Даже самый храбрый из ханов их, Кончак, был разбит ими, несмотря на то что у него было огнестрельное оружие, которое предки наши называли живым огнем.
Слава о такой победе разнеслась по всей земле Русской. И большие и маленькие говорили о храбрых князьях, певцы пели о делах их в песнях, сказочники рассказывали в сказках. Многие завидовали такой славе, и всех более - князь Игорь Северский. Он совершенно потерял прежнее спокойствие и веселость свою, сердился на князей за то, что они не пригласили его идти вместе с ними; думал только о том, чтобы прославиться еще более их, и для того начал вместе с меньшим братом своим Всеволодом Курским тайно приготовляться к походу. Не прошло года, как уже оба князя со своими боярами, дружиною и нанятыми черными клобуками пошли к Дону. Около этой реки раскинуты были шатры половецкие. Кончак, недавно разбитый русскими, и пять других ханов удивились, увидев их опять перед собою. С ужасной злобой, с сильным желанием отомстить бросились они на них, однако храбрые князья победили и принудили половцев бежать и оставить им в добычу весь стан и даже семейства свои.
Весело пировали князья русские на завоеванной земле и в шатрах неприятельских, гордо говорили: «Что скажут теперь князья и братья наши? Они победили половцев у себя дома и не смели идти в их землю, а мы уже в ней, скоро будем и за Доном, где никогда не были отцы наши, истребим всех поганых [ Так всегда русские называли своих неприятелей, особенно нехристиан.

] и достанем себе славу вечную!»
Такая гордость, такое ненасытное желание прославиться истреблением невинных людей никогда не остаются без наказания. Это случилось и с Игорем. Он хотел истребить всех половцев, а между тем они собрали силы свои и на берегах реки Каялы [ Каяла называется ныне Кагальником.

] истребили почти все войско русское. Некому было даже принести в отечество известие о несчастье их: все оставшиеся в живых были уведены в плен, в том числе князь Игорь и брат его Всеволод.
К счастью, случилось в это время проезжать по Каяле каким-то купцам, им поручили половцы сказать в Киеве, что теперь они могут обменяться со Святославом пленниками.
Получив это известие, все князья опечалились, Святослав Киевский даже плакал, но никто не пошел выручать князей из плена, боясь такой же участи. Однако Игорь вскоре возвратился сам. Один крещеный половчанин помог ему убежать от хана Кончака, который, несмотря на жестокое сердце свое, уважал храброго Игоря и не обижал его во время плена, а позволил ему жить как князю, иметь у себя слуг, священника и забавляться ястребиною охотою. Зато и Игорь не скоро согласился бежать от благородного неприятеля своего: только сильное желание увидеть печальную супругу, детей и народ свой заставило его решиться на такой поступок, который он всегда называл постыдным.
Кончак не рассердился за это на Игоря; но, упустив сокола, хотел опутать соколенка , - сказано в «Слове о полку Игореве»: у Игоря был молоденький сын Владимир, такой же храбрый, как и отец. Он был с ним в этом походе и не отставал от отца ни в каких опасностях. Вместе с ним попал и он в плен. Это был тот соколенок, которого хотел опутать хан Кончак. Такими словами сочинитель первой поэмы нашей хотел сказать, что благородный Кончак желал привязать к себе молодого Владимира любовью и благодарностью и сделал это, выдав за него прекрасную дочь свою. Два года прожил молодой князь в новом семействе своем, на третьем начал просить тестя отпустить его на родину, и добрый Кончак согласился: Владимир уехал из земли Половецкой вместе с женой.
Вот этот несчастный поход и плен Игоря описаны в первом стихотворении русском. Чтобы оценить все достоинства его, надобно хорошо понимать старинный язык наших предков, а вы видели из нескольких строк в начале этой главы, что это невозможно для вас, милые читатели. Подождите, пока вы будете постарше, тогда вы, верно, скажете, что и самый старинный поэт наш ненамного уступал нынешним. А до тех пор будьте довольны теми немногими строками, которые прочли здесь. Я постараюсь сделать их более понятными для вас. В них описывается горесть супруги Игоря, когда она узнала, что он в плену у половцев.
«Ярославна плачет рано поутру, смотря с городской стены Путивля в чистое поле: "О ветер сильный! Для чего легкими крыльями своими наносишь ты стрелы ханские на воинов моего друга? Разве мало для тебя веять на горах подоблачных и лелеять корабли на синем море? Для чего, о сильный, развеял ты веселие мое?.. О Днепр славный! Ты пробил каменные горы, стремясь в землю Половецкую. Ты лелеял на себе ладьи Святославовы до стана Кобякова. Принеси же и ко мне друга милого, чтобы не посылала я к нему рано утром слез моих в синее море!"».

