Гарри был связан, как откормленный рождественский гусь.– А скажите мне вот что, Сьюзан, эти люди в подвалах, ведь они находились там уже долгие недели, а некоторые даже несколько месяцев. Они же будут слепые как кроты и не смогут держаться на ногах, когда мы их спасем.– Ну что вы! Для них каждый день устраивают прогулку на свежем воздухе. Только нам не разрешают с ними видеться. Но я часто нахожу возможность взглянуть на них. Хотя папа против. И сэр Антони тоже.– Ба, знакомые все лица! Наш любимый Тони Ставракис! Он часто тут бывает?– Конечно. – Удивительно, но ее удивило мое удивление. – Ведь Лаворский и Долльманн работают на сэра Антони. Разве вы не знали? Отец и сэр Антони очень дружны… вернее, были дружны. Я часто бывала у них в Лондоне.– А теперь дружба несколько поостыла? Почему?Сьюзан ответила вполне конфиденциально:– После смерти своей первой жены сэр Антони очень изменился. Этот второй брак… Какая-то французская актриса, она имеет на него роковое влияние. Это настоящий демон, сделавший его жизнь невыносимой.– Сьюзан, – сказал я максимально серьезным, подобающим моменту тоном, – я восхищен вами! Как жаль, что я уже не молод… А вы хорошо знаете эту актрису?– Никогда ее не видела.– Я почему-то так и думал. Но вы уверены, что сэр Антони – несчастная жертва?– Конечно, ведь от него ничего не зависит. Он просто игрушка в руках этой интриганки.Удивительное единогласие. Макдональд говорит о нем как о благодетеле человечества, Сью считает несчастной жертвой… Интересно, что бы они сказали, увидев рубцы на спине Шарлотты.– А как они организовывали кормление пленников?– У нас два повара, они носят туда еду.– Еще какая-нибудь прислуга осталась в замке?– Нет, больше никого нет. Четыре месяца назад они вынудили отца уволить всех.Теперь я понимал, почему ванная комната часовых выглядела именно так, а не иначе.– Послушайте, Сьюзан, о моей вертолетной экскурсии из замка сообщили на «Шангри-Ла» с помощью передатчика. Где он находится?– Вы когда-нибудь расскажете мне, как это вам удается все знать?– Я рад, что вы оставляете мне надежду на продолжение нашего знакомства. И все же, где передатчик?– Он в тайнике под центральной лестницей. Заперт на ключ.– Ну, это ерунда. В этом замке есть только одна дверь, которую я не могу открыть без предварительной подготовки. Ее мы уже видели. Подождите меня секунду.Я еще раз сошел по лестнице к месту, где совсем недавно бдительно нес службу Гарри, и вернулся с бутылкой виски, которую вручил Сьюзан.– Подержите, пожалуйста, – сказал я.– Вы действительно не можете без этого обойтись?– Вы молоды, Сьюзан, и доверчивы. Все мужчины старше тридцати – алкоголики.Я встряхнул Гарри, развязал ему ноги и помог встать. В ответ на этот жест доброй воли он попытался меня лягнуть, демонстрируя таким образом, что пятнадцать минут неподвижности не ухудшили его бойцовских качеств. Я ушел от его удара, тогда как он не ушел от моего наказания. Деваться ему было просто некуда. Когда я поставил его на ноги во второй раз, он был послушен как ягненок.– Зачем… Зачем вы его ударили?!Голубые глаза снова были полны возмущения.– Как это зачем? Ему можно, а мне нельзя?– Ведь он – бандит, а вы… Вы все одинаковые!– Послушайте, хватит. Я сыт всем этим по горло.Я чувствовал себя старым, усталым, а самое обидное, не способным на удачные, находчивые ответы.Приемо-передающий аппарат у этих ребят поистине был чудом техники. Он тоже имел военное происхождение. Я не стал ломать себе голову над источниками их снабжения, смирился с тем, что на этот раз мне пришлось иметь дело с волшебниками. Естественно, злыми. Поскольку добрым волшебникам не нужны ни карабины, ни военные радиостанции, ни информация о передвижении кораблей с особо ценными грузами.Я включил аппарат и попросил Сьюзан, чтобы она принесла мне бритвенное лезвие.– Вы просто не хотите, чтобы я слышала ваш разговор.– Думайте что угодно, Сьюзан, но принесите, пожалуйста, лезвие.Она побежала наверх.Передатчик мог работать практически во всем диапазоне от длинных до ультракоротких волн. В течение двух минут я получил подтверждение центра о готовности принять мое сообщение. Если бы рядом со мной сейчас находился Стикс, я бы поблагодарил его от имени правительства за предоставление мне такого прекрасного аппарата.Сьюзан вернулась раньше, чем я начал передавать. Я говорил в микрофон минут десять, употребляя шифр, только когда называл географические пункты и имена. Я говорил медленно, хорошо артикулируя, зная, что в Лондоне мой монолог записывается на магнитофонную ленту. Я дал подробное описание замка, уточнил радиочастоты, а в конце передачи задал несколько вопросов, касающихся очень важных для меня событий, которые должны были произойти в ближайшие несколько часов на Французской Ривьере.