Выкинь его из головы.
Трясущимися пальцами она дотронулась до своих губ, на которых выступила полоска крови, и жалобно проговорила:
– Обязательно надо сделать мне больно! Неужели нельзя было просто сказать: «Спасибо, я не нуждаюсь»?
У него пересохло во рту.
– Ты не…
– Что я?
– Ты не понимаешь.
Иден устало привалилась спиной к цементной стене.
– Естественно, я не понимаю. Я вообще ничего не понимаю. Почему ты выбрал именно меня? И что тебе от меня нужно?
Джоул молча сидел, стараясь справиться с волнением. Они смотрели друг на друга через бездну взаимного непонимания.
– Как тебя зовут? – неожиданно спросила она.
– Ты же знаешь, я не могу тебе этого сказать.
– Но я должна тебя как-то называть.
– Зови Джоулом, – вырвалось у него.
– Джоулом? – Она задумалась. – Джоул. Это твое настоящее имя?
– Настоящее.
– Что ж, значит, ты действительно собираешься меня убить. Я слишком много знаю. Я знаю твое лицо. Знаю, где мы находимся. А вот теперь знаю и твое имя. Ты ни за что не сможешь отпустить меня. Верно же?
– Если в это дело не будет втянута полиция, я тебя отпущу.
– А в противном случае? – Когда он промолчал, Иден криво улыбнулась. – Тогда что же ты так жмешься дать мне дозу? Сделай меня счастливой в мои последние дни.
– Ты не умрешь.
– Мы все когда-нибудь умрем, Джоул. – Она снова дотронулась до разбитого рта, затем, как бы между прочим, сказала: – Я однажды проходила курс детоксикации. В прошлом году. Мои мать с отцом заставили меня сделать это. А пока я была в больнице, они убили моего любовника. Они считали его причиной всех моих бед, потому что он снабжал меня наркотиками. Им казалось, что, если они уберут его, я больше не буду ширяться. Вот они его и ликвидировали. Думаю, это моя мамочка все организовала. Когда дело касается подобных вещей, у нее решительности побольше, чем у папаши. Все выглядело как самоубийство. Выстрел в рот. Но его, конечно же, пришили. Джоул вытаращил на нее глаза.
– Ты сама это выдумала?
– С какой это стати я буду что-то выдумывать?
– Потому что ты живешь в мире фантазий.
– Ты мою мамашу не знаешь. У нее связи – тебе и не снилось. Когда получишь свои «бабки», советую позаботиться, чтобы она тебя не нашла. У моей мамули острые когти.
– И что, этот малый приобщил тебя к героину?
– Нет. С героином я познакомилась еще в школе. Вот тогда-то я и испытала настоящий кайф. Господи, как мне было хорошо… – Иден откинулась на подушку и прикрыла глаза. – Ты представить себе не можешь, как это чудесно. – Она стала еще бледнее, хотя, казалось, бледнее быть уже просто невозможно; лицо приобрело зеленоватый оттенок, словно ее мучила морская болезнь. – А Расти – он просто посадил меня на иглу.
– В таком случае я бы тоже убил этого ублюдка.
– Ох какой герой. – Иден вдруг схватилась за горло и стала давиться.
– Что с тобой?
– Похоже, меня сейчас вырвет. Никогда не любила мексиканскую пищу. Желудок просто-таки выворачивается наизнанку. – Она поморщилась. – А ты пробовал наркотики?
– Пару раз курил гашиш.
– Во Вьетнаме? Там многие ребята пристрастились к наркоте. А я открыла для себя «травку» в школе. У нас была маленькая компания девчонок, и мы… мы..
– Держись! – Видя, что у Иден начались позывы к рвоте, Джоул стремительно подскочил к ней и, взяв ее под мышки, подтащил к горшку и стоял рядом, придерживая ее за плечи.
Наконец ее стошнило. Джоул чувствовал, как судорожно содрогается в его руках худенькое тело. Она была такой слабой, что рвотные спазмы встряхивали ее, как собака пойманную крысу. Затем он помог Иден сесть и обтер ее мокрое лицо салфеткой.
– О Боже, – простонала она. – Мне… мне так плохо…
– Ничего, ничего, отдышись немного, – мягко сказал Джоул. – Обещаю больше не приносить тебе тако.
– Видок у меня… очень привлекательный… а?
– Не переживай, расслабься.
– Держу пари, ты от меня… в восторге.
Она приникла к нему, устало положив голову ему на плечо и закрыв глаза. Он бережно обнял ее. На щеках девушки выступил нездоровый румянец. У нее были длиннющие ресницы, и вся она выглядела какой-то трогательно беззащитной.
К своему стыду Джоул вдруг почувствовал, что у него в штанах стал угрожающе подниматься член. Он старался не думать об этом.
– Ну, тебе получше?
– Мне уже хорошо, – пробормотала Иден. – Пожалуйста, не уходи. Побудь со мной.
Он крепче сжал свои объятия, а немного погодя несмело погладил ее по волосам. Они были мягкими и шелковистыми. Слабый кисловатый запах рвоты не вызывал у него отвращения – смешанный с запахом детской присыпки, он напоминал ему о чем-то нежном и ранимом. Так пахнут грудные младенцы.
