Я с неудовольствием покосилась на подпрыгивающее в руке письмо и подумала, что давнишние мероприятия по запугиванию мелкой шушеры определенно не прошли даром. Но, однако же, как они меня нашли? Просто-таки все, кому не лень, в курсе, где меня искать на данный момент.
— И как вы меня нашли?
— Так ведь хозяин…знает, где искать лиана, — вытаращив глаза от удивления, встрял незнакомый посыльный. Вот черти! Да, давненько меня не избирали. Я даже умудрилась забыть, что кланники действительно знают, где я нахожусь в то или иное время (предположительно, чтобы у них была возможность в любой момент вызвать меня расхлебывать чужие проблемы, что мы, собственно, и наблюдаем). Вопрос дня: что, нельзя было передать сообщение ментально, а не возиться в курьерами? Или они должны узнать, что это я поделываю на Земле?
— Ладно, давайте, — я выхватила письмо и нетерпеливо порвала конверт. Развернула письмо… и села. Меня просили… О СОТРУДНИЧЕСТВЕ? ВАЙСКОПФ?! У-у-у. Все ясно. От удара по голове у меня уже начались зрительные галлюцинации. А если серьезно? Чем его так припекло, что он фактически пошел ко мне на поклон?
На заднем плане топтались курьеры, не решаясь уйти. Я рассеянно бросила:
— Вы свободны.
— Ответ будет? — нерешительно поинтересовался первый.
— Угу. Положительный.
Я услышала, как за ними закрылась дверь. Потом встала. Потом опять села. Потом заметалась по комнате, не зная, что и думать. Меня просили о встрече, намекая… А, вот оно что. Я вгляделась в письмо и наконец поняла, что между строк мне намекают на возможность обмена информацией. Явно ведет какую-то игру. Но какую? В любом случае, явиться нужно обязательно.
И я пошла. А что мне еще оставалось делать? На то я и лиан, чтобы безоговорочно отвечать на любые просьбы о помощи. Хотя место встречи меня и позабавило.
Полнолуние. Иду по аллее, обсаженной чем-то удивительно высоким, тонким и тихо шелестящим молодой листвой. Полнолуние. Как все-таки красиво…
Ночь — наше время, время Сумерек. И кто посмел сказать, что она темна и страшна? Ночь…бархат, жемчуг и алмазы, обсидиан и серебряное кружево…ночное небо, почти черное с неуловимой, чарующей, обволакивающей синевой…звёзды, драгоценные камни бесценной чистоты…полный диск луны, мерцающий мягко и ровно, заливая все потоками серебрянно-прозрачного света…сплетение узоров теней, подобных которым никогда не создать самым искусным рукам…шепот листьев, голос ветра, шорохи травы. Полнолуние.
Я потянулась к этой тихой, зачарованной красоте, закружилась с серебристыми неверными тенями, умылась в жемчужных лучах, растворилась в ней, стала деревьями над головой, травой под ногами, птицами в ветвях, водой в крошечном ручейке, ветром в небе. Я стала Ночью. И уже не шла, боясь потревожить это хрупкое единение: я всем существом потянулась вверх, к небу, тело стало почти невесомым — и ноги едва касались земли. Я уже не шла, нет, — я почти летела. Боги, боги, зачем вы не дали мне крыльев — я так хотела бы летать…
Только тяжелые кованые ворота, перегородившие дорогу, заставили меня вспомнить, что я пришла по делу.
Перемахнуть через забор при моей прыгучести (обязанной скорее способности к частичной левитации, чем физическим данным) не составило особого труда. Я глянула на часы — еще добрых десять минут придется ждать. Всегда так — по части пунктуальности меня мало кто может обскакать. Я прогулялась по нескольким дорожкам, полюбовалась переливами белого камня, весьма эффектно смотревшегося в сочетании с бархатистой зеленью поросшего на нем мха, постояла немного, и в конце концов устроилась на облюбованном мной симпатичном надгробии.
Нет, ну что у Вайскопфа за детская склонность к театральным эффектам? Какого беса нужно было назначать встречу на кладбище? Что-то раньше не замечала у него признаков инфантилизма. Может, стареет? Ностальгия по темной уютной могилке, светлые дни юности и все такое? А что? Все-таки триста лет вампиру. Или это он меня хочет упокоить навеки, не отходя от кассы?