В течение моего доклада, а особенно ближе ко второй его половине брови Сьюзан от удивления поднимались все выше и выше, пока вовсе не спрятались под симпатичной челкой. Гарри, наоборот, слушая меня, мрачнел все больше и больше.Я выключил аппарат, осмотрел помещение, чтобы в нем не осталось следов моего присутствия, защелкнул с помощью все той же пластинки дверь и обернулся к Сьюзан.– Ну вот и все, – сказал я ей. – Мне пора.– Вам… что?..В серо-голубых наполненных удивлением глазах теперь мелькнул страх. Хотя брови из-под челки так и не показались.– Я ухожу. Или вы думаете, что я останусь в этом проклятом замке хотя бы на секунду дольше, чем это необходимо? Так вы ошибаетесь. Я не собираюсь дожидаться здесь возвращения этих тружеников морских глубин.– Тружеников чего?– Не обращайте внимания, мисс. – Я забыл, что Сьюзан не слишком ориентируется в происходящем. – Разрешите откланяться.– Но ведь у вас есть пистолет! – воскликнула она. – Вы могли бы… Вы могли бы их арестовать.Странно, что Сьюзан никогда не встречалась с дедом Артуром. Сейчас она предложит ослепить их фонариком и крикнуть: «Руки вверх!»– И кого, по-вашему, я должен арестовать?– Часовых, которые остались наверху.– Сколько их там?– Восемь или девять, я точно не знаю.С тем же успехом она могла сказать: восемьдесят-девяносто.– Вы точно не знаете? Но точно знаете, что я справлюсь со всеми! Конечно, ведь я суперубийца. Или вы, наоборот, хотите, чтобы наконец убили меня? Ну ладно. Хватит шутить. До свидания. Я прошу вас об одном, Сьюзан. Это очень серьезно. Ни слова о том, что здесь было. Никому. Даже отцу. Иначе Джонни во фраке и цилиндре к вам не вернется. Ясно?Она схватилась за мое плечо.– Вы могли бы взять меня с собой? – Фраза была построена как вопрос, но звучала утвердительно.– Да, мог бы. Я мог бы взять вас с собой и все испортить. Поймите, ваше исчезновение произвело бы эффект разорвавшейся бомбы, и у нас уже не осталось бы ни единого шанса на успех. А ведь у нас и так очень мало шансов. Мы можем победить только в том случае, если они не узнают, что кто-то был здесь сегодня ночью. Если у них возникнет хотя бы тень подозрения, они немедленно покинут замок. И в этом случае я не завидую обитателям подземелья. Послушайте, Сюзанна, вы даже не представляете себе, как бы я хотел забрать вас отсюда, чтобы весь этот кошмар наконец закончился. Для вас. Но вы же понимаете, что это невозможно. Вы должны остаться.– Ну… хорошо. Но вы кое о чем забыли.– Я всегда кое о чем забываю. Что на этот раз?– Гарри. Что вы сделаете с ним? Он же может все рассказать.– Гарри исчезнет. Так же, как часовой, который стоял у ворот. Я обезвредил его по дороге сюда.В ее глазах опять появилась характерная смесь испуга и отвращения. Но я решил не обращать на это внимания. Я завернул на своей рубашке левый рукав и лезвием сделал небольшой надрез на внешней стороне предплечья. Образовавшаяся ранка была не слишком глубока, но кровоточила достаточно, чтобы я мог подкрасить острие штыка на пять-шесть сантиметров. Потом я подал Сьюзан сохранявшийся в моем кармане пластырь из аптечки ее папеньки, и она молча обработала рану. Мы двинулись: Гарри один, я с карабином, Сьюзан с бутылкой виски.Дождь уже перестал, ветер успокоился, зато туман еще больше сгустился, а температура упала до нуля. Вот она, золотая шотландская осень, во всей своей красе. Мы нашли место над пропастью, где я оставил первый карабин. Я без боязни использовал фонарик, но разговаривали мы очень тихо. Еще по дороге я объяснил Сьюзан, что при таком тумане из замка нас никто не увидит, даже если воспользоваться мощным биноклем, зато звук в тумане ведет себя странно: бывает, что в двух шагах ничего не слышно, а за сто пятьдесят метров можно свободно слушать чужие разговоры.На всякий случай я уложил Гарри на землю, животом вниз (если сегодня кто-нибудь все же столкнет меня в пропасть, пусть это будет лучше не Гарри, а мой знакомый козел), – и стал подправлять декорацию. На самом краю обрыва я потоптался каблуками и поерзал прикладом карабина по мокрой земле – следы оставались очень четкие и эффектные. Штык стражника, стоявшего у ворот, я вонзил в землю, а штык Гарри положил в траву так, чтобы окровавленное лезвие театрально торчало острием вверх. Потом я разлил кругом виски и водрузил пустую бутылку в центре композиции, теперь она стала новым убедительным аргументом в поддержку антиалкогольной кампании.– Ну и что здесь, по-вашему, произошло? – спросил я у Сьюзан.– Это очевидно. Пьяная драка. Оба поскользнулись на влажной траве и упали в пропасть.