Бен услышал, как она, не в силах сдерживать гнев, приговаривала, скрипя зубами:— Этот ошейник утыкан гвоздями с двух сторон. Грязные, подлые Разаны! Как они посмели так поступить с человеком? Я рада, что они все погибли! Рада!Арнела подсунула под ошейник руку и отпилила позеленевшую медную заклёпку, скреплявшую концы ошейника. На это сильной женщине много времени не потребовалось. Одним взмахом мускулистых рук она сорвала с шеи животного железную полосу и отшвырнула её от себя.— Ну, давай, Кэрей, посмотрим, на кого похож наш медведь!Чуткими пальцами девушка нащупала ряд тугих стежков из сыромятной кожи, соединявших голову с телом. Тряпкой, смоченной в тёплой воде, она протёрла шов. Засохшая кровь и свалявшаяся шерсть разделились, и ей стало видно, что надо делать. Стежок за стежком Кэрей, орудуя ножом Арнелы, разрезала жёсткие нитки и вскоре распорола все швы вокруг шеи. Она просунула руку под шкуру, чтобы не поранить находящуюся внутри голову, и осторожно двинулась к макушке. Всё это время её пациент лежал совершенно тихо, не издавая ни звука. Арнеле пришлось помочь Кэрей, они вместе сняли с несчастного медвежью голову. Под ней действительно оказался живой человек.Он лежал молча, из больших карих глаз по щекам катились слёзы. Длинные грязные волосы, чёрные, как вороново крыло, прилипли к лицу. Нос был сломан, кожа стала бледная, восковая. Отросшие борода и усы почти скрывали губы. Шею избороздили царапины и рубцы от ошейника с гвоздями, зубы пожелтели, покрылись пятнами, но сохранили хорошую форму. Определить возраст человека было трудно, но казалось, что ему лет двадцать. Глаза не отрывались от лица Кэрей.Нед изумлённо покачал головой: «Ну и ну! Чего я только не видел!..» Бен согласно кивнул и повернулся к художнику.— Ты думаешь то же, что и я? Погляди на его лицо!Доминик давно привык изучать лица разных людей, вот и теперь его глаза вглядывались в черты нового знакомца.— Лицо хорошее, Бен, сильное. Такие лица я видел на картинах в больших церквах и соборах — лица святых, много страдавших.Кэрей даже не заметила, как Арнела взяла у неё из рук нож. Женщина разрезала шкуру на запястьях, освободив руки молодого человека.— Кто ты? — прошептала Кэрей. — Ты можешь говорить, друг мой?Молодой человек схватился за горло и тихо, с усилием, промычал:— Даммуу!Доминик и Бен воскликнули в один голос:— Адамо!Улыбка, словно восходящее солнце, озарила лицо Арнелы.— Я так и знала! Тот самый маленький мальчик, я его видела много лет назад! Я так и знала, Адамо, что это ты!Адамо посмотрел на богатыршу и слабо улыбнулся. С губ сорвалось неясное бормотание, стало понятно, что и он её узнал.Тут начала командовать Кэрей.— Почему бы вам всем не пойти и не проверить, свободна ли дорога через лес. В таком виде Адамо не может предстать перед своим дядей в Вероне. Я помогу ему привести себя в порядок. Арнела, вы бы не могли сменить лезвие на своём ноже и оставить его мне?Арнела сразу всё поняла. Отдавая распоряжения, она энергично точила нож о кожаный ремень.— Бен, найди травяную мазь, я её давно приготовила и храню в маленькой коробочке на полке. Она получше любого мыла. Доминик, согрей побольше воды. Кэрей, вот старая заколка для волос, её можно использовать как гребень. Пошли, Нед, разведаем дорогу. А вы, молодые люди, следуйте за нами.С высокого сугроба, наваленного лавиной, они оглядели окрестный пейзаж, залитый ярким утренним солнцем. Дальние холмы сияли свежей зеленью, кое-где виднелись пятна цветущего сиреневого вереска. Поблёскивала речка, изменившая русло. Внизу, в долинах, заливались жаворонки, взмывая в прозрачном воздухе к небу.