«Моей супруге Инь». Тут же послали за госпожой Инь, она вскрыла письмо и узнала руку Хун! В письме говорилось:

«Хун, родившейся в Цзяннани, выпала удивительная судьба: благодаря Вашим милостивейшим заботам она не утонула и, спасшись, поселилась в далеких горах. Небу угодно было впоследствии, чтобы она, переодетая мужчиной, стала военачальником минского войска и чтобы ее прежняя любовь вновь ожила в шатре военного стана. Теперь ей можно забыть о своем дурном прошлом – в новом качестве ею дорожат, как драгоценностью. Однако и во сне и наяву она мечтает лишь об одном – прожить свою жизнь до последнего дня среди честных лиц и благородных речей. О, как была бы она тогда счастлива!»
До сих пор жизнь оберегала госпожу Инь от потрясений, поэтому, когда она прочитала письмо Хун, все в голове у нее смешалось, и она крикнула:
– Слушай, Хун! Лянь Юй жива!
Лянь Юй, которая стояла рядом, ничего не поняла, но Инь спохватилась.
– Я не то хотела сказать! Слушай, Лянь Юй! Твоя госпожа жива! Я получила от Хун весточку! Разве это не чудо?
Лянь Юй была вне себя от радости, она бросилась к госпоже Инь и со слезами на глазах попросила повторить сказанное.
– Жизнь и смерть – в руках судьбы, горе и радость – во власти Неба, – ласково проговорила Инь. – Какое счастье, что Хун не стала духом реки! Ты понимаешь? Она жива!
И она протянула письмо Лянь Юй. Та, пораженная услышанным, читала и перечитывала строки письма, плача и улыбаясь.
– Мы разлучились три года назад, скоро ли встретимся?
– Вернется наш господин, а с ним приедет и Хун, – отвечала Инь.
На другой день Сын Неба огласил новое повеление:
– Поскольку положение на границе складывается очень напряженное, мы меняем свое прежнее решение. Усмирить мятежную страну Хунду половиной нашего войска будет непросто! Пусть полководец Ян приведет ослушников к покорности всею мощью наших сил на юге.
Новое послание на имя Ян Чан-цюя гласило:

«Вы проявили себя, как чжоуские Фан Шу и Сяо Хао, как сунские Хань Ци и Фу Би. Ваши победы над южными варварами порадовали наших подданных и укрепили наше могущество на окраинах государства, – отныне мы спокойны. Однако только что мы получили известие о мятежном государстве Хунду, что по соседству с округой Цзяочжи. Положение на рубежах в том краю тревожное. Потому приказываем Вам не возвращаться на родину, а идти походом на мятежников, разгромить их и только с победой повернуть войско домой. Мысленно мы разделяем с Вами все тяготы Ваших ратных трудов: жару и холод, неудобства и тоску по близким. Когда мы смотрим в сторону юга, сердце наше сжимается от боли. За все Ваши подвиги жалуем Вас званием Верховного инспектора Юга. Советник Хун Хунь-то остается при Вас. Предводителя маней мы прощаем, сохраняем за ним титул князя и оставляем его властителем южных земель».
А Хун Хунь-то император направил отдельное послание. О чем в нем говорилось, вы узнаете из следующей главы.