Литовцы и рыцари немецкие
1185-1200 годы

На берегах Балтийского моря, стало быть, на западе России, в нынешних губерниях Лифляндской, Эстляндской и Курляндской, жили в XII веке литовцы и народы чудские, или просто чудь. Потомков последних мы видим теперь в наших финнах, или чухнах, которые так часто привозят на рынки петербургские масло, молоко, уголь, дрова и разные другие вещи. Хотите ли вы знать, как попали к нам немцы? Послушайте. В то время все народы европейские, принявшие веру христианскую, очень заботились о том, чтобы не было нигде идолопоклонников. Почти в каждом государстве были люди, которые, чувствуя истину христианской веры, так усердно желали сделать всех христианами, что собирались по нескольку сот человек и клялись стараться всеми силами крестить всех неверных, где бы они ни жили, и защищать церковь от всех врагов ее. Такие люди назывались рыцарями , а общество их - Орденом . Эти рыцари разъезжали по всем странам, где думали найти идолопоклонников, и часто даже силою заставляли их быть христианами.
Чудские народы и литовцы не имели еще никакого понятия о Боге истинном, и вот христиане разных государств пошли просвещать их. Чаще всего приходили к ним шведы, датчане и немцы, но учили их не с той кротостью, в которой показал нам пример Спаситель наш, а с жестокостью, можно сказать даже - со злодейством: они убивали тех, кто не слушал их, и, завладев землями убитых, поселялись сами в их жилищах. В 1186 году один из просветителей, по имени Мейнгард, построил первую латинскую церковь в городе Икскуле, на реке Двине. Папа [ Папа, или первосвященник, - начальник всего духовенства римско-католического, живет в Риме.

] был так доволен усердием Мейнгарда, что сделал его епископом ливонским, и с тех пор немцы получили большую власть в литовской земле. Эта власть еще более увеличилась в 1197 году, когда после смерти Мейнгарда приехал из Германии и стал епископом ливонским Альберт фон Бугсгевден. Он привез с собой множество родственников своих, немецких купцов и воинов, чтобы поселить их в своем епископстве, и для того заложил в 1200 году город Ригу. Альберт был очень умен и хитер: чтобы еще более утвердиться в Ливонии, он выпросил у Папы позволение учредить военный и духовный Орден рыцарей, которые бы защищали церковь ливонскую, покоряли земли неверных и крестили их. Вот это и были меченосцы , или рыцари Святой Марии . Последнее название получили они потому, что церковь, которую им должно было защищать, была во имя Пресвятой Богородицы. Они так усердно помогали своему епископу, что бедные литовцы и чудь боялись их как огня. Из страха перед проповедниками они тотчас соглашались креститься и быть подданными епископа. Чтобы заставить литовца отдать все, что было у него самого лучшего, стоило только надеть белый плащ с красным крестом рыцаря: завидев издали эту страшную одежду, идолопоклонники прятались, куда только могли, многие убегали в дремучие леса и оставались там жить. Если кто-нибудь из них умирал, они плакали над ним, клали в гроб его пищу, питье, топор, немного денег и говорили: «Ступай, бедняк, в лучший мир, где не тебе немцы, а ты немцам будешь приказывать!» По этому можно судить, как во зло употребляли имя Божие эти жестокие рыцари и даже сам епископ!
При такой силе и при таких злодеяниях не удивительно, что владения епископа рижского беспрестанно увеличивались, и скоро нападения рыцарей с литовцами на соседние земли - полоцкие, псковские и новгородские - сделались страшны для бедного отечества нашего, и без того разоряемого ссорами собственных удельных князей и нерешительностью - можно сказать, даже слабостью - великого князя Всеволода Георгиевича, который, продолжая спокойно княжить в северных областях русских, казалось, мало заботился о южных и совсем не думал, что Россия счастлива только тогда, когда зависит от одного государя. Вместо того чтобы держать в страхе южных удельных князей, он позволял им своевольничать до того, что наконец они совершенно по своей воле распоряжались своими владениями и беспрестанно отнимали их друг у друга. Самым смелым, сильным, хитрым и жестоким из них был Роман Мстиславич Волынский, правнук Мстислава Великого. История о делах его так велика, что надобно рассказать ее в особой главе.