Бен уловил мысль пса: «Какой день! Ради такого дня стоит жить! Я счастлив, что Ангел спас нас с „Летучего голландца“. А как будет счастлив старый граф, да и многие другие в этих краях, что мы нашли Адамо и разделались с этой разанской чумой». — «Да уж, — мысленно согласился с ним Бен. — Наше задание выполнено. Мне грустно, что нам придётся уйти отсюда, но мы не можем позволить, чтобы все увидели, как год за годом, когда все начнут стареть, мы нисколько не изменимся».Доминик заглянул в затуманившиеся глаза друга.— Что с тобой, Бен? С чего ты вдруг загрустил?Бен не успел ответить, как Нед опрокинул его на снег. Улёгшись хозяину на грудь, чёрный Лабрадор стал отчаянно вылизывать ему лицо, мысленно приговаривая: «Ха-ха-ха! О мой мрачный, загрустивший господин! Умный Нед прогонит все беды. Скоро я тебя так умою, что ты снова заулыбаешься!»Арнела и Доминик покатывались с хохота, видя, как Бен отбивается от Неда и старается сбросить его с себя.— Фу, отстань от меня, слюнявый пёс. Смотри, я уже улыбаюсь! Я счастлив! Дай мне встать, прошу тебя!Арнела сняла с Бена пса.— Что всё это значит?Бен встал, отряхиваясь от снега.— Все из-за Доминика, мадам. Нед просто хотел вернуть мне на лицо улыбку. Назад, Нед, назад! Смотри, я снова счастлив!Великанша подхватила Неда под мышку, словно это была коза, и направилась к пещере.— Пошли, полюбуемся на нашего Адамо.У входа в пещеру сидела Карей, наслаждаясь утренним солнцем вместе с Адамо. Увидев друзей, пробирающихся по снегу, она замахала им, крикнув:— Только поглядите на этого красавца!Щеки молодого человека слегка зарделись. Он смущённо улыбнулся. Кэрей помогла Адамо вымыться, побриться и подстригла его.Арнела ахнула.— Глазам не верю! Неужели это тот жалкий старый медведь, которого мы спасли от Разанов? У него кожа, как персик, а ресницы! Вы только посмотрите, какие длинные! За такие ресницы любая девушка отдала бы мешок золота! Знаешь, Кэрей, по-моему, когда вы вернётесь в Верон, тебе лучше спрятать Адамо от всех женщин!Девушка взяла сильную руку Адамо в свои.— Да я их всех перебью, пусть только посмотрят в его сторону! Но он ещё не очень готов появиться на людях. У нас даже для него одежды приличной нет. Он будет повыше вас, Арнела, да и в плечах пошире. А вы заметили, что под Арнелиным плащом Адамо все ещё носит медвежью шкуру? Так что теперь он получеловек-полумедведь, правда, Адамо?Всё это время Адамо стоял с серьёзным видом, переводя добрые карие глаза с одного на другого. Потом его лицо расплылось в широкой улыбке, и он раскинул руки. Плащ распахнулся, под ним они увидели медвежью шкуру, закрывавшую его от шеи до ног. Он стал смешно приплясывать, подкидывая широкие медвежьи лапы и размахивая покрытыми мехом руками. Радостный лай Неда сливался с хохотом друзей, наблюдавших за этой сценой. Адамо отвесил всем неуклюжий поклон и с трудом выдавил из себя одно только слово:— С-с-во-боден! Глава 28 Граф Винсент Брегон Веронский сидел в беседке посреди своего ухоженного сада. Хотя день уже клонился к вечеру, на нём всё ещё были ночная рубашка и халат. Граф постарел, вид у него был несчастный. Небольшой жук медленно ползал по его ступне, обутой в сандалию, а по подоконнику раскрытого окна беседки с важным видом смело расхаживала сорока. Старик не замечал ни жука, ни птицы, он с горечью смотрел на клумбы вдоль усыпанных гравием дорожек, цветы на них уже увядали. Его мысли были далеко. А сорока наконец заметила жука и уже приготовилась слететь с подоконника и схватить его, но тут её спугнули чьи-то шаги. Птица улетела, продлив таким образом короткую жизнь жука. * * * В беседку решительно вошла кухарка Матильда: гневно фыркнув, она поставила на столик возле своего господина поднос с едой и напитками.