Она была смуглой, черноволосой и черноглазой. Причем глаза были именно черными, а не какими-нибудь темно-карими. Остановив на мне блестящий угольно-черный взгляд, девочка мотнула головой (из-за ворота выскочили две темные косицы) и спросила:
— Ба, они че, все сожрут или ты и меня покормишь?
— Што, ноги отсохли? — заворчала Варвара. — Чай, не больная, корыто не разевай, сама пододвигайся да лопай.
Сюнневе пододвинула девочке миску. Та, залустив туда руку и выудив вареную картошку, невозмутимо принялась жевать.
— Вот бесово отродье, — беззлобно вздохнула бабка Варвара.
— Ба, не злобься, — пробубнила девочка с набитым ртом. — Всеравно ты меня любишь…
— У-у, головешка. — Бабка Варвара для виду погрозила девочке пальцем. — Вот ведь хитрюга! Не наших она кровей, а все равно родная. И довелось же Таирке, девке моей, с этим… чертом спутаться!
— Он не черт, — поправила Пелагея бабушку, одновременно прицеливаясь Тяпе в лоб костью, — он — князь…
— Князь! — возмущенно фыркнула Варвара. — Сроду о таких не слышала… Глаза-то у него желтые, как у кошки, были да зрачки, чуть что, так вытягивались. Ты молчи, ворона, тебя еще не было, а я все помню-у!!!
— Вот закаркали опять! — заорала Вийка с порога, затворяя дверь и помогая Янко сесть на лавку. — Тетка Варвара, доколе девку мучить будешь? Скажи лучше, где у нас семена папоротника лежат…
— Да там и лежат, в чулане на верхней полке, — проскрипела бабка, опять принимаясь за трубку. — За каким они тебе сдались?
Вийка не отвечала, старательно укутывая ноги Янко теплой дерюжкой.
— Куды собралась, кликуша блажная? — повысила голос Варвара. — Ай на кладбище собралась, дура литовская? А мне за мужиком твоим задохлым смотреть до конца лет моих прикажешь? Хватит того, что и девка на мне!
— Сказала — пойду, значит, пойду. — Вийка упрямо вскинула подбородок. — Может, еще и отобьюсь…
— Виюшка…— прошелестел Янко.
— Крокодилица, прости господи! — пыхнула трубкой Варвара. — Не пушшу!
У Вийки нервически задергался уголок рта, совсем как у тетки Розы. Мы поняли, что пора вмешаться. Но что мы могли сделать?
— Девица Михайлина! — зашептал Виталис мне на ушко. — Идти на кладбище следует вам, а не Вийке. Так нужно…
— Мне одной?! — завопила я на всю избу.
— Нет, можете взять остальных, если согласятся, но вы — самая сильная…
Так, понятно. Опять я и опять… Впрочем… Я глянула на тихо кашляющего в углу Янко и бледную Вийку и замялась. Картина, конечно, трогательная, но неужели я чем-то могла помочь? Я даже ужасы смотреть по телевизору боялась, всего «Графа Дракулу» просидела под одеялом, боясь и ресничку высунуть. Что ж делать, как мне справиться с толпой упырей?
Полина решительно отодвинула тарелку и громко заявила:
— Чего за проблемы-то? Мы и пойдем с упырем на стрелку, а вы, гражданочка, в вашем-то очевидном положении (Виска слегка зарумянилась) сидите дома и пейте валериану.
— Чтой-то она говорит? — Вийка всплеснула руками. — Как же я вас пущу-то, вы ж еще дети малые!
— Обижаете, тетенька! — Тяпа прислонился к стене и похлопал себя по круглому пузу. — Я еще ходить не умел, а такое отмачивал, что мать моя орала: «Это не ребенок, это акуленок!»
— Но это же УПЫРЬ! С ним сложно справиться даже очень сильному колдуну!
