Но и этого света хватило, чтобы Дэвис мог оценить мой цветущий вид.– Вам нужно будет купить новую рубашку, Кэлверт, – сказал он. – У этой слишком тесный воротник. Оставляет следы.Я перестал вытираться и посмотрел в зеркало. Мои шея и горло представляли собой страшное зрелище. Это было нечто опухшее, синее, перерезанное четырьмя отвратительными грязно-малиновыми кровоподтеками в тех местах, где пальцы душителя нашли особенно интересные места для исследования. Синий, зеленый, фиолетовый. Прекрасные цвета.– Он напал сзади, – объяснил я. – Преступная среда не позволяет ему реализовать свой талант. Он мог бы стать чемпионом мира по тяжелой атлетике. И ботинки у него тяжелые.Я повернулся к лампе, чтобы исследовать свою правую икру, и обнаружил на ней великолепный синяк. Из его размеров можно было сделать вывод, что меня ударил слон, а если в палитре составляющих его красок не хватало какого-то оттенка, то только справочник колеров мог дать ответ – какого. Разве что недоставало моей любимой краски – натурального цвета моей ноги.В центре синяка кровоточила широкая рана, которая, судя по всему, очень заинтересовала Дэвиса.– Если бы не комбинезон, вы могли бы потерять много крови. Давайте я перевяжу.– Не хочу перевязку, хочу виски. А впрочем, одно другому не мешает. Валяйте. Наши гости могут удивиться, если придется ходить здесь по колено в крови.– Вы уверены, что они придут?– Когда я подплывал, я боялся, что они уже здесь. Не знаю, кто эти люди с «Нантесвилля», но точно знаю, что они не дураки. Наверняка они уже вычислили, что непрошеный гость мог приплыть на надувной лодке, и наверняка догадались, что я не просто любопытствующий местный житель. Во-первых, эти места издавна пользуются дурной славой, а во-вторых, мирный человек вряд ли вел бы себя на «Нантесвилле» так, как я, и вряд ли ушел бы оттуда так, как я. Подозреваю, что он вообще не ушел бы оттуда.– Не сомневаюсь. Но какой из этого вывод?– Однозначный. Они понимают, что мы не местные жители. Мы приезжие. Мы не остановились ни в гостинице, ни в пансионате – в таком захолустье это можно выяснить легко и быстро. Значит, живем на корабле. Может ли этот искомый корабль стоять на якоре к северу от Лох-Гурона? Конечно, нет. При сильном ветре, какой был этой ночью, оттуда невозможно пройти лодкой вдоль берега. Значит, наш корабль – на юге, в канале. Хотя вполне возможно, вы правы, они до этого не додумаются. Тогда идемте спать.– Какое оружие принести?Я ожидал, что в голосе Дэвиса будет больше юмора.– Ни в коем случае. У вас тоже не должно быть ничего. Такие люди, как мы, не могут быть вооружены.– Согласен. Гидробиологи обычно не носят в карманах пистолеты, тем более если они работают под эгидой Министерства сельского хозяйства и рыбной ловли. Ну что ж, надеюсь, вы сумеете их перехитрить, в конце концов, вы здесь главный.– Только не надо о моей хитрости и о званиях. Я готов спорить на любую сумму, что дед Артур лишит меня всех званий, когда я сообщу ему о результатах моего путешествия.– Вы можете мне ничего больше не говорить, – попытался успокоить меня Дэвис. Он уже заканчивал перевязывать мою ногу. – Так нормально?Я попытался сделать несколько шагов.– Хорошо. Большое спасибо. Но будет еще лучше, если мы раскупорим вот эту бутылку. Только наденьте пижаму. Даже если мы лунатики и обречены бродить по ночам, естественней, если мы делаем это в соответствующем облачении.Сам я с остервенением тер голову полотенцем. В этой ситуации даже единственный мокрый волос на моей голове показался бы подозрительным.– У меня не так уж много информации, – начал я. – Но то, что мне известно, – довольно печально.Дэвис налил мне солидную порцию виски, свою, гораздо менее солидную порцию он разбавил водой. Я глотнул. У виски был тот специфический вкус, какой возникает после того, как вы вволю, до судорог поплавали в холодной воде, часа два гребли при пронизывающем ветре, а перед этим несколько раз окончательно попрощались с жизнью.– Я добрался туда без осложнений. Сначала я спрятался за мысом, ожидая ночи, а потом на веслах выплыл к островку. Там я оставил лодку. До корабля я добрался под водой. Это был «Нантесвилль». Естественно, они изменили название, и теперь он под другим флагом. Из белого его перекрасили в черный, а надстройка теперь серая. Но я узнал его. Я еле доплыл. Пришлось бороться с течением. Это стоило мне полчаса каторжного труда. Если когда-нибудь мне снова придется повторить этот подвиг, меня наградят посмертно.– Я где-то читал, что здесь самое сильное течение шотландского побережья…– Честно говоря, у меня нет охоты сравнивать. Добравшись до корабля, я минут десять отдыхал, держась за перо руля, чтобы суметь забраться по канату.