– Вы бы попросили у них рацию, сержант. – Я наклонился над ним и включил свой фонарик. – Тогда срочные известия можно было бы передавать быстрее. Кроме того, вы бы не рисковали здоровьем, добираясь в такую погоду до «Шангри-Ла».Он выпрямился, отпустил лодку и поднялся по ступеням тяжелым шагом старого усталого человека. Лодка отплыла в темноту.– Что вы сказали о «Шангри-Ла»?– Ну что вы, сержант, я бы ни в коем случае не хотел, чтобы вы из-за меня опоздали. Бизнес важнее пустых разговоров. Ваше теперешнее начальство должно быть обслужено в первую очередь. Плывите к ним, сержант, плывите скорее и сообщите, что один из их наемников оказался в руках некоего Петерсена и что тот же Петерсен имеет некоторые сомнения относительно честности сержанта Макдональда.– Я не понимаю ни слова из того, что вы говорите, – ответил он глухим голосом. – «Шангри-Ла»… Ничего общего с «Шангри-Ла»…– Великолепно. Вы просто решили поудить рыбку. Где ваши удочки, сержант Макдональд?Это прозвучало почти как «Где ваша честь, сержант?» Он попытался взять себя в руки.– Послушайте, занимайтесь своими делами и не вмешивайтесь в чужие.– Сейчас я занимаюсь и тем и другим одновременно. А вы, сержант, выдали себя. Мне ведь совершенно наплевать, что будет с моим итальянским приятелем. Вы можете обвинить его хоть в отправлении естественных потребностей в публичном месте. Или можете взять к себе на работу. Мне все равно. Я привел его только затем, чтобы получить доказательства, что вы действуете заодно с ними. Я хотел увидеть, как вы отреагируете. Хотя, честно говоря, я знал, как вы поступите, и очень огорчен тем, что вы не обманули моих надежд.– Может, я действительно не энциклопедист, – с достоинством ответил Макдональд, – но я и не законченный идиот. Сначала я думал, что вы – один из них или у вас те же цели. Но теперь вижу, что это не так. Вы работаете на правительство.– Да, я что-то вроде государственного чиновника. А там, на «Огненном кресте», – мой непосредственный начальник. Мне очень хотелось бы вас с ним познакомить.– Я не собираюсь выполнять приказы вашего начальника.– Как хотите.Я отошел на несколько метров, потом внезапно обернулся и сказал:– Что касается ваших сыновей, сержант Макдональд. Мне говорили, что они недавно погибли в горах…– Что с ними?– Мне будет искренне жаль сказать им когда-нибудь, что их отец отказался и пальцем пошевельнуть, чтобы спасти их жизни.Он окаменел и смолк. Он не сопротивлялся, когда я, мягко взяв его за плечо, увлек за собой и привел на «Огненный крест».Честно говоря, мне уже порядком надоели сладенькое выражение лица и сюсюкающие интонации деда Артура, поэтому, когда он встретил приведенного мною Макдональда испепеляющим взглядом василиска, я даже немного успокоился. Дед был все еще в форме. Блестящий монокль еще более усиливал эффект. Бедняга сержант был навылет пробит этим лазерным лучом и теперь неподвижно стоял по стойке «смирно».– Итак, вы совершили ошибку, сержант, – проговорил дед Артур тихим и монотонным голосом – самой жуткой из имевшихся в его ассортимент интонаций. – Ваше поведение равносильно признанию вины. Мой коллега Кэлверт сошел на берег со связанным пленником, но веревки хватило бы, чтобы повесить вас обоих. И вы, сержант, вцепились в эту веревку обеими руками. Это получилось ловко, Макдональд, но не с вашей стороны. Вам не стоило сразу бежать докладывать обо всем вашим друзьям.– Какие они мне друзья… – с горечью произнес Макдональд.– Я расскажу вам о мистере Кэлверте – до сих пор вы знали его под псевдонимом Петерсен – столько, сколько сочту нужным. Если хотя бы слово из сказанного мною станет известно кому-то, кроме нас троих, вы потеряете работу, а одновременно и пенсию, и надежду снова поступить на службу, во всяком случае в Великобритании… Естественно, после того как отсидите строк за разглашение государственной тайны. И я лично буду редактировать обвинительный акт. – Он на секунду прервался, чтобы увенчать этот шедевр красноречия почти ласковым: «Вы хорошо меня поняли, сержант?»– Да, я понял, – ответил Макдональд усталым голосом.Дед Артур кое-что рассказал ему, хотя не столько поделился информацией, сколько напустил еще больше тумана, при этом не забывая завинчивать гайки на решетках в будущей камере бывшего полицейского.Закончил он необычайно эффектно: сменив гнев на милость, выразил уверенность в лояльности сержанта и его готовности сотрудничать с нами.– Господин Кэлверт переоценивает мою роль в этом деле, – попытался Макдональд приподнять свое втоптанное в грязь достоинство.