После династии Тан и Сун племя стало еще более могущественным. Его предводитель, хан Елюй, обладал такой силой, что мог голыми руками рвать железо. Хитростью и коварством он отнял власть над племенем у собственного отца, вырастил своих воинов в лютой ненависти к жителям равнины и, прознав о том, что страной Мин заправляют изменники и обманщики, а Яньский князь удален от дел и выслан из столицы, возликовал.
– Небо дарит нам империю Мин – в ней сейчас и страшиться-то некого!
Он разделил свое войско: один отряд, числом двадцать тысяч воинов под началом богатыря Тобара, направился через Иньшань и Ханьян в монгольские степи, дальше мимо Цзеши к минской столице. Другой отряд, числом тридцать тысяч воинов, вел сам хан. Он собирался соединиться с конницей монголов и напасть на Шаньдун, преградить минам путь к отступлению и вынудить их сложить оружие.
Тобар шел, как ему указал хан, и не встречал никакого сопротивления. Местные власти тщетно пытались противостоять нашествию, приказывали закрыть ворота крепостей, а воинам сражаться, но воины в ужасе перед сюнну разбегались кто куда, чиновники думали только о спасении своих семей. В столице воцарилась неразбериха. Мать-императрица отдавала какие-то приказы, наказывала военных и гражданских почем зря, но все было бесполезно. И как-то ночью отряды сюнну подошли к столице и начали ломиться в Северные ворота. Императрица вывела из дворца супругу и наложниц государя, собрала всех придворных дам и, не найдя экипажей, приказала бежать верхами через Южные ворота. В сопровождении десятка слуг женщины выехали из города.
Проскакав несколько ли, императрица оглянулась: над столицей поднялось пламя!
Один из богатырей захватчиков бросился в погоню за небольшим отрядом и начал бой с малочисленной охраной. Телохранители императрицы сражались самоотверженно, но силы были неравны. Самой матери государя и даме Цзя удалось скрыться от преследователей. Когда они замедлили бег своих коней, то увидели, что их сопровождают несколько оставшихся в живых телохранителей и пять или шесть придворных дам.
– Варвары вот-вот окружат нас, – воскликнула дама Цзя, – не лучше ли скрыться в горах, а поутру поискать какое-нибудь прибежище?
Императрица согласилась, и всадники направились в горы. Луна была тусклой, с трудом удавалось различить тропу. Все впали в отчаяние, слышались рыдания и стоны, однако императрица сумела успокоить людей. Через несколько ли дама Цзя и ее госпожа почувствовали, что очень устали от скачки, спешились и отдали коней. Императрица в изнеможении опустилась прямо на землю.
– Где мы? У меня пересохло в горле, нельзя ли достать хоть каплю воды?
И тут ветер донес до них звон колокола. – Это же монастырский колокол! – обрадовалась Цзя.
Они поехали на звук и вскоре увидели обитель. Придворная дама узнала монастырь.
– Горный Цветок! Тот самый монастырь, куда я ездила по вашему повелению!
Ночные путницы поспешили к воротам, которые оказались запертыми. На стук вышла монахиня, узнала даму Цзя и приветливо пригласила гостей расположиться на отдых в монастыре. Императрица наконец немного пришла в себя.
– Судьба наша в руках Будды, – проговорила она. – Кто бы мог подумать, что мне придется искать спасения в горном монастыре? Каждый год я приезжала сюда, чтобы молиться за здоровье императора, моего сына, а сейчас я – здесь, он – за тысячи ли от столицы, и никто не знает, что станет со всеми нами. Будем надеяться, все обойдется, и пожелаем ему долгой жизни.
Императрица зажгла ароматные травы, поклонилась Будде и вознесла молитву, испросив спасения страны от нашествия варваров.
Придворная дама, как могла, успокаивала свою госпожу, повела ее по монастырю, желая отыскать для ночлега помещение, подходящее для сана императрицы. Вдруг в одной из келий они услышали стоны. Распахнули дверь и увидели в помещении юношу и мальчика. Дама Цзя взглянула в лицо юноши и вскрикнула от удивления. А что ее поразило, вы узнаете из следующей главы.
Глава тридцать вторая
О ТОМ, КАК ФЕЯ ЛАЗОРЕВОГО ГРАДА ПЕРЕХИТРИЛА ВАРВАРОВ И КАК СТАРЫЙ ЯН ПОДНЯЛ НА ВРАГА ОПОЛЧЕНИЕ

Незадолго до описанных событий Фея села на своего ослика и вместе с Су-цин отбыла из загородного дворца. Отъехав несколько ли, она подумала: «Сын Неба решил вернуть из ссылки Яньского князя, так зачем же мне ехать к нему? Поспешу в столицу!» Путницы повернули на север и вскоре достигли рубежей провинции Шаньдун. Здесь жители приграничных селений сообщили о нападении сюнну и посоветовали поскорее бежать из этих краев. Фею страшная весть поразила, однако она не свернула с пути, день и ночь погоняла ослика, спеша домой. Примерно в ста ли от столицы она решила передохнуть в монастыре Нетленный Огонь, но в нем не было ни души – все монахини без следа исчезли. Тогда она со служанкой добралась до Горного Цветка, но и там нашли только одну монахиню. Женщины так устали, что заночевали в монастыре, забравшись в самую отдаленную келью, – там и обнаружили их императрица и дама Цзя. Узнав друг друга, Фея и придворная дама обмерли от радости и молчали, не в силах вымолвить слова. Дама шепотом сказала Фее, что ее спутница – императрица-мать. Фея подошла к государыне и почтительно приветствовала ее.