— Так и сидите здесь, словно пугало?Вытерев глаза рукавом халата, граф устало ответил:— Уходи, женщина, оставь меня одного!Но Матильда и не собиралась уходить. Она продолжала настаивать:— Слышите, как шумит ярмарка? Я слышу. Почему бы вам не надеть что-нибудь приличное и не пойти туда? Вам это будет полезно. Лето почти кончилось, а вы сидите тут сиднем с утра до вечера, день за днём, словно старая статуя.Граф вздохнул, разглядывая жука, который, выбиваясь из сил, старался сползти с его большого пальца на землю.— Дала бы ты, Матильда, отдохнуть своему языку. Как мне жить — моё дело. Ступай к себе на кухню.Матильда даже бровью не повела и упрямо постучала по подносу.— Съешьте хоть что-нибудь, а то ведь в скелет превратитесь. Вы даже не притронулись к завтраку, который я приготовила вам утром, а уж до чего он был вкусный! А теперь я принесла вам куриный бульон с ячменной крупой и луком пореем. Попробуйте, больше я вас ни о чём не прошу, только попробуйте, и я сразу уйду.Граф отвернулся от строгого взгляда кухарки.— Унеси все это. Я не голоден. Пожалуйста, отдай еду кому-нибудь из слуг. Не могу я на всё это смотреть.Верная Матильда опустилась на колени возле его кресла, голос у неё стал мягче.— Что с вами, Винсент, что вас так мучает? Граф снова вытер глаза рукавом.— Я — старый дурак, даже ещё хуже — легкомысленный старый дурак. Как я мог послать трёх молодых людей и собаку на верную смерть?Матильда резко встала и вся напряглась.— Ну вот! Снова вы за своё! Разрешите сказать вам вот что, сэр. Это вовсе не ваша вина. Они ушли добровольно. И чего вы убиваетесь — цыганка и бродяги. Не вернулись, говорите? Ну и что? Если хотите знать, может, они даже примкнули к Разанам. Они и сами тем же миром мазаны — одного поля ягоды!Глаза старика гневно блеснули. Показав пальцем в сторону большого дома, он резко проговорил:— Уходи, старая грубиянка! Прекрати сквернословить, убирайся!Матильда, рассердившись, направилась к дому.— Ладно, — громко проговорила она в сердцах. — Свой долг перед Брегонами я выполнила. Скоро наш граф доведёт себя голодовкой до могилы, будет у нас мёртвый граф, а что станется тогда с Вероном? Эти Разаны в ту же минуту примчатся сюда и приберут все к рукам. Попомните моё слово.Граф заговорил, не то чтобы отвечая ей, а скорее рассуждая вслух:— Зачем Господь выбирает в правители дураков? Я тешил себя надеждой, что Адамо жив, жив, хотя прошло столько лет. А эта прелестная молодая девушка, эти славные юноши и их собака… все они расстались с жизнью только по прихоти глупого старика. О Боже, прости меня за то, что я сделал!На ступеньки беседки поднялся Герас — кузнец графа и его конюший. Взяв сильной рукой старика под локоть, он мягко поставил его на ноги.— Вам пора уйти в дом, сэр. Разрешите кому-нибудь отнести туда еду? Этот суп, похоже, ещё не остыл, и вы с удовольствием его там отведаете.Покачав головой, граф позволил увести себя.— Делайте что хотите с таким дураком, как я. Отведите меня в спальню, Герас. Я устал. * * * Заканчивался последний день ярмарки, и народ уже стал разъезжаться, ведь предстоял долгий путь домой. Сидя в двухколёсной тележке, влекомой неуклюжим быком, какой-то фермер с женой и дочерью — девочкой-подростком — направлялся к воротам в городской стене. У ворот им пришлось задержаться. Они не могли проехать из-за ссоры, разыгравшейся между двумя молодыми, только что назначенными стражами и какими-то пятью людьми, желавшими войти в город. Фермер терпеливо ждал, держа в руках вожжи, а спор за воротами затягивался.