Мейсон посторонился, пропуская старикашку. Тот скрипучим голосом
представился. Его зовут Джордж. Просто Джордж.
- Спасибо, что побеспокоились, Джордж, - поблагодарил Мейсон. -
Однако, простите за бестактность, я вынужден просить вас предъявить хоть

какой-нибудь документ. Понимаете, сюда шляется столько шарлатанов...
Порывшись в кармане, старик вытащил из него фотографию. На снимке был
сам Джордж - двадцатью годами моложе. Он стоял позади Дэмьена Торна. А
то, что это был Торн, Мейсон ни капельки не сомневался.
- Сфотографировано восемнадцать лет назад, сэр, - пробормотал старик.
- Операторы снимали тогда фильм о Пирфорде. А это Кейт Рейнолдс, знаете?
- Кейт Рейнолдс? - встрепенулся Мейсон.
- Ну да, она самая.
Мейсон боялся поверить собственным ушам. Похоже, клюнуло! Он жестом
пригласил Джорджа сесть, но тот лишь подошел к окну, напряженно
вглядываясь в даль.
- С вами все в порядке? - забеспокоился Мейсон.
Джордж кивнул, повернувшись лицом к Мейсону.
- Сэр, я приехал к вам по двум причинам, - глухим голосом произнес
он. - Во-первых, чтобы предупредить, и, во-вторых, чтобы исповедаться.
Мейсон прищурился, заметив, что старик не сводит жадного взгляда с
приоткрытого бара. Наверное, он с удовольствием пропустит
стаканчик-другой шотландского виски, - решил писатель и, плеснув в бокал

спиртное, с интересом наблюдал, как Джордж торопливо отхлебывает крепки
й
напиток.
- Я не алкоголик, сэр, - смущенно начал оправдываться Джордж. -
Просто спиртное меня подкрепляет. Сердцу требуется какой-то стимулятор,

иначе оно не выдержало бы.
На его лице появилось некое подобие улыбки, превратившееся в жалкую
гримасу, когда Джордж опустился на стул, сцепив дрожащие пальцы.
- Вы человек верующий, мистер Мейсон? - внезапно осведомился он.
"О Господи, опять..." - внутренне сжался Мейсон. Он не вынесет больше
подобной чуши, хватит, баста.
- Послушайте, давайте трезво смотреть на вещи, Джордж... - начал было
Мейсон. Но старик лишь махнул рукой.
- Вы просто выслушайте меня, и все. Может, оно и лучше, что вы
человек не религиозный. Так, наверное, легче все воспринимать. - И он
вытащил из кармана записную книжку. - Здесь есть все. Я записал это
специально для вас.
Мейсон с трудом подавил зевок. Ладно, придется ему выслушать эту
мумию, а потом он сразу же двинет в другой отель. Он по горло сыт этим
маразмом.
- Я вовсе не надеюсь, что вы поверите, - заволновался Джордж, будто
читая его мысли. - Но вы, конечно, помните, о чем говорится в Библии:
после Армагеддона - Тысячелетие мира.
- Да, да, - устало обронил Мейсон.
- Но никаким миром пока и не пахнет, не так ли? Мейсон кивнул.
- Здесь, в записной книжке, я объясняю, почему до мира еще
далековато. Следует прочесть кое-какие странички в "Откровении Иоанна

Богослова", 20-я, стих 3. А потом пробегите и мои заметки, вы
почувствуете связь.
Приподняв руку, старик еле слышно прошелестел губами:
"Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы
своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли,
Гога и Магога, и собирать их на брань. Число их, как песок морской".
Мейсон сидел, склонив голову, - Джордж, вы говорили, будто хотите
предупредить меня о чем-то...
- Ну да, мистер Мейсон. Забудьте о Торнах. Сами знаете, как там у
Шекспира.
- Понятно. Есть многое на свете, друг Горацио... Вы это хотели
сказать?
- Именно. Шекспир понимал, что к чему. И я прошу вас, оставьте Торнов
в покое, не то сгинете.
- Ну, хорошо. Это предупреждение. А где же ваша исповедь? - едва
сдерживаясь от негодования, проговорил Мейсон.
- Благодарю вас, сэр. - Старик поднялся на ноги, с признательностью
глядя на Мейсона. - Я ведь в каком-то смысле хочу вас использовать.
Понимаете, я уже пытался помолиться Иисусу. Он, знаете ли, являлся мне
во сне. Но я не смог. Как только начинаю произносить слова молитвы, меня
охватывает дрожь. Я заикаюсь. И слова буквально застревают у меня в
горле. Я и в церковь пытался войти, но уже на пороге потерял сознание.
Не могу ступать на священную землю вот из-за этого клейма.
Старик протянул палец, и Мейсон различил на нем три крошечных
завитка.
- Знак зверя, мистер Мейсон. Я обо всем вам написал. У Мейсона вдруг
свело от напряжения шею.
- Вы закончили? - ледяным голосом спросил он.
- Да, Я сказал даже больше, чем надеялся. Когда-то мне пообещали, что
душа моя будет во веки веков проклята, и боюсь, что так оно и есть.
Однако, предупредив вас и исповедавшись, я все-таки надеюсь, что хоть
отчасти искупил свой страшный грех.
Старик направился к двери.
- А вот теперь я уже покойник, - еле слышно произнес он. - От него
нет секретов. Надеюсь только, что покаялся вовремя.
Мейсон пошел провожать дворецкого. Распахнув перед Джорджем дверь, он

