проведения предстоящей антиалкогольной демонстрации: несколько метров прекраснейшей материи, клей, гвозди, краска и прочее.
Весь вечер накануне демонстрации просидели дети у Гаврика в чулане, изготовляя знамена и лозунги.
- Чего зря керосин палишь! Ты, пионер! - крикнула было Гаврикова мамаша, стуча в дверь чулана ручкой кастрюли.
- Не лайся. Керосин наш. Организация покупала! - басом ответил Гаврик, и посрамленная мамаша смолкла.
Затем к двери чулана мрачно подошел только что протрезвившийся Гавриков папаша.
Он ничего не кричал и в дверь не стучал, а только глотал свинцовую слюну и, прислушиваясь, мутно бормотал:
- Ишь черти, шебуршат там чегой-то и шебуршат, а чего шебуршат неизвестно, и покою рабочему человеку не дают, цветы жизни, чтобы они подохли, те цветы. И вообще, дом спалят... Организация-кооперация!.. Тьфу!.. Выпить не мешало бы...
- Я тебе выпью! Я из тебя всю кровь выпью! - подозрительно тихим голосом отозвалась из соседней комнаты мамаша. - Копейки в доме не осталось. Все пропил уж... Кобель паршивый!
Дети разошлись поздно.
Гаврик тщательно развесил приготовленные знамена и лозунги, чтоб высохли, и вскоре заснул, сжигаемый во сне нетерпением - скорее бы настал завтрашний день. Ужасно хотелось демонстрировать.
- Организация-кооперация... - хмуро пробормотал папаша, на цыпочках пробираясь к чулану.
Его мучило любопытство. Он вошел в чулан, нашарил впотьмах лампочку и зажег ее. При нищем свете он увидел красивое полотнище с надписью:
ПЕРВУЮ РЮМКУ ХВАТАЕШЬ ТЫ,
ВТОРАЯ ТЕБЯ ХВАТАЕТ.
- Гм, - криво усмехнулся отец. - Ишь ведь чего ребятеночки удумали... Первую, дескать, ты, вторая, дескать, тебя... А третью, дескать, опять ты... А четвертая, дескать, опять тебя... А пятую опять ты... А шестая опять тебя!.. И так всю жизнь!..
Горькая слеза поползла по его тоскливым скулам.
- Между прочим, одну бы рюмочку бы действительно бы не мешало бы... Для опохмеленья... Мало-мало... Чего бы сообразить на половинку?.. Гм...
На другой день Филька, Шурка и совсем крошечная Соня с нетерпением топтали снег возле Гаврикова крыльца. Уже самое время было начинать демонстрацию, а Гаврик все не выходил. Наконец он появился. Лицо его было страшным. Оно казалось перевернутым.
- А где же лозунги? - с тревогой спросила маленькая Соня, которой всю ночь снились трубы и знамена.
- Папенька... вчерась... пропил... - прерывающимся голосом сказал Гаврик.
- Значит, что жа? - глухо спросил Филька. - Демонстрация, что ли, переносится?
- Отменяется... - сказал Гаврик.
Судорога тронула его горло. И почти беззвучным шепотом он прибавил:
- И валенки мои... тоже пропил!..
И тут Филька, Шурка и Соня заметили, что Гаврик бос.
- Не так, главное, валенков жалко, как, понимаешь ты... головастиков... - выговорил он и вдруг затрясся.
1927
ТОЛСТОВЕЦ
Когда приятели Пети Мяукина бодро спрашивали его: "Ну как дела, Петя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50