– Рискованно.– Не слишком. Было темно хоть, глаз выколи. К тому же я был осторожен и не рассчитывал на то, что вокруг дебилы. Я подтянулся на канате и увидел на палубе двоих или троих. Всего на корабле семь-восемь человек. Настоящая команда исчезла.– Она может быть на корабле?– Не знаю. Во всяком случае, никаких следов не осталось. Я даже не знаю, живы ли они. Как только я оказался на корабле, везение кончилось. Идя к мостику, я сразу же наткнулся на какого-то человека. Я махнул ему рукой и что-то пробормотал. Он мне что-то ответил, я не понял, что. На всякий случай я незаметно пошел за ним. Он дошел до камбуза и доложил по телефону, что по кораблю шатается кто-то чужой, возможно, из команды и, возможно, хочет сбежать. Я не мог заставить его замолчать: его револьвер был направлен на дверь, в которую мне пришлось бы войти. Тогда я побежал в сторону мостика.– В сторону мостика? Кэлверт, когда вы последний раз были у психиатра? Вы же почти попались!– У меня не было выбора. Кроме того, я сделал ставку на то, что они считают меня одним из испуганных и потому безопасных матросов «Нантесвилля». Если бы с самого начала они заметили комбинезон аквалангиста, меня изрешетили бы в ту же секунду. Но не это важно. Главное, что с тех пор мне уже не везло. По дороге я встретил еще одного. Тот не обратил на меня внимания – очевидно, он еще не знал о тревоге. Я побежал на бак и спрятался за лебедкой. Минут десять они сильно шумели. Светили прожекторами, искали, ругались. Потом все пошли на корму – наверное, решили, что я вернулся туда.Это дало мне возможность забраться на мостик и обыскать каюты офицеров. Они были пустые. У механика мебель была перевернута, а на ковре осталось пятно засохшей крови. В соседней каюте койка капитана буквально пропиталась кровью.– Ведь их предупредили, чтобы они не оказывали сопротивления!– Да, я знаю. Потом я нашел Бейкера и Дельмонта.– Так вы нашли их… – Дэвис вглядывался в дно пустого стакана. Его лицо ничего не выражало. Может быть, так он старался облегчить мою боль. Но ее невозможно было облегчить.– Дельмонт пытался вызвать помощь. Его предупредили, чтобы он не делал этого. Разве что произойдет нечто экстраординарное. Скорее всего, его нашли и демаскировали. Ему вогнали в спину тринадцатимиллиметровую стамеску и втащили в каюту радиста рядом с радиорубкой. Бейкер, судя по всему, тоже пришел туда позднее, переодевшись в военную форму… Последняя отчаянная попытка… В руке он держал револьвер, но смотрел и целился не в ту сторону. Его спина оказалась мишенью для той же стамески.Дэвис налил себе порцию виски явно большую, чем обычно. Запрокинув голову, одним глотком он выпил полстакана.– Я думаю, они не все ушли на корму? – спросил он. – Наверняка остались полномочные представители, чтобы вас встретить.– Да. Это было очень торжественно. Они вежливые и умные люди. Они оставили для встречи со мной делегацию в составе одного человека. Рядом с ним второй был бы лишним. Я знаю, это он убил Бейкера и Дельмонта. И я знаю, что, если мы с ним еще раз встретимся, мне вряд ли опять повезет.– Но вы живы. Значит, счастье все-таки не оставило вас…Самое большое, чего я хотел в эту минуту, – иметь возможность передать девять десятых своего счастья Бейкеру и Дельмонту. Я знаю, Дэвис считает, что в их смерти виновен я. Так же будет думать командир. А самое страшное, что я и сам думал так же.– Дед Артур… – начал Дэвис. – Вам не кажется…– Да оставьте вы в покое деда Артура! Я плевать на него хотел! Вы что думаете, мне это легко?!Оказалось, что уже долгое время во мне копилась злость. Теперь она вырвалась наружу.По лицу Дэвиса пробежала тень. И я не заметил в ней теплоты или сочувствия.– Вернемся к «Нантесвиллю», – посерьезнел он. – Сейчас, когда вы идентифицировали корабль, когда известны его новое название и флаг… А кстати, какие?– «Альта Фьорд» под норвежским флагом. Но это не имеет большого значения.– И все же мы должны сообщить деду Артуру.– Чтобы те, кто придут, нашли нас в машинном отделении в наушниках? Вы с ума сошли!– Вы действительно так уверены, что они явятся к нам?– Да, я уверен. И вы можете быть уверены тоже.– Ну хорошо. Если они придут, мы…– Если придут! Господи! Да поймите же вы, им неизвестно, сколько времени я провел на их корабле, может быть, много часов, и, может быть, я запомнил их внешность, подслушал их разговоры. Откуда им знать, что я вряд ли смогу узнать кого-нибудь из них, а их имена мало что мне говорят. Они могут подумать, что у меня был фотоаппарат или магнитофон и сейчас я уже передаю данные Интерполу. А ведь кто-то из них вполне может фигурировать в картотеках. Они же профессионалы.– Но они совершили ошибку, и вы ушли.