– Кто этот вежливый юноша? – спросила императрица.
– Это девушка, и зовут ее, как меня, Цзя!
И придворная дама рассказала своей госпоже, как встретилась с Феей в этом монастыре, а потом надолго потеряла бедную девушку из виду, и добавила, что счастлива видеть Фею снова.
Императрица взяла Фею за руку и ласково погладила ее. Весь следующий день женщины провели в монастыре. С утра до вечера к даосской обители стекались люди – жители окрестных селений и городов, которые бежали от сюнну. И вот вокруг монастыря, на окрестных холмах и горах появились костры – лишенные крова люди собрались возле своей императрицы.
Сюнну заметили в ночи свет и однажды в третью стражу окружили монастырь, наполнив окрестности злобными криками. Императрица и придворные дамы сбились в угол, не зная, что предпринять.
Один из вражеских воинов прокричал:
– Мы знаем: среди вас – минская императрица! Нам обещана большая награда, когда мы доставим ее к хану. Если ее не получим, всех перебьем!
Враги подступали все ближе. Императрица обратилась к даме Цзя:
– Древние мудрецы говорили: лучше умереть чистой, чем жить опозоренной. Я слабая женщина, но я – мать Сына Неба и не стану вымаливать жизнь у варваров. Спасайте жену и наложниц моего сына, проберитесь к нему и передайте мои прощальные слова: «Жизнь и смерть – во власти людей, судьбы державы – во власти Неба, и никакие силы человеческие здесь не помогут. Любая мать, независимо от звания и положения, любит своих детей, потому и я скорблю бесконечно, ибо нахожусь на краю гибели и не надеюсь больше увидеть свое дитя в этом мире. Умоляю тебя, сын: не тоскуй обо мне, береги себя! Прогони Лу Цзюня, верни Яньского князя, и он сумеет разгромить сюнну и отомстить за меня!» Сказав это, императрица хотела было покончить с собой, но супруга и наложницы Сына Неба схватили свою госпожу за руки и, рыдая, остановили ее.
– Мы знаем: у вас доброе сердце, – со слезами проговорила дама Цзя, – почему же вы оставляете нас сейчас? Если вам не жаль нас, ваших верных слуг, подумайте хотя бы о вашем сыне, императоре, который страдает в неведении за тысячи ли отсюда. Вы мудрая женщина и знаете, что не навек воцарилась ночь над нашей страной. Когда Сын Неба разобьет врага и вернется в столицу, что скажет он о поступке, который вы замыслили?
– Я все понимаю, – отвечала, плача, мать государя, – но положение наше безвыходно! Как ни ищи спасения – его нет!
И тут из толпы выходит какой-то юноша и обращается к императрице с такими словами:
– Вы правы, положение в самом деле тяжелое, но я, даже и не обладая мужественным сердцем Цзи Синя, все же хочу попытаться перехитрить варваров. Предлагаю такой план: вы наденете мой халат и незаметно выскользнете из монастыря, а я отправлюсь к хану вместо вас.
Юноша сбросил свой простой халат и отдал его императрице. На незнакомца устремились все взоры – кто такой? Да это Фея Лазоревого града! Императрица ласково улыбнулась ей.
– У тебя смелое сердце, девочка. Но я уже стара и не соглашусь купить себе жизнь ценой твоей жизни! К тому же я не терплю обмана.
– Вы забываете о вашем сыне, нашем государе, – настаивала Фея. – А считать обманом военную хитрость неправильно! Ханьский Тай-цзу семь дней терпел позор поражения под Бодэном, пока не пересилил ложный стыд, не прибег к хитрости, которая и спасла его от беды. Так неужели государь не извинит нам обман ради спасения вашей жизни?!
Затем она приказала Су-цин поменяться нарядами с супругой императора. Пока та с помощью дамы Цзя и наложниц переодевалась, Фея и Су-цин наложили мужской грим двум знатнейшим женщинам государства. Когда приготовления к бегству были закончены, Фея обратилась к даме Цзя:
– Будьте рядом с нашими первыми дамами и берегите их, как зеницу ока. Будем живы – непременно встретимся!
Когда сюнну начали выламывать ворота, Фея закрыла лицо платком и прокричала врагам:
– Я согласна стать вашей пленницей, но при условии, что вы будете почтительны со мною!
Предводитель отряда в ответ:
– Выходите, мы не причиним вам вреда!