– Тебе ведь еще не надо никуда идти? – спросила Иден, не открывая глаз.
– Пока нет, – охрипшим голосом ответил Джоул.
– Мне так одиноко здесь.
– Я знаю.
– И эта проклятая лампа никогда не гаснет. Никогда. Ты не мог бы провести сюда выключатель, чтобы я сама гасила свет?
– Поздно уже устанавливать здесь выключатель.
– Тогда, может быть, ты будешь сам выключать свет? Хотя бы на ночь. Боже, мне так хорошо…
Устроившись поудобнее на его груди, она замолчала. Ее тело расслабилось. Джоула охватило какое-то странное чувство. А в голову полезли странные мысли. На некоторое время он славно перенесся в другой мир, где душе было легко и покойно, где сердце наполняла светлая радость; в мир, о котором он, казалось, подсознательно мечтал всю свою жизнь; в мир, который он видел только в снах и который был где-то далеко-далеко… и давным-давно…
– А мы все равно могли бы заняться любовью, – мечтательно проговорила Иден. – Это было бы почти так же хорошо, как уколоться.
Джоул до боли прикусил губу. Ему хотелось встать и уйти, но его эрекция была так очевидна, что встань он – и Иден обязательно заметит это. И все поймет.
– Я не хочу заниматься с тобой любовью.
– Врешь, хочешь. И я бы тоже не стала возражать. Ты очень красивый.
– О черт, – спокойно сказал он. – Неужели, кроме секса и наркотиков, тебя больше ничто не волнует?
– Еще рок-н-ролл.
В следующие десять минут Иден не проронила ни слова. Джоул решил, что она заснула, но, когда девушка встрепенулась, он тут же выпустил ее из своих объятий. Она отодвинулась и поправила прическу. Ее лицо выглядело несколько помятым, глаза затуманились. Она улыбнулась ему.
– Ты был очень нежен со мной. Спасибо.
Он вздохнул.
– Почему бы тебе не поспать?
– Да, пожалуй.
Наконец, чувствуя слабую дрожь в коленях, Джоул встал. Он взял поднос и повернулся к двери. Иден, свернувшись клубочком, смотрела на него из-под полуприкрытых век.
– У меня есть идея, – сказала она.
– Какая?
– Если бы ты позволил мне поговорить с мамой, я бы постаралась убедить ее не обращаться в полицию. Ради моего же блага.
Он задумался, потом тихо произнес:
– Наверное, это возможно.
Закрыв дверь каморки, Джоул почувствовал себя совершенно измотанным. Он остановился и взглянул на щиток, где располагались предохранительные «пробки». Там же находился и рубильник, с помощью которого можно было отключить электричество в подвале. Джоул подошел и дернул ручку вниз.
Впервые за многие недели в каморке Иден погас свет.
Джоул поднял с пола поднос и стал подниматься наверх.
Когда в следующий раз Джоул спустился к Иден, то нашел ее сидящей и уставившейся в пол.
– Ты чего? – спросил он.
– Мне стыдно, – понурив голову, пробормотала она. – Мне стыдно за то, что я здесь наговорила.
– Да уж, отмочила.
– Ты, наверное, считаешь меня последней дрянью.
– Нет, Иден, – мягко сказал он. – Я вовсе так не считаю.
Наконец она подняла на него глаза, и он увидел, что ее щеки залила краска.
– Ты извини меня, Джоул.
Он невольно улыбнулся. Ему нравилось слышать из ее уст свое имя. Это трогало его и как бы согревало душу.
– Женщина, способная краснеть, не может быть последней дрянью, – произнес он.
– Ты это где-то вычитал?
– Да что-то вроде того.
– Мне просто было так паршиво…
– Я знаю. – Он протянул ей книгу. – Вот, купил специально для тебя.
Взглянув на обложку, Иден усмехнулась.
– «Как избавиться от героина»?
– А что тут смешного?
– Название. Похоже на все эти книжки из серии «сделай сам». В них все так просто. «Как научиться говорить по-китайски». «Как построить яхту». «Как избавиться от героина».
– Прочитай. Это тебе будет полезно.
Она с безразличным видом отбросила книжку в сторону.
– Мне уже не раз подсовывали подобного рода литературу.
Однако Джоул чувствовал, что позже она обязательно прочитает эту книгу. Он повернулся к выходу.
– Ты не останешься? – встрепенулась Иден.
– Не могу.
– Почему? – почти капризно потребовала она ответа.
– Дела есть.
Она начала хмуриться.
– Мог бы поговорить со мной хоть минутку. Даю честное слово: больше не буду пытаться тебя совратить.
Джоул улыбнулся.
– Я побуду с тобой, когда принесу ужин. Ее лицо просветлело.
– Обещаешь?
– Обещаю, – тихо сказал он.