– Черт подери! – не выдержал я. – Вы знали, что таможенники были липовые. Вы знали, что у них не было фотокопировального аппарата. Вы знали, что их единственная цель – найти и уничтожить наш или, вернее, наши передатчики. Вы знали также, что эти так называемые таможенники не высадились на берегу, а спокойно перебрались на «Шангри-Ла». И откуда, скажите на милость, вы знали, что телефонный кабель именно перерезан, а не оборван ветром или не перекушен взбесившейся от слушания последних известий акулой? Почему вы сказали мне на следующий день, что кабель восстановят нескоро? Можно ведь было попросить таможенников, и они сообщили бы в аварийную службу в Глазго. Почему? Может быть, вы знали, что эти ваши таможенники не собираются в Глазго? И точно так же вы знали, что ваши сыновья живы, иначе закрыли бы их счета в банке.– Об этом я не подумал, – медленно ответил Макдональд. – Не знаю, как вам это удалось, но вы перечислили все мои прегрешения. Это – все, адмирал. Больше я ни в чем не повинен. Они сказали, что убьют моих детей…– Если вы искренне решили помочь нам, я постараюсь, чтобы вы сохранили свое место хотя бы до тех пор, пока младший из ваших сыновей не дослужится до сержантского звания, – щедро пообещал дед Артур. – Так кто же эти таинственные «они»?– Я знаю только нескольких, – ответил Макдональд. – Это капитан Стикс и двое таможенников, Дюран и Томмас. Настоящее имя Дюрана – Квист. Других имен я не знаю. Да и лиц почти не знаю: обычно мы встречаемся с ними после наступления темноты. Чаще они приходят ко мне, а два раза я сам ездил на «Шангри-Ла», чтобы повидаться со Стиксом.– А сэр Антони Ставракис?– Этого-то я как раз и не понимаю. Он ведь очень хороший человек… Великолепный человек! Во всяком случае до недавнего времени я был в этом уверен. Я не знаю… Каждый человек может попасть в плохую компанию…– Действительно. Но оставим в покое сэра Антони. Какая роль во всем этом была поручена вам?– Уже несколько месяцев здесь происходят странные вещи. Пропадают корабли. И люди тоже. Рыбакам кто-то несколько раз резал сети. Портились моторы яхт.– Но вы же понимали, – вмешался я, – что таким образом капитан Стикс хотел помешать определенным кораблям оказаться в определенное время в определенном месте?– Да все я понимал… – с горечью вздохнул Макдональд.– Вам посоветовали проводить расследования по этим таинственным случаям так, чтобы они не приносили никаких результатов, – отечески ласково сделал вывод дед Артур. – Да вы оказались просто находкой для них, сержант. Человек в вашем возрасте, с вашей репутацией, с вашим мировоззрением, короче говоря, человек вне всяких подозрений… Но скажите мне, что они замышляют?– Клянусь честью… – произнеся это слово, сержант осекся, значит, честь его действительно еще не потеряна, – не знаю, адмирал.– Действительно не знаете?– Нет.– А почему вы уверены, что ваши сыновья живы?– Я их видел три недели назад на борту «Шангри-Ла». Они чувствовали себя хорошо.– Неужели вы настолько наивны, что верите в их счастливое возвращение, когда бандиты закончат свои грязные дела? Ведь они стали опасными свидетелями, они могут опознать преступников и дать показания против них.– Стикс обещал мне, что с ними не случится ничего плохого. Он сказал, что только дураки применяют насилие там, где можно обойтись другими средствами.– Значит, вы думаете, что до убийств не дойдет?– До убийств? Почему вы говорите об убийствах?– Кэлверт! Угостите сержанта порцией виски.Что и говорить, адмирал не слишком заботился о сохранении моего неприкосновенного запаса. Еще несколько гостей – и я стану банкротом. Нужно было напоследок использовать остатки былой роскоши, поэтому я угостил сержанта и угостился сам. Через несколько секунд сержант поставил на столик пустой стакан, и я не отстал от него. Мы отправились в машинное отделение. После возвращения сержант принял вторую дозу. Его лицо было бледно.– Я сказал, – продолжал дед Артур, – что мистер Кэлверт произвел сегодня разведку с воздуха. А теперь добавлю, что пилот вертолета в результате встречи с бандой Стикса был убит. И еще добавлю, что в течение последних шестидесяти часов были убиты два моих лучших агента. А теперь пришла очередь Дэвиса. Вы видели, что с ним сделали. Кто будет следующим? И после этого вы верите, что имеете дело с благородными разбойниками? И что вселяет в вас уверенность, да какую там уверенность! – хотя бы слабую надежду на то, что с находящимися у них в руках заложниками ничего не случится?Лицо Макдональда приобрело нормальный оттенок, его взгляд стал твердым и холодным.– Чем я могу быть вам полезен? – спросил он.