— Настоящие упыри, — изрекла Полина, вставая, — работали в моей школе. И я вышла оттуда живая и даже местами здоровая. Так что ваших-то мы быстро на лопатки откинем…
Сюнневе педантично составила посуду на столе в одно место и сказала:
— Ми здесь неспроста. У меня совсем не осталось силы, но я по-прежнему вижу… Ми должны пойти.
— Мы идем вместо вас, тетя Вия! — Я даже встала, осознав торжественность момента. — Только… у нас нет ничего, дайте нам хоть соли, чтобы круг очертить.
Вийка еще попыталась нас отговорить, но было видно, что делает она это только по необходимости. В самом деле, на ней сейчас держался весь дом, да и, кажется, она и вправду… беременна, а мы… но ведь неспроста же нас сюда забросило. Сюнневе вообще держалась с потрясающим спокойствием. Обшарив полки чулана, финка выгребла оттуда все нужное, старательно увязала в мешочки и вообще та-ак приготовилась, что мне даже стало завидно. И откуда она все знает? Ведь пропала девятнадцатилетней девушкой, неужто на каких-нибудь курсах для ведьм все сорок лет училась?
Натягивая какое-то Вийкино платье (не думаю, что упыри оценят халатик с кислотными окуньками) и раздолбанные башмаки, Сюнневе нас поучала:
— Упыря не бояться, пока мы в круге, он нам ничего не сделает. Микелина его только чуть-чуть стукнет психокинезом, чтоб залез обратно и не показывался. А я заговор отводящий почитаю… Дан и Ян,нэ вздумайтэ его ловить и в мешок класть!
— А че, нельзя, что ли?
— Дома в зоопарк загоним!
— Бабла срубим…
— Предкам подарок к годовщине свадьбы купим…
— А то отец знаешь что мамке готовит…
— Ой, обмочиться со смеху…
— «Камасутру» на латынь переводит…
— И перевод все время на диване забывает…
— Мамка, когда в первый раз увидела, хохотом чуть все стекла в доме не повыбивала…
— Прикинь, как патер мучился с подписями к картинкам?
Я представила себе, как дядя Алексиус, в своих вечных очках и пушистых тапочках с осликами, с высунутым языком корпеет над «Камасутрой», обложившись русско-латинскими словарями… То-то тетку последнее время ни с того ни с сего на хохот пробивает!
На дворе меж тем уже основательно стемнело, да и похолодало. Вийка, кутаясь в теплый вязаный платок, вышла нас проводить до калитки.
— До кладбища недалече… налево до околицы, а там по тракту. По правую руку рощица, а за ней и погост. Ох, чада малые, боязно мне вас отпускать. Ну как с вами что случится?
Мы старательно успокоили Вийку, хоть самим было страшновато. Спокойнее всех держалась Сюнневе. Можно подумать, всю жизнь с упырями разбиралась…
Стоило нам отойти от дома, яркими фонариками засияли наши Помощнички.
— Во что детей втягиваем?! — орала какая-то Юлия.
— Молчи, мартышка, сказано — вести на кладбище…
— Чтобы сразу закопать было где? — Это Полина храбрится.
— Давайте проясним ситуацию. — Это Ула, ярче всех светясь, размахивает своим талмудом. — Значит так, что на кладбище произойдет — нам неизвестно. Но этот упырь не такой уж и простой, так что будьте начеку. Главное — его разговорить…
Полинка хмыкнула:
— Ага, за жизнь перетрем… Что это у вас, товарищ упырь? Ух ты, вторая степень разложения и воняете соответственно… дезодорантик могу присоветовать!
— Так я не понял, он нас кусать будет или нет? — подал голос Тяпа (или Липа, фиг в потемках разберешь, гнусят одинаково).
— Упырь — это не обязательно вампир, — наставительно произнес Ула. — Упырем в России называли ожившего мертвеца, при этом сами по себе упыри из могилок не выскакивают. Для этого надо их позвать, что и сделала нечаянно ваша, Мишенька, родственница. Иногда упыри могут нападать на людей, но это если они слишком долго бродят по земле… и, скажем так, проголодались.