Джоул закончил работу над барельефом для Хэттерсли и позвонил строителям, чтобы те приехали и забрали его. А вечером он приступил к созданию новой скульптуры, которую решил высечь из белого каррарского мрамора. Этот камень Джоул использовал довольно редко – отчасти из-за того, что он казался ему слишком холодным, отчасти из-за его дороговизны. Массивная мраморная глыба обошлась ему в кругленькую сумму. Но сейчас Джоула тянуло именно к этому чистому, белоснежному материалу.
Он заранее сделал несколько карандашных эскизов, из которых для работы выбрал лишь три. Держа их в одной руке, он медленно обошел вокруг мраморного блока, время от времени делая на камне отметки. Несмотря на эскизы, окончательный замысел будущей скульптуры у него еще не сформировался. Обычно творческие задумки Джоула получали дальнейшее развитие уже в процессе работы. Если бы ему удалось получить специальное образование – например, закончить школу искусств, – он мог бы с большей уверенностью сказать, каким ему представляется будущее произведение. Но так как он был самоучкой, то в своем творчестве предпочитал опираться на собственные чувства.
Он лишь решил, что его творение будет нести в себе некий динамический заряд, ощущение как бы выходящей из камня фигуры. Вообще-то, эта идея не отличалась особой оригинальностью. Джоул много раз видел фотографии поздних работ Микеланджело, и все они обладали этим эффектным качеством. Мужские фигуры в отчаянной борьбе пытались вырваться из цепких объятий камня. Что-то в этом роде он и хотел создать, но родившийся в его голове образ был не таким…
Джоул не мог подобрать подходящее слово, чтобы выразить свое настроение. Искомый замысел был где-то рядом, совсем близко, но ему никак не удавалось ухватить его.
Взяв самый большой резец и тяжелый молоток, Джоул приступил к работе. Его удары были точными и аккуратными. На пол посыпались осколки белого камня, послушного умелым рукам мастера. Он работал споро, лишь время от времени останавливаясь, чтобы сделать на мраморе новые отметки.
В сарае стояла невыносимая духота. С мая не было ни одного дождя, но сегодня небо заволокло дымкой, воздух насытился влагой, стало тяжело дышать, запахло грозой.
Мраморный блок постепенно утрачивал правильные очертания, приобретая более естественные формы. Довольный, Джоул скинул рубашку и снова взялся за инструменты. Движения его тела становились все размереннее, все ритмичнее, как движения совершенного механизма. Звон резца звучал в ушах сладкой музыкой. Полуприкрыв глаза, Джоул следил, как медленно изменяется мраморный монолит, сбрасывая с себя все лишнее, обретая новые очертания, оживая. Совсем как воск мистера Шультца в далеком детстве. В руках Джоула холодный, неподатливый материал, казалось, преображался сам по себе, словно был живым, а он, Джоул, – лишь сторонним наблюдателем. Такие моменты Джоул любил больше всего на свете. Он смотрел, как происходит это чудесное превращение, будто не имел к нему ни малейшего отношения.
Из-за необычной духоты пот ручьями лился по его спине и груди. Никогда прежде он так не потел. Надо бы построить у себя бассейн. Раньше у него не возникало такого желания. Сейчас же Джоул подумал, что иметь собственный бассейн было бы здорово. Не один из этих голубеньких синтетических лягушатников, а настоящий каменный бассейн. Чтобы можно было на рассвете нырнуть в него, потом лечь на спину и, покачиваясь на волнах, смотреть, как гаснут на небе звезды. Он снова и снова бил по резцу увесистым молотком, всем телом ощущая отдачу от ударов и наблюдая, как летят во все стороны беломраморные осколки, а из-под них начинают проступать очертания создаваемого им образа.
– Есть кто дома?
Джоул узнал голос Лилы, еще до того как обернулся. В ярком прямоугольнике дверного проема обозначился ее силуэт. Она была одета в клетчатую блузку, джинсы и изящные ботинки ручной работы. Миловидное личико обрамляла копна пушистых светлых волос.
Удовольствие, которое он получал от работы, исчезло без следа. Он медленно опустил молоток, чувствуя, как его наполняют злость и тревога.
– Что вам надо? – прорычал Джоул.
– Я же говорила, что, возможно, как-нибудь заскочу к вам. – Покачивая бедрами, Лила приблизилась к нему. – И еще я вам говорила, что вы необычный человек. А мне нравятся необычные люди.
Джоул был так увлечен работой, что не услышал, как к его дому подъехал автомобиль. Он стиснул зубы.
– Я вас не приглашал.
– Знаю. Но Кита со мной нет. – Она с любопытством взглянула на мраморную глыбу. – Ого! Это интересно. Чей-нибудь заказ?
– Нет.
– Делаете для себя? Для своего дома?
– Да.
Так же, как в прошлый раз, Лила беззастенчиво, с нескрываемым удовольствием разглядывала его тело.
– Вы великолепны, Джоул. Впрочем, вы и сами это знаете, не правда ли? – Она улыбнулась. Ее выгравированное на золотой пластинке имя покоилось на пышной груди. – Вы на меня сердитесь за мой приезд?
– Вам здесь нечего делать.
– Я просто хотела увидеть вас. В тот вечер, в галерее Колба, вы от меня сбежали. Не любите общество, да? Не выносите всех этих пройдох и шарлатанов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49