Роман Волынский и княжество Галицкое
1200-1212 годы

Ярослав Владимиркович, сын первого князя галицкого Владимирка Володаревича, был достоин знаменитого отца своего, которого читатели, конечно, помнят, потому что он был племянником ослепленного Василька и основателем Галича в княжение Всеволода II. Ярослав Владимиркович увеличил еще более это новое княжество и сделал его страшным для соседей своих - венгров и поляков. Но зато единственный сын его Владимир вовсе не походил ни на отца своего, ни на деда. Причиной этого было баловство матери, которая сначала позволяла ему делать всевозможные шалости, а потом не могла уже и унять избалованного сына.
Нельзя описать всех беспорядков, какие были при Владимире, когда после смерти отца он сделался государем галицким. Вместо того чтобы заниматься делами, он предавался невоздержанию, веселился как безумный. Вы можете представить себе, что при таком государе бояре могли делать все, что хотели. Бедный народ терпел ужасные притеснения, начал роптать и наконец взбунтовался. Но надобно сказать, к чести простого народа нашего, что никогда сам он не забудет почтения к государю своему, а всегда какие-нибудь дурные люди научат его этому. Так случилось и в Галиче. Самым близким соседом галичан был Роман Мстиславич Волынский, князь хитрый и властолюбивый. Беспрестанно слыша о беспорядках Владимира, он знал, что нетрудно будет взбунтовать недовольный народ и заставить его изгнать слабого государя. Он надеялся также, что галичане, сделав это, изберут непременно его князем своим. Надежда эта исполнилась. Владимир принужден был бежать в Венгрию, а Роман Мстиславич тотчас призван был галичанами на престол. Но это было ненадолго. Венгерский король Бела так же, как и Роман, хотел завладеть Галичем и послал туда с войском сына своего Андрея, который, выгнав князя Волынского, сделался сам королем галицким. Владимир же был посажен в темницу в Венгрии.
Но и царствование Андрея было непродолжительно. Все князья южной России с досадой смотрели, что прекраснейшая область отечества их была в руках чужеземцев; все они с жадностью бросились отнимать ее у венгров, но никто не успел в этом, потому что все они, по обыкновению своему, перессорились. Андрей радовался этим ссорам и уже думал спокойно владеть чужой областью, как вдруг неожиданно лишился ее.
Владимир Ярославич Галицкий был посажен по приказанию венгерского короля в высокую башню. Ему удалось, однако, уйти оттуда через окно, по веревкам, свитым из простынь и занавесок кровати. Немецкий император Фридерик Барберусса [ Т.е. Фридрих I Барбаросса.

] и польский король Казимир Справедливый были его покровителями. Последний даже дал ему войско, чтобы выгнать венгров из Галича. Галичане радовались этому, потому что новый государь их Андрей делал им еще более зла, нежели Владимир. Он и приехавшие с ним венгры так презирали русских, что даже в церквах наших делали лошадиные стойла. После этого подумайте, могли ли они не радоваться возвращению Владимира? По крайней мере, он был одной с ними веры.
Владимир, выгнав венгров, боялся других искателей Галича и для того просил покровительства великого князя Всеволода Георгиевича. Он писал ему так: «Будь моим отцом и государем, я Божий и твой со всем Галичем, но только твой; тебе одному хочу повиноваться». Такие слова государя княжества знаменитого были лестны для гордого Всеволода, и он объявил себя защитником его.
Через несколько лет Владимир умер, не оставив детей. Роман Волынский тотчас явился туда с поляками, которых выпросил в помощь себе у короля польского. Галичане, зная жестокий нрав этого князя, умоляли сына Казимира, чтобы он сам управлял ими или прислал наместника. Однако он не согласился и силою сделал Романа государем их.
Если бы бедные галичане знали это, то, верно, не показали бы Роману, что так сильно ненавидели его: дорого заплатили они за эту ненависть. С самого начала его княжения не проходило дня, чтобы кто-нибудь из бояр не был наказан. Лучших из них он умерщвлял, зарывал живыми в землю, расстреливал и потом присваивал имения их. Любимая пословица его была: «Если хочешь есть мед, то надобно задавить пчел…»
Страшный князь был жесток не только к одним подданным своим. Узнав, что тесть его и наследник умершего Святослава Киевского, князь Рюрик Ростиславич, замышляет с Олеговичами отнять у него Галич, Роман собрал войско свое скорее их, явился в Киев, покорил всех, и тесть его с женою и дочерью их, супругою Романа, очень нелюбимою им, были насильно пострижены и заключены в один из киевских монастырей.
Роман Мстиславич, поступив так жестоко с бедною супругой своей, женился на другой. Воюя беспрестанно с соседними народами и беспрестанно побеждая их, он так прославился своими завоеваниями, что волынские историки называют его Великим и даже самодержцем всей Руси. Может быть, стараясь загладить преступления своей молодости раскаянием и добрыми делами, он, так же как и Святой Владимир, заслужил бы название Великого, но жизнь и счастье его не были так продолжительны, и в 1203 году он был убит в сражении с поляками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62