– А что вы слышали этой ночью?– Двое мужчин громко кричали в холле. Я вышла из своей комнаты. Они ссорились. Один из них сказал: «Гарри, сейчас твоя очередь». На что Гарри ответил: «Нет, давай выйдем вдвоем, и я покажу тебе, кто из нас настоящий мужчина». Потом последовал поток ругательств, которые я не могу повторить. Потом они пошли во двор, а я вернулась в свою комнату.– Замечательно. Именно так все и было.Сьюзан шла за нами до самого подножья ущелья, где я оставил своего первого пленника. Он все еще дышал. Естественно, носом. Я обвязал обоих нерадивых часовых вокруг талии, оставив между ними промежуток около метра, и взял конец шнура в руку. Опытный альпинист сам обвязался бы этим шнуром, но моя ситуация была уникальной: я должен был проассистировать двум альпинистам-эксцентрикам, которые, надеясь попасть в книгу рекордов Гиннеса, решили спуститься по крутой узенькой тропинке (слева – пропасть, справа – отвесная скала) с руками, привязанными к плечам.– Ну что ж, спасибо, Сьюзан, – сказал я на прощанье. – Вы очень помогли мне. Теперь ложитесь в постель. Но, пожалуйста, не принимайте снотворное. Будет странно, если вы проспите завтра до полудня.– Я хочу, чтобы завтра наступило побыстрее. Я сделаю все как надо. Вы мне верите?– Конечно, Сьюзан.Она смотрела на меня, нервно ломая пальцы.– Я хотела сказать… Ведь вы могли сбросить этих людей в море… И могли поранить Гарри, а не себя… Простите меня за все, что я вам наговорила… Вы делаете только то, что действительно необходимо… Вы настоящий… Вы – чудо!– Рано или поздно в этом убеждается каждый, – ответил я не совсем скромно.Не услышав моей реплики, она растворилась в тумане. Мне было очень жаль, что я не мог разделить ее точку зрения относительно тайного агента Кэлверта. Кэлверт был старым, усталым человеком, и ему уже ничего не хотелось в этой жизни. Разве что поучаствовать в спуске с отвесной скалы не только без страховки, но будучи самому страховкой для двоих уголовников. Я несколько аз лягнул их, заставляя подняться. Это слегка улучшило мое настроение.Мы медленно спускались по полному опасности ущелью. Я шел последним, держа в левой руке фонарь, а в правой зажав конец веревки, которой были связаны мои случайные попутчики. А действительно, почему я пустил кровь самому себе, а не подонку Гарри? В конце концов, ведь это его кровь, по сценарию, должна быть на штыке. * * * – Ну, как прогулка? Получили удовольствие? – галантно спросил Хатчисон, и, надеюсь, в его голосе не было издевки.– Во всяком случае было много интересных встреч и событий. Жаль, что вы не могли отправиться со мной. Вам бы понравилось.Моряк не ответил. Он вел «Огненный крест» сквозь туман и темноту.– Вы можете открыть мне секрет? – спросил я. – Каким образом вы вычислили положение корабля, чтобы возвратиться точно к молу? Полночи вы мотались по морю, не имея ни одного ориентира, в тумане, в неразберихе течений, волн и так далее… И, несмотря на это, вы появляетесь точно в назначенном месте в точно назначенное время. Не понимаю, как вам это удается?– Ну, вообще-то у меня неплохо развиты навигационные способности, Кэлверт. Еще у меня есть карта с обозначенными глубинами. Если вы посмотрите на эту карту, то увидите: вот здесь, к западу от острова, есть мель. Расставшись с вами, я пошел навстречу ветру и течению, пока мы не оказались над мелью. Там я бросил якорь. Ну, а за пять минут до нашей встречи я поднял якорь и позволил ветру и течению вернуть меня в назначенное место. Это же так просто.– Действительно, просто. Я даже разочарован.– Вот видите, всегда интересней не открывать тайны до конца.– Я надеюсь, вы не имеете в виду тайну «Нантесвилля»?– О нет, ни в коем случае. Эта тайна стоит слишком дорого, чтобы остаться нераскрытой. Куда плывем?– А дед Артур вам ничего не сказал?– Вы недооцениваете адмирала. Он сказал мне, что никогда не вмешивается в ваши действия во время проведения… как он это назвал… полевых операций. Он объяснил принципы вашего взаимодействия. «Я – координирую, – сказал он, – Кэлверт – реализует».– Иногда у деда бывают удачные формулировки, – согласился я.– Если верить всему, что он рассказал мне после вашего ухода, работать с вами – это такой же уникальный шанс, как переспать с голливудской кинозвездой.– А если бы еще за любовные похождения с кинозвездами платили восемьсот тысяч фунтов…– Да, и это делает шанс еще более уникальным. И все-таки, куда мы плывем?– Давайте к вам домой. Примите гостей? Или ваши охотники за акулами будут протестовать?– Они ждут нас с нетерпением. Будем надеяться, что к моменту нашего прибытия адмирал уже закончит допрос ваших пленников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37