Фею и Су-цин усадили в два небольших экипажа и повезли в столицу, где в это время Тобар со своими воинами, убивая без разбору городских жителей, разыскивал императрицу и ее придворных дам. Когда к нему привезли двух женщин, он страшно обрадовался и велел держать их под крепкой охраной как заложниц.
– Не один раз мы с тобой смотрели смерти в лицо, – сказала Фея служанке, – но до сих пор она щадила нас. Сегодня мы умрем за отечество! Пусть я гетера, а ты моя служанка, мы умрем как мать и супруга императора. Нам это славы не даст, но врагам мы покажем, как умеют умирать верные минские женщины! Давай выскажем этим сюнну все, что мы о них думаем!
И Фея закричала:
– Бездушные варвары, вам неведомо величие Неба! Я императрица, мать всемогущего Сына Неба, вы не смеете держать меня взаперти.
– Я придворная дама Цзя, приближенная императрицы, – подхватила Су-цин. – Можете убить меня, если это ваше намерение, только убивайте поскорее!
Вскоре, однако, сюнну узнали от предателя, что захваченные ими пленницы не те, за кого себя выдают. Тобар прорычал:
– Слышали мы, что жители страны Мин славятся вежливым обращением – оно и верно. Только посмотрите, как изысканно ругаются эти обманщицы, пока своего не получили!
Он приказал до поры не трогать их, но глаз не спускать.
К этому времени императрица была уже почти в безопасности. Но однажды путь им неожиданно преградил отряд врага. Небо сотряслось от крика сюнну, от лязга мечей и пик. Мужчины и женщины, старики и дети, которые шли за своей императрицей, попадали ниц и зарыдали, моля Небо о спасении, – казалось, померк белый свет и содрогнулась от жалости земля! Императрица тоже подняла глаза к небу.
– Наши жизни в твоей власти! Я стара и не страшусь умереть, но супруга и наложницы императора, мои придворные дамы такие молодые, красивые, – что будет с ними?
Императрица в изнеможении опустилась на землю, дамы, плача навзрыд, окружили ее. Пути для спасения не было! И вдруг сюнну простыл и след – откуда ни возьмись появился юный воин, он налетел на врагов, размахивая двумя мечами и круша всех подряд…
А дело было так: после отъезда Яньского князя в ссылку отец его, старый Ян, принял приглашение сановного Иня перебраться к нему на жительство вместе с семьей в загородное поместье. Здесь и застала его весть о нападении сюнну. Тотчас он пришел к Иню и, глотая горькие слезы, сказал:
– Враги – на нашей земле, государь – за тысячу ли от столицы! Мы не можем сидеть сложа руки и ждать, когда варвары схватят императрицу! Нужно поднимать народ и собирать ополчение!
Сановный Инь встал.
– Дорогой брат! Я мыслю так же, как и вы. Не будем терять времени – за дело!
Только он это проговорил, как из столицы примчался посыльный с письмом, в котором было вот что:

«В третью стражу минувшей ночи сюнну подошли к воротам столицы. Матери и супруге нашего императора удалось скрыться, но где они сейчас, неизвестно».
Сановный Инь затопал ногами в гневе на предателей, доведших страну до бедственного положения. Старый Ян попытался успокоить его.
– Мы разыщем императрицу и хотя бы ценой своей жизни спасем ее! Отечество в опасности, и мы, верные слуги государя, должны сделать все, что в наших силах! Соберитесь с духом и пишите приказ о наборе в ополчение местных жителей!
Когда все, кто мог носить оружие, сошлись к дому Иня, их набралось всего пять или шесть сотен.
Старый Ян пригласил к себе Лотос и Сунь Сань, объяснил положение и пригласил в ополчение – те тут же пошли доставать из сундуков мечи, седлать боевых коней, натягивать тетиву и заострять стрелы. Когда все были готовы, маленький отряд выступил к столице. Узнать, где находятся мать и супруга императора, было не у кого – все местные жители разбежались или попрятались. Но однажды минские воины увидели, как на нескольких женщин – их было пять или шесть, по виду придворные дамы, – изготовились напасть враги. Женщины плакали и взывали о помощи.
– А что, если среди них и мать государя? – обратилась Сунь Сань к Лотос.
Дочь Огненного князя выхватила из ножен два меча и бросилась на врага. Один из них, попытавшись остановить ее, подставил под удар меча свою пику, но разве могло это сдержать бесстрашную девушку?! В конце концов варвар бросил поводья и обратился в бегство. Лотос поскакала в погоню, но вдруг услыхала крик:
– Остановись! Здесь мать и супруга императора! Помоги их спасти!
Лотос повернула коня и поскакала к старому Яну. И вот спасители уже подходят к императрице и отвешивают ей почтительный поклон, а она спрашивает:
– Кто вы?
Вперед выступает сановный Инь.
– Я бывший левый министр Инь Сюн-вэнь, а этот почтенный старец – отец Яньского князя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105