Ой, не надо! У меня коленки и так заходятся в мелкой дрожи. Нет, не получится из меня ведьма — мне уже сейчас в обморок хочется хлопнуться. Вон Сюнька, энергии — пшик, зато храбрости выше макушки.
— При этом странно то, что упыря ваша родственница специально не звала, — продолжал Ула. — Может быть, за всей этой ситуацией стоит нечто большее, чем банальное упыриное одиночество… Вам нужно быть крайне осторожными, особенно тебе, Миша. Нужно помнить о Черных Инквизиторах…
Сюнневе, moderato
Беспокоиться было положительно не о чем. Я слишком долго жила на этом свете, чтобы бояться какого-то там упыря. Теперь, когда я все вспомнила… В самом деле, мне довелось пережить столько, что ночь на кладбище в компании ожившего мертвеца представлялась мне чем-
то вроде задушевной беседы. Жаль, что силы у меня не осталось. Но я сама так решила, теперь нечего плакать и хватать себя за косы. Зато я, смогу прожить еще одну жизнь. И прожить ее нормально. А этого стоит вся моя сила…
Микелина, конечно, еще маленькая. В ее-то годы обрести такой дар — это слишком серьезно. Помню сама, как орала, когда карты начинали со мной разговаривать…
Забавный рыжий крепыш в веселых штанишках что-то говорит о Черной Инквизиции. Ну с этой-то организацией я успела хорошо познакомиться, слабые места и y них есть, сладить можно. Только бы Микелина не растерялась… Безее силы мне не выстоять.
Смешные они, все эти ребятишки. Такие боевые, особенно Полина. С нее станется еще самой пощупать упыря, проверить — настоящий ли… А за братьями вообще глаз да глаз нужен, по-моему, они всерьез обдумывают план похищения упыря с последующей продажей. Интересно, они думают о чем-нибудь еще, кроме как заработать деньги и досадить Микелине?
Паоло весьма некстати занервничал, шепча мне на ухо:
— Синьорина, ты опять нарвешься! Ох, чует мое сердце — нарвешься! О Мадонна, а мне опять по морде надают!!
Нервный он, мой Паоло, истеричный не в меру. Одно слово — итальянский темперамент. За что мне его подобрали? Нет чтоб дать спокойного финского парня… Как вспомню, какие сцены он мне закатывал, пока мы с ним от этих охотников на ведьм улепетывали! Правда, когда его поймали, мне стало даже скучно…
Показалась луна. Ну хоть какое-то освещение… давно уже на Вальпургиеву ночь я не видала луны. Эта, правда, какая-то странная, вся в красных пятнах, как младенец в краснухе. Говорят, что кровавые пятна на луне — плохой знак, но я этому верить — не склонна. Папочка после контрабандной водки и не такое видел: и синие руки на стенах, и глаза на потолке…
И даже собачий вой, такой дружный и слаженный, ни о чем не говорит…
— Сюня! — всхлипнула Микелина, подбираясь поближе и хватая меня за руку. — Сюнь, это волки?
— Милая, — спокойно ответила я, осторожно отцепляя ее потную ручку от своего локтя, — настоящие волки уже бы тебя обгладывали. Они воют, так сказать, после… А это, похоже, окрестные псы на луну собачатся.
— Луна в кровавых пятнах! — продолжала Мика.
— В глазах рябит, деточка, — отрезала я. Не хватало еще детей пугать… По правую руку, как и говорила Вия, постепенно нарисовалась рощица, в глубине которой недвусмысленно так темнели кресты… Микелина повисла у меня на руке обморочной треской. Я встряхнула девочку:
— Соберись! С такой-то силой, как у тебя, бояться нечего…
— Я так и не поняла. — Это Полина, ее бодрый голос. — Мы чего делать-то будем? Бац-бац, наваляем упырю в табло? Какой там вообще сценарий?