Глава девятнадцатая
О ТОМ, КАК СТАРУХА ОСЫПАЛА БРАНЬЮ ГОСПОЖУ ХУАН И КАК КРАСАВИЦУ ФЕЮ ОТПРАВИЛИ В ЦЗЯНЧЖОУ

Сын Неба собственноручно составил послание к Хун. Вот что в нем говорилось:

«Вот уже четыре года мы восседаем на троне и всякий раз, узнав про гибель талантливого человека, горюем о потере его
для государства, а когда посещаем отдаленные провинции, где то и дело встречаем людей, достойных самых высоких государственных должностей, проливаем горькие слезы. Ведь речь идет о людях, которых мы должны были отыскать и использовать на благо отчизны, но нам не хватило мудрости это намерение выполнить. То лее с тобой – мы не знали о твоих талантах, слава твоя только сейчас дошла до нашего дворца. Небо на сей раз оказалось милостивым к нам, мы нашли тебя, словно крючок на берегу Вэйшуй, словно раздобыли спасительный меч победы. Небо даровало нам в твоем лице падежную опору! Ты уже совершил множество подвигов, вписал свое имя в историю нашей страны. Случилось непредвиденное: мятежное государство Хунду нарушило покой на наших рубежах, и нам нужна твоя помощь. Жалую тебя должностью советника военного министра и приказываю отправиться вместе с Верховным инспектором Юга Ян Чан-цюем и всем войском в провинцию Цзяочжи на новые подвиги. Посылаю тебе в дар военные доспехи, лук со стрелами, секиру и нефритовую дщицу, а также личную печать. Служи достойно!»
Император велел отправить гонца с посланием в ту же ночь.
Тем временем, печальная, как осенняя луна, оклеветанная, не в силах доказать свою невиновность, Фея вот уже полгода жила в семье Яна затворницей. Она не выходила на улицу, ночи напролет проводила без сна, глядя на огонек свечи, пряталась ото всех днем и все время плакала. Силы ее подходили к концу. Казалось, Небо забыло ее. Горе бедняжки было беспредельным, – участь хуже трудно представить!
А враги ее, госпожа Вэй с дочерью, продолжали придумывать, как бы извести Фею. Однажды госпожа Вэй сказала дочери:
– Скоро вернется Ян, а это опасно! Что-то надо делать, пока не поздно, ведь наложница наверняка затаила против тебя злобу. Когда приедет твой муж, она тебе отомстит!
Дочь опустила голову и промолчала.
– Всем известно, – влезла в разговор Чунь-юэ, – рано или поздно весну сменяет осень, а грехи сменяет раскаяние. Покайтесь! Скажите инспектору, что вы по неразумию совершили зло. Он вас простит!
Госпожа Вэй перебила ее:
– Что ты мелешь о своей госпоже, Чунь-юэ? Наша барышня – .доброе и слабое создание! Чем болтать попусту, предложи дельный выход.
Служанка в ответ:
– Есть такая поговорка: сорную траву рви с корнем.
– Как же надо рвать, чтобы корней не осталось? – спросила хитрая госпожа Вэй, взяв служанку за руку.
Чунь-юэ пожала плечами.
– Все, что мы делали до сих пор, оказалось без проку, – Фея цела и невредима. Вот если бы вы, госпожа, не пожалели ста золотых для Янь Цзюнь-пина, то я обошла бы всю столицу, а нашла бы карающий меч для Феи, и тогда не повторились бы страсти, которые кипели восемь лет после убийства чуского князя.
Хуан подумала и проговорила:
– Но это опасно и невозможно по двум причинам. Нам, вельможам, не подобает звать в дом наемного убийцу. И все понимают, что я не терплю Фею за красоту и ревную ее к мужу. Значит, если ее убьют, все догадаются, что тут замешана я, – от чужих глаз и ушей не скрыться. Нет уж, придумай что-нибудь другое.
– Я вас не узнаю, – возразила служанка. – Если вы так страшитесь молвы, то зачем засылали во флигель наложницы чужого мужчину и пытались ее опорочить? Я понимаю так: Фея не признала себя виновной, но с горя живет затворницей и ждет возвращения инспектора. Когда он разберется, что к чему, у него заболит душа, он места себе не найдет, пока не отплатит за унижение своей любимой наложницы. И вам придется вертеться, как бусинкам на гладком столе!
И тут Хуан сквозь зубы пробормотала:
– Ты права: или умрет эта девка, или я лишу себя жизни! На тебе сто золотых, и сделай все как можно скорее!