протянул старику руку для пожатия. И тут же вздрогнул, почувствовав,
каким могильным холодом повеяло от ладони Джорджа. Это действительно

была рука покойника, холодная, странно липкая и, казалось, совершенно
бескровная. Взглянув в лицо старику, Мейсон невольно отшатнулся: на
обтянутом пергаментной кожей черепе застыли невидящие глаза мертвеца.

- Вот вы сказали, что не больно-то верите в Бога, - с неожиданным
жаром вдруг затараторил Джордж. - Но я все-таки буду вам признателен,
если вы помолитесь о моей душе. Вреда ведь вам это не причинит, а мне,
возможно, облегчит участь. Вы помолитесь?
- Да, - к своему удивлению, с ходу согласился Мейсон.
Джордж сжал его руку и пошел прочь.
- Да, вот что, - спохватился вдруг Мейсон. - Вам не приходилось
слышать про Анну Бромптон? Старик отрицательно покачал головой.
- Она работает у меня. Куда она только запропастилась?..
Старик криво усмехнулся:
- Ну, естественно, и вы исчезнете. Никто не выживает. - Нетвердыми
шагами он двинулся вдоль коридора. - Спасибо за виски. Возможно, оно
поможет мне добраться до дома.
Мейсон видел, как старик добрел до лестницы. Писатель подошел к окну
и выглянул на улицу. Через какое-то мгновенье старик появился на пороге.

Он кутался в пальто и горбился, как будто его сбивал с ног ураган. Но
деревья стояли неподвидано. И тем не менее старик действительно словно

угодил в эпицентр урагана, фалды пальто яростно били его по ногам, когда

Джордж ковылял по улице. Вот он добрался до угла и, свернув за него,
скрылся из виду. "Навсегда", - почему-то подумал Мейсон.
Почти час ушел у Джорджа на то, чтобы поймать такси до Пирфорда.
Возвращаясь обратно, он думал о Мейсоне. За вежливостью писателя
скрывались сомнение и недоверие. Мейсон ему не поверил, это ясно, как
день, но по крайней мере Джордж сделал попытку исповедаться, а большего

ему не дано. Да и отель такой чудесный! Чистый, уютный. Ему бы хотелось
умереть в таком месте, а не в Пирфорде, где его непогребенное тело
сожрут черви. Старик вздрогнул, съежившись и теснее запахивая пальто.
Чем ближе старый дворецкий подъезжал к поместью, тем большую слабость

он ощущал во всем теле. Здесь, в этом зверинце, его душу держали
взаперти. И если тело Джорджа покидало сию землю обетованную, душа
оставалась заложницей до его возвращения. Подумать только, всю жизнь эта

мысль утешала его. А теперь...
Было уже темно, когда машина подъехала к поместью. Выбираясь из
такси, Джордж протянул водителю кошелек с деньгами.
- Возьмите, мне он больше не понадобится, - тихо промолвил старик.
Удивленный водитель забормотал слова благодарности и, неторопливо
развернувшись, помчался обратно в город.
В зеркальце заднего вида таксист успел заметить, как старик бредет по
дорожке к дому. "Рак", - подумал водитель Старик словно распространял
вокруг себя какой-то гибельный смрад. Взглянув на деньги, таксист сделал

то, чего не позволил бы себе при других обстоятельствах: размахнувшись,

он зашвырнул кошелек подальше в темноту. А потом до отказа выжал педаль

газа.

***

Каждый шаг давался ему с трудом. Джордж чувствовал, как его сердце
бешено колотится, готовое вот-вот выскочить из груди. Впереди за
поворотом он увидел выступающий в темноте силуэт особняка. Ни одно окно

не светилось. Дэмьен, наверное, в часовне. Это его время, его час, когда
он молился, восстанавливая силы. Джордж медленно повернулся в сторону

холма, вглядываясь сквозь деревья в белые стены церковки, отчетливо
выделявшиеся на фоне черного неба.
- Пожалуйста, Боже, - попытался было произнести старик, но к горлу
подкатила желчь, и на слове "Боже" Джорджа стошнило кровью.
Тут же при мысли о вечности его охватил панический, парализующий
ужас. Вот оно, приближение смерти. В памяти внезапно всплыли услышанные

еще в детстве жуткие, леденящие душу рассказы о преисподней и вечном
адском пламени, о кошмарных чудовищах, поджаривающих на сковородках
корчащиеся тела мучеников. Да, в свое время Джордж с усмешкой
отмахивался от всей этой чепухи, теперь же она неизбежно превращалась в