— Посмотрим, — серьезно ответила я. — Главное — никому не выходить из круга…
Кладбище оказалось достаточно большим. По крайней мере, кресты торчали кругом, куда ни кинешь взгляд, и терялись далеко во мгле. Идя по следам колес и ориентируясь на развороченные ограды и сломанные кресты (это Вия улепетывала от толпы мужиков), мы наконец отыскали могилу некоего… Федора Костомарова — кажется, именно это имя называла Вия. Могила выглядела почти заброшенной, надпись на плите читалась с трудом, крест вообще уныло клонился на сторону, и, если бы не подозрительно свежие кучки земли вокруг, я бы решила, что мы ошиблись.
Не мешкая, я принялась сыпать соль по кругу. Круг решила сделать достаточно большим. Знаю я этих деток, сейчас стоят, а потом — ой, ноги затекли, ой, а можно на плитку присесть, ой вредная Сюнька, чего жилплощадь такую маленькую нарисовала… Соли хватило впритык, но хватило. Разбросав вокрут семена папоротника (на всякий случай, они покойника с пути собьют, заморочат, если вдруг удирать придется), я еще раз окинула взглядом круг. Вроде все нормально, круг замкнут со всех сторон… Теперь только ждать.
Помощники сбились вокруг нас, ярко мерцая. От этого было почти светло, по крайней мере, нужная могила была достаточно ярко освещена.
— Что теперь-то, Сюня? — робко спросила Мика, по-прежнему пытаясь схватиться за мой подол.
— Ждем! — Я, скрестив ноги, уселась на мешок. Холодновато, конечно, но что-то мне подсказывало, что ждать придется долго…
Дан и Ян, не раздумывая, хлопнулись на землю рядом со мной. Полина и Мика остались стоять… Жупик подумал и заполз ко мне на колени, без ошибочно определив самое теплое и уютное местечко.
Луна медленно пятнела, вот уже и весь диск багрово-красный, как хороший помидор. Воздух пропитан сыростью. Интересно, почему это на кладбищах всегда какая-то влажность ощущается? И ветер какой-то неприятный, щекочущий, и листья шуршат, так отвратительно похрустывая. Кресты скрипят, собаки вдалеке воют — в тишине посидеть не удастся.
— Может, анекдоты потравим? — неуверенно предложила Полина. — А то ждать неизвестно сколько…
— До полуночи еще часа полтора, — вмешался рыженький земляк. — Не думаю, что мертвяк раньше наружу полезет. Им тоже законы жанра соблюдать надо… Ночь сегодня антуражная, вполне подходящая.
— В такую ночь, — мечтательно продолжила одна из Юлий, — фессалийские колдуньи слетались на оргии…
— Или собирались на кладбищах… — Чтобы прикусить язык мертвеца… — И передать ему послание для владыки мертвых Плутона…
— Несчастные дурочки…
— Половина из них умирала от заражения крови…
— И несоблюдения правил гигиены…
Мика заверещала. Дан и Янпокатились со смеху.
— Не пугайте девочку, вы, римские кликуши! — строго сказала я. — Лучше расскажите что-нибудь более нейтральное. Может, песню кто споет?
Земляк с готовностью вытащил нечто похожее на удлиненные гусли.
— О! — завопила Полина. — Улька ща про горячих скандинавских пацанов волыну заведет!
— Тебе что, не понравилось в прошлый раз? — обиженно спросил… Улька. (Что за имя для такого большого мужчины?!)
— Понра-авилось! — закивала Полина. — Там такая веселуха была, прикиньте, Ула
конкретно расписывал, кто, когда и кому и каким образом по морде надавал! Там
столько экспрессии! Но, Улик, а про чего-нибудь другое ты петь умел?
Ула засопел, пощипывая струны.
— Вот… может, это? — наконец предложил он и затянул чуть в нос, но приятно…
Как-то утром могучий Тор проснулся…
До хруста зевнул сын Йорд, потянулся…
И затряс волосами, застучал бородою,
Молота не найдя рядом с собою!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42