Переодевшись, Чунь-юэ отправилась в город на поиски наемного убийцы. Вскоре она привела в дом старушонку: ростом всего пяти чи, глаза налиты злобой, седые волосы растрепаны по плечам.
– Как вас зовут и сколько вам от роду? – спрашивает госпожа Вэй.
Та в ответ:
– Годков этак семьдесят я прожила, а имени моего знать вам не обязательно. Занимаюсь я тем, что всю жизнь людей спасаю: как услышу, что где-то беда, так и несусь со всех ног туда. Вот и про вашу беду от госпожи Чунь-юэ услышала и пришла помочь вам от чистого сердца. Убийство из мести – штука непростая, поэтому если на самом-то деле причина здесь другая и вы меня, значит, обманываете, тогда поберегитесь, – как бы вам потом худо не было.
Госпожа Вэй вздохнула.
– Я вижу в вас благородную женщину и обманывать не стану. Да и кто же по пустяку решится на такое дело?!
Она велела принести вина и закусок и принялась потчевать гостью да изливать перед нею свою душу.
– Женская ревность – частая гостья в этом мире. Над ревнивыми женами можно посмеяться, можно им посочувствовать, но месть из ревности – это вещь недопустимая! Однако наше дело совсем особенное, даже неслыханное. Дочь моя, выйдя замуж, стала жертвой козней одной гнусной твари, которая пыталась ее отравить. Коли вы, как и я, за справедливость, возьмите большой нож и отомстите за поруганную добродетель, спасите дочь, а я уж не поскуплюсь. Кончите дело ладно, тогда я вас тысячей золотых отблагодарю!
Старушонка покосилась на госпожу Вэй и с усмешкой говорит:
– Ну, ежели добродетель теперь такая дорогая, то воля ваша! Госпожа Чунь-юэ мне все разъяснила. Ждите меня с весточкой через несколько дней.
На другой день старуха с ножом явилась в дом Хуанов, о чем-то перемолвилась с госпожой Вэй и ее дочерью, а как настала ночь, направилась к Янам. Чунь-юэ проводила убийцу до ворот, объяснила, как устроен сад и где искать нужный флигель, и вернулась к хозяевам.
Стояла последняя треть третьей луны. Воздух был свеж, лунный свет струился с неба. Старуха перелезла через забор и огляделась. Сад, куда она попала, был прекрасен: облетели последние лепестки с абрикосовых деревьев, зато персиковые в полном цвету, на камнях изумрудный мох, журавли парами дремлют меж стволов, вьется залитая призрачным светом дорожка. Флигели справа и слева, на воротах крепкие засовы. Старушонка направилась к западному флигелю, перебралась через внутреннюю ограду и вошла во дворик, – направо и налево находились помещения для прислуги. Помня наставления Чунь-юэ, старуха подкралась к ближайшему дому, где рядом с дверью через маленькое оконце пробивался неяркий свет. Она заглянула внутрь: две служанки спят, а какая-то красавица сидит возле светильника, подперев рукой щеку. Вид у нее измученный, лицо изнуренное, но ничего прекраснее этого лица старушонка в жизни не видывала. Верно, весенний день сморил красавицу или одолели ее горькие думы, – уж конечно, ей не снится Сян-ван с облаком и дождем, нет, – в аромате пахучих цзяннаньских трав ее терзает печаль Цюй Юаня! Удивленная старушонка подумала: «Глаза у меня старые, но суть человека они распознают с одного взгляда. Здесь горе!» Она проделала дырочку в бумаге, чтобы лучше видеть, и прильнула к ней. Красавица вздохнула, вскинула нефритовые руки, сжав лоб ладонями, и склонилась над столом. Старуха горящими глазами осмотрела всю комнату. Взор ее снова упал на руки сидящей, и при свете свечи на белой, как снег, коже старуха увидела красное пятнышко, будто небесный журавль оставил свою отметину, будто душа покойного императора пролила каплю крови. Дело ясное: это не простая отметина, а «соловьиная кровь»! Старуха похолодела от ужаса, ноги у нее подкосились. Она вынула нож и подумала: «От веку жены ревнуют, а наложницы через то погибают. Мой удел – вызволять из беды Цзэн Цаня и Сяо-цзи. Всю жизнь я мечтаю о справедливости, и если бы не я, кто бы таких красавиц спасал?!» Она отворила дверь, вошла и остановилась на пороге. Девушка открыла глаза и окликнула служанок. Старуха с усмешкой бросила нож и говорит:
– Не беспокойтесь, госпожа. Разве вы не знаете, что два убийцы одолеют одного Юань Шао?