– Они могут исправить ее и прийти за мной.– Хорошо, тогда я иду за оружием.– Нет.– Но тогда нужно бежать отсюда.– Нет.– Вы отдаете себе отчет..?– Вполне.– Но подумайте о Бейкере и Дельмонте.– Ни о чем другом я и не думаю. А если вы хотите покинуть катер – прошу покорно.Он осторожно поставил стакан на столик, потом снова взял его в руки. Чувствовалось, что так же он пытается взять в руки себя. Наконец ему удалось улыбнуться.– Вы говорите ерунду, Кэлверт. Наверное, от недостатка кислорода у вас помутилось в голове. Посмотрите, на кого вы похожи. Ваше горло, ваша нога… Если я уйду, кто будет защищать вас, когда они все-таки явятся?Я искренне извинился перед Дэвисом. Может быть, я не слишком хорошо знал его. Мне трудно судить, как он готовит суп из устриц или как относится к философскому учению Шопенгауэра. Но те десять встреч, которые были у нас за последние десять лет, дали мне достаточно информации, чтобы понять: единственное, чего Дэвис точно не умеет, – это бросить коллегу в одиночестве в опасный момент. Странно, но я не считал это большим недостатком.– Так что вы говорили насчет деда Артура? – переспросил я.– Если мы знаем, где сейчас «Нантесвилль», дед мог бы приказать какому-нибудь военному кораблю следить за ним с помощью радара.– Мы знаем, где они были… Уже когда я отплывал, они поднимали якорь. На рассвете они могут уйти за сто миль в любую сторону от того места.– Значит, мы спугнули их. Это убьет деда. – Он вздохнул. Возможно, он представил, что ожидает меня в самом недалеком будущем, и сострадание все же шевельнулось в его душе. Он даже попытался меня утешить: – Но мы знаем теперь название и флаг…– Я уже говорил, это ничего не значит. Утром они запросто могут назваться «Хокомару» из Иокогамы, плыть под японским флагом, и, думаю, что для этого им даже не придется беспокоить японское консульство.– Может быть, тогда авиаразведка? Мы могли бы…– Пока мы это организуем, шансы станут минимальными. Пилотам придется прочесать двадцать тысяч квадратных миль поверхности моря. Вы слышали последнюю метеосводку? Низкие тучи, мгла. Им придется летать низко, а это значит, девяносто процентов работы – впустую. Да и как они идентифицируют судно в дождь и при слабой видимости? А даже если они и найдут его, что дальше? Помашут крылом?– Но ведь есть еще флот. Пилот может вызвать военные корабли.– Какой флот? Средиземноморский? Или дальневосточный? У военных моряков здесь нет ни одной боевой единицы. А если бы и были, что они могли бы сделать? Затопить «Нантесвилль», зная, что настоящая команда – двадцать пять человек – может быть заперта в трюме?– Есть специальные десантные подразделения…– Стикс будет ждать их с автоматами, нацеленными в заложников.Дэвис пожал плечами. Его лицо выражало усталость. Зато я наверняка выглядел как огурчик.– Хорошо, я пойду надену пижаму, – сказал он и уже с порога добавил: – Если «Нантесвилль» скрылся, то, может быть, нам удастся избежать их визита. Вы подумали об этом?– Нет, я вообще стараюсь как можно меньше думать.– Честно говоря, и я слабо верю в это. * * * Они прибыли в четыре часа утра. Прибыли самым легальным и официальным способом. Они находились на борту сорок минут, чувствуя себя так свободно и уверенно, что я даже засомневался, действительно ли это пираты.Дэвис вошел в мою каюту, включил свет, потрепал меня по плечу и неестественно громко воскликнул:– Проснитесь!Я, конечно, не спал, но на всякий случай разыграл небольшую комедию. Я постонал, позевал и, наконец, открыл глаза – в каюте был только Дэвис.– Что случилось? Который час? – Я решил не выходить из образа – вдруг кто-нибудь из гостей подслушивает за дверью.– Сам ничего не понимаю, – ответил Дэвис раздраженным голосом. – На борту полиция. Хотят увидеться с вами по какому-то важному делу.– Полиция? Я не ослышался, полиция?– Да. Прошу пройти за мной. Они вас ждут.– Полиция на борту нашего корабля? Я не понимаю…– Ради Бога, идите. Сколько последних рюмочек вы позволили себе вчера вечером перед тем, как лечь? Их четверо. Два полисмена и два таможенника. Они говорят, что их дело не терпит отлагательств.– Четыре часа утра! За кого они нас принимают? Не терпит отлагательств! Ты им сказал, кто мы? Ну, хорошо, хорошо. Я уже иду.Дэвис вышел. Через тридцать секунд я вошел в рулевую рубку, где застал сценку из фильма о жизни контрабандистов. В роли главного преступника был Дэвис. Развязка, судя по всему, была близка, так как блюстители порядка окружили его и явно превосходили числом. Не хватало только сваленной посреди каюты добычи – обнаруженных наркотиков и нелегального оружия.Навстречу мне поднялся один из полицейских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37