— Пять сантимов! — звенел голос Кэрей. — Это же грабёж средь бела дня! В последний раз, когда мы приходили сюда, было всего по два сантима с человека и один за собаку. Пойдите приведите графа, он будет рад пропустить нас бесплатно.Тот из двух стражников, что был повыше ростом, сам — беглый фермерский сын, рассмеялся девушке в лицо.— Ха-ха-ха! Вы что, близкие друзья графа? Слушай, девушка, мы недавно здесь служим, но мозги у нас в порядке. Цены за вход на ярмарку выросли, а как иначе, сержант мог повысить нам жалованье?Ему ответила Арнела, в её голосе звучала угроза:— Придержи язык, мальчишка, а не то узнаешь, какая у меня тяжёлая рука! Где твой сержант? Живо за ним, надеюсь, он поймёт, что делать.Второй страж был не только ниже ростом, но и младше своего товарища, однако держался серьёзно и вежливо.— Мадам, сержант сейчас обедает на кухне большого дома. Вам придётся подождать, когда он вернётся, ни один из нас не имеет права покидать пост. Если вы заплатите нам за вход, то я уверен, что потом он с удовольствием во всём разберётся. Простите нас, но если мы пропустим вас бесплатно, это будет стоить нам места, понимаете, мадам?— Хорошо, сколько мы должны заплатить? — вмешалась в разговор Кэрей.Высокий стражник снова стал считать:— Значит, так. По пять сантимов с каждой леди и по пять с мужчин и ещё за одну э… персону. Получается двадцать сантимов. Прошу — вас…— Где ты научился считать? — презрительно рассмеялась Кэрей.Страж продолжал, делая вид, что не слышит её:— Скажем, три за собаку и по сантиму за каждую козу, когда их пересчитаем.— Хватит этих глупостей! Пропусти нас! У нас дело к графу. Отойди в сторону.Стражники скрестили пики, закрыв проход. Арнела погрозила пальцем высокому стражу.— Хочешь, чтобы я отняла у вас пики, завязала их вам на шеях и отшлёпала вас как следует?Из ворот вышла жена фермера и внимательно присмотрелась к спорящим. Потом достала деньги из кошелька и протянула их стражникам.— Пропусти этих людей, возьми пять франков. — Она с улыбкой повернулась к Кэрей. — Помнишь меня, Вероника?Шустрая девушка сразу припомнила фермершу. Она узнала продавщицу блинов, которой предсказала будущее, когда впервые попала в Верон.— О мадам Жильбер! Как я рада снова с вами встретиться! Спасибо большое, что заплатили за нас. Я тут с э… э… со своими друзьями. Сейчас у нас мало денег, но скоро я начну предсказывать будущее…Жена фермера понимающе кивнула.— Разумеется, дорогая Вероника. — Она подмигнула Кэрей. — После того что ты для меня сделала в тот день, это самое меньшее, чем я могу тебя отблагодарить. Я поступила так, как ты мне посоветовала, и больше я не мадам Жильбер. В тележке сидят мой муж мистер Фейн и его дочка Жанет. А блинную палатку я продала за хорошие деньги и нисколько об этом не жалею. Ну ладно, мне пора идти, нам ещё долго ехать до фермы. До свидания, Вероника, дорогая, если, конечно, тебя и впрямь так зовут.Женщина поцеловала её в щёку, а Кэрей шепнула ей на ухо:— Так меня зовут, только когда мне это удобно. Да хранит вас Господь, мадам Фейн. * * * Герас отвёл графа в спальню, а потом уселся на кухне и, глядя, как Матильда защипывает края большого пирога со сливами, лакомился блюдами с подноса, до которых граф даже не дотронулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38