– Сейчас вы с Кэлвертом отнесете Дэвиса в комиссариат. Вы потребуете произвести вскрытие: нам необходим официальный документ, который впоследствии мог бы фигурировать в суде, – остальные трупы, скорее всего, никогда не будут найдены. Потом вы отправитесь на «Шангри-Ла» и сделаете то, что, собственно говоря, и ожидает от вас Стикс, – предоставите ему полную информацию о происшествии, исключая, естественно, нашу беседу. Вы сообщите ему, что мы привезли Дэвиса и итальянца, что мы очень спешили, а главное, скажите, что, подслушав обрывок нашего разговора, вы поняли, что мы уходим отсюда как минимум на два дня. И еще. Вы знаете, в каком месте перерезан кабель?– Я сам его перерезал, – вздохнул сержант.– По возвращении с «Шангри-Ла» вы восстановите его. На рассвете. И сразу же, на рассвете, вы должны скрыться. Вы, ваша жена и ваш сын. Если хотите остаться в живых, вам нужно надежно спрятаться на ближайшие тридцать шесть часов. Вы поняли меня?– Я понял, что делать, но не понял, зачем вам это нужно. Хотя… Не объясняйте. Я все сделаю как надо.– И последнее, сержант. У Дэвиса не было семьи… Мало кто из моих сотрудников имеет семью. Иногда это удобно… Короче говоря, на местном кладбище ему будет так же хорошо, как на любом другом. Организуйте все так, чтобы похороны состоялись в пятницу после полудня. Мы хотим принять участие в церемонии. Кэлверт и я.– В пятницу? Но ведь… Но ведь это уже послезавтра!– Да, действительно, это послезавтра. Но к тому времени гнойник будет вскрыт. Ваши дети вернутся домой.Сержант посмотрел на командира долгим взглядом и после паузы спросил:– Откуда у вас такая уверенность, адмирал?– У меня нет такой уверенности. Но взгляните на Кэлверта. Он знает, что говорит, а если говорит – делает. К несчастью, положение об охране государственной тайны не позволит вам когда-нибудь рассказать друзьям или родственникам, что однажды вам посчастливилось работать вместе с этим человеком. Филипп Кэлверт сделает все, что возможно. А если придется совершить невозможное, думаю, он совершит и это. Я знаю, что если на нашей планете есть человек, который в подобной ситуации может добиться успеха, то этот человек – Кэлверт.Я прослушал этот панегирик достаточно спокойно: кэлвертизм в речах деда Артура, находящегося в хорошем расположении духа, принимал всепланетарные масштабы не впервые. Меня даже удивило, что он не расширил сферу моего авторитета до границ солнечной системы. Но Макдональд внял патетическому тону деда Артура и по-настоящему расчувствовался.– Бог ему в помощь… – прошептал он, опустив голову.Ну да, конечно. Если бы все они возложили хотя бы часть своих проблем на Бога, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее. Но они ровными штабелями складывали их на слабые плечи некоего Кэлверта, который отнюдь не был посланником Божиим на нашей многогрешной и многострадальной земле. (Ночь со среды на четверг, 22.40 – 2.00) Убийц было трое. Они прибыли не в полночь, как мы ожидали, а без двадцати одиннадцать. Если бы они появились на пятнадцать минут раньше, то, без сомнения, их печальный (особенно для нас) план был бы реализован достаточно просто, поскольку моя лодка в то время была еще пришвартована у городской пристани. В задержке был виноват я сам: после того как мы отнесли в комиссариат тело Дэвиса, мне пришлось потратить слишком много времени на визит к аптекарю, поворотливость которого была обратно пропорциональна количеству проведенного у него времени. Аптекарь оказался не слишком сговорчивым, поэтому, чтобы решить уравнение, мне даже пришлось прибегнуть к угрозам. Ответом стала маленькая зеленая бутылочка с надписью на наклейке «Таблетки». Я не стал сверять решение уравнения с ответом в конце учебника. Я сам придумал эту задачу.К счастью, я наверстал упущенное время с помощью попутного ветра и прибыл на «Огненный крест» в 22.30.На атлантическом побережьи Шотландии живет достаточно женщин. И все же здесь никогда не бывает бабьего лета. Не знаю, как относятся к этому факту досточтимые шотландки, но меня это не грело ни в прямом, ни в переносном смысле. Дул холодный ветер, а густой туман окутывал все, что только можно окутать. Начиная движение, я вынужден был включить прожектор, расположенный на крыше рулевой рубки «Огненного креста», поскольку, ориентируясь только по компасу, я не смог бы найти между островами выход в открытое море. Проход здесь был не более пятисот метров шириной, к тому же существовала реальная опасность наткнуться на один из стоящих на якоре кораблей, поскольку в тумане не видны были даже их очертания.Управление прожектором находилось под потолком рубки. Направив луч света очень низко и прочесав поверхность моря вокруг корабля, я сразу же заметил весельную лодку, плывущую к нам, на расстоянии пятидесяти метров от левого борта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37