– Кто вы, бабушка? – спрашивает красавица.
– Убийца, которую наняли в доме сановного Хуана.
– Раз вы пришли за моей головой, отчего же не берете, чтобы отнести вашим хозяевам?
– Вы знаете, кто я, теперь откройтесь, кто вы. – Если вы пришли сюда убивать, – улыбнулась
Фея, – то зачем вести долгие разговоры? Я преступница, что вы еще хотите услышать?
– Не много вы о себе сказали. Теперь послушайте обо мне. Родом я из Лояна, молодость провела в зеленых теремах, там и состарилась, любовники меня бросили, поклонники поостыли. Тогда я озлилась на весь белый свет и принялась убивать и мстить за обманутых женщин. К Хуанам я пришла как спасительница.
Фея оживилась.
– Я тоже жила в зеленом тереме Лояна, да занесла меня судьба сначала в Цзянчжоу, а потом сюда. Из-за того, что я была «придорожной ивой и подзаборным цветком», не хранила верности своему господину да еще пыталась отравить его законную супругу, я и несу наказание.
Старуха с испугом спрашивает:
– Не Фея ли Лазоревого града ваше имя?
– Да! А откуда вы его знаете?
Старуха взяла Цзя за руки и залилась слезами.
– Ваше имя для меня что гром средь ясного неба, а ваши мысли, чистые, как первый снег, – зеркало моих собственных мыслей. И такую чистоту жена сановного Хуана оклеветала! Ну ладно, нож мой остер! Он обагрится кровью этой гнусной твари и ее мерзкой дочки, он еще порадует бесов!
Разъяренная, она собралась уходить, но Фея удержала ее, схватив за рукав.
– Вы не правы! Отношения между женой и наложницей – все равно что между государем и подданным, а разве стали бы вы вредить государю в пользу подданного? Только Небо может судить в таких делах. Если же вы со мной не согласны, то лучше моей кровью омочите свой нож!
Глаза Феи сверкали, как иней осенью, как ясное солнце летом.
– Вы слишком благородная женщина, – вздохнула старушка. – Так и быть, не стану пачкать нож кровью этих Хуанов. Хоть в этом и нет справедливости, но я покоряюсь вашей просьбе. Будьте счастливы!
Старушонка подняла нож с полу и повернулась к двери.
– Запомните! – крикнула ей вслед Цзя. – Если вы причините Хуанам вред, я этого не вынесу!
– Мне два раза повторять не нужно, – проворчала ночная гостья и выскользнула в дверь.
Когда старушонка подошла к дому Хуанов, восток уже заалел. Хуан и Чунь-юэ с нетерпением ожидали ее возвращения. Завидев убийцу в окно, служанка выбежала ей навстречу.
– Что так долго? А где голова негодной?
В ответ старуха схватила левой рукой Чунь-юэ за волосы, а правой выхватила нож и, указывая на госпожу Вэй, закричала с горящими от гнева глазами:
– Подлая! Встав на сторону своей ревнивой дочки, ты оклеветала благороднейшую и красивейшую женщину. Мне следовало бы отрубить тебе голову, но добрейшая госпожа Фея велела мне простить тебя. Да узнает Небо о ее благородстве и великодушии! Вы только подумайте, – избранница Неба, у которой алое пятнышко на руке, пробыла десять лет в зеленом тереме!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105