его собственное будущее, которое уже не за горами... А подтверждением
тому служили сгустки выплюнутой крови, темневшие на траве.
Старик внезапно перестал чувствовать левую руку Никакой боли, ничего

- просто омертвевшая конечность. Он попробовал согнуть пальцы, но не
смог даже пошевелить ими Боль была бы желанней, чем эта пугающая
бесчувственность.
Перед глазами стоял какой-то туман. Джордж двигался почти на ощупь,
спотыкаясь и наталкиваясь на кусты и деревья, ветки которых больно
хлестали старика по лицу. Он поранил ногу о камень и, всхлипнув,
остановился, не замечая Дэмьена, чей силуэт нечетко вырисовывался на
фоне деревьев чуть поодаль. Но в тот же миг Джордж услышал злобное
рычание. Он понял, что не один здесь.
Старик силился разглядеть что-то в кустах. Он двигался на звук и
наконец очутился лицом к лицу с Дэмьеном. Тот улыбался в темноте.
Собака, застывшая у ног юноши, напряглась, готовая к прыжку.
Джордж поднес руку к глазам, словно это могло помочь ему разглядеть
хозяина. При этом резком движении животное угрожающе оскалило зубы,
приподняв морду. Джордж прекрасно знал, что зверю ничего не стоит в один

прыжок преодолеть расстояние, разделявшее их, и вцепиться ему в глотку.
- Видишь, животяге не терпится разделаться с тобой сейчас же, на этом
самом месте, где ты подсобил ему родиться. Неплохая благодарность,
старик, - ухмыльнулся Дэмьен.
Джордж открыл было рот, чтобы ответить, но что он мог сказать в свое
оправдание?
- Итак, - вкрадчиво продолжал юноша, - ты еще надеешься, что
Назаретянин спасет твою душу?
- Прости меня, - едва слышно пролепетал старый слуга. - Пожалуйста,
прости.
- Простить тебя?! - Улыбка исчезла с лица Дэмьена. Юношу охватил
гнев, необузданный и страшный. - Простить? Мой отец никогда не прощал.
Не прощаю и я. Ты обратился не по адресу.
Саркастическая усмешка снова тронула губы Дэмьена.
- Странно получается. Ты принес мне от отца весть, будто тысяча лет -
всего лишь день, ты же теперь отворачиваешься от меня, от моего отца и
отца моего отца. И ты еще смеешь молить о прощении?
Юноша отступил, указывая на церковь.
- Вот твоя дорога. Пройти каких-нибудь ярдов десять. Дерзай, старик
Давай шагай навстречу своему Господу - если сумеешь.
Рыдание сотрясало тело старика, изо рта снова потекла струйка крови,
когда Джордж, опустив заплаканные глаза, двинулся мимо Дэмьена в сторону

церквушки.
Собака зарычала, и Джордж подумал было, что она все-таки кинется на
него, но животное просто кралось за ним по пятам, и старик чувствовал
зловоние, исходившее от пса.
- А тебе не кажется, что ты немного опоздал? - неслись вслед
насмешливые выкрики Дэмьена. - Уж не надеешься ли ты получить отпущение

грехов в свой последний час, а? Ведь ты же прекрасно знаешь, что
Назаретянина так просто не надуешь. В конце концов Он знает тебя лучше
кого бы то ни было. Уж Его-то на мякине не проведешь! Он-то быстренько
разберется, что к чему. И yoi тобой движет страх, а вовсе не любовь к
Нему. С Ним эти штучки не пройдут, Джордж. Нет, не пройдут. Этого Ему
мало.
Медленно, едва переставляя ноги, старик дотащился до церковных ворот
и, поколебавшись, направился ко входу в церковь. Распахнув дверь, он
замер на пороге и внезапно обернулся. Дэмьен с собакой не решались войти

в ворота. Так они и стояли, не пытаясь следовать за стариком дальше. И
юноша, и животное хранили гробовое молчание. Пес от кончика носа и до
хвоста дрожал, прижав уши. Лишь изредка слабое, еле слышное рычание
доносилось из его глотки. Дэмьен же застыл, как изваяние, приковав
взгляд к старику, и тому на какое-то мгновенье вдруг показалось, что в
глазах юноши мелькнуло сочувствие и, может быть, даже сожаление. Джордж

внезапно вспомнил, как однажды Дэмьен заявил ему, что не сам выбирал
свою судьбу, И тут в измученной душе старика шевельнулось сострадание к

этому молодому человеку, чувство истинно христианское. И тогда произошл
о
нечто такое, от чего по впалым, морщинистым щекам ручьями покатились
слезы: в левой руке Джордж ощутил покалывание, затем ее свела судорога.
Значит, кровь опять побежала по руке.
Казалось, минула целая вечность, пока старик достиг алтаря. Зрение
его прояснилось, и он уже больше не спотыкался. Сердце выпрыгивало у
него из груди, и поначалу это испугало Джорджа, но зато кровь перестала
течь изо рта, да и тошнота отступила.
Старик застыл перед алтарем. Запрокинув голову, он уставился на
распятие и не переставал удивляться, как это Бухеру хватило сил поднять

крест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100