Губы сами собой расползлись в ухмылку. Дальше — больше…
И вот в таком виде, глупо хихикающую в кулачок, меня и застал Вайскопф. Ну-у все, дошутилась, остроумная ты моя. Теперь он еще совершенно справедливо подумает, что смеялись над ним. И плакали все мои благие намерения. М-да…
— З-здорово, — я тщетно попыталась обуздать собственный голос, прыгающий от сдерживаемого смеха.
— Что смешного? — вместо приветствия буркнул вампир, не сводя с меня настороженного, с прищуром, немигающего взгляда. Под этим взглядом я резко посерьезнела.
— Да ничего, — уже спокойно ответила я, — Не обращай внимания. Ну, ради чего мы здесь собрались?
— Я думаю, — протянул он, — мы вполне можем быть друг другу полезны.
— Можем, можем, — я старалась говорить спокойно, зная неровный нрав Вайскопфа, в меру сил пытаясь не поссориться. Но он воспринял мои слова по-своему:
— Издевайся, издевайся, — он обнажил клыки. Я на всякий случай собралась.
— Не издеваюсь, а констатирую факт, — я холодно посмотрела на него в упор, — Так что ты предлагаешь?
— У меня есть кое-какая информация, от которой даже ты, чертова Волчица, отказаться не сможешь, — глаза Вайскопфа полыхнули такой ненавистью, что мне стало не по себе. В голову пришла крайне простая мысль о том, что сия территория вовсе не является нейтральной.
— Хоть иногда думай, с кем и как говоришь! — ледяным тоном отрезала я, незаметно высвобождая из наручных ножен серебряный кинжал. С него станется на меня броситься. А потом все спишут на состояние аффекта.
— Ну конечно, ваша милость! Сиятельный лиан требует к себе особого отношения. Кто я в конце концов такой?! — рык вампира эхом разнесся по всему кладбищу. Однако же, с чего это он такой психованный сегодня? Я сосредоточилась, и даже сквозь его многочисленные блоки сила лиана совершенно отчетливо дала мне знать — он целенаправленно сам себя накручивает. Что, я права насчет аффекта? Тонко, ничего не скажешь. И, быть может, суд на это тоже поведется… Но он же в самом деле не думает, что сможет меня серьезно достать? Тогда что это — демонстрация? И чего, позвольте спросить? Я рассеянно бросила:
— Причем здесь это? Я всего лишь требую к себе элементарного уважения, раз уж ты решил вести со мной дела.
— Уважения?! — взревел он, — Да ты не стоишь вообще никакого уважения, волчья подстилка!
Ну что ж-ж-ж, я честно старалась не доводить дело до базарной перебранки, но если уж ему так хочется…
— Тогда какого же дьявола твои собачонки на пузе ползли ко мне с этим дурацким письмом? — вкрадчиво поинтересовалась я, — Если уж я так безнадежна?
— Видят боги, я бы на пушечный выстрел к тебе не подошел, если бы ты не была лианом! Кому ты нужна будешь через семь лет?!
— Ну-ну, — снисходительно уронила я. Я издевалась, да. Ругаться с ним — себе дороже. И драться с вампиром тоже не буду. По крайней мере, пока не пойму, какие цели он преследует. Я кивнула своим мыслям и спрятала кинжал обратно в ножны. Так что если он пытается в очередной раз меня спровоцировать, его ждет разочарование. — Как жаль, что все эти семь лет тебе придется ходить мне на поклон. Ведь ты, — я с притворным сожалением поцокала языком, — всего лишь кланник. Увы, всего лишь мой слуга.
Реакция была бурной и вполне ожидаемой. Глухо зашипев, он поднялся с надгробия, на котором сидел все это время, и пошел на меня. Я посмотрела ему в глаза. Ох как не понравилось мне то, что я там увидела. Абсолютно невменяемые и безумные глаза. Такие глаза могут быть только у вампира, учуявшего запах крови жертвы, одержимого жаждой. От увиденного я настолько опешила, что начала отступать, глядя на вампира в упор, чего делать было не в коем случае нельзя — его глаза затягивали, гипнотизировали с такой силой, что преодолеть ее не хватило бы даже сил матерого мага. Вампир, погруженный только в свою жажду — самое опасное существо во всей Безымянной, особенно вампир такой силы. С усилием я оторвала взгляд и посмотрела поверх его головы. Очень мне это все не нравится. Уж кого-кого, а меня Вайскопф никогда не воспринимал как ходячий бифштекс. Я находилась в разряде «Противник», в разряде же «Пища» никого крупнее людей-слуг и мелких ощущающих, отданных Леттом Яну в служение ходячими столовыми в качестве платы за «крышу» для особо важных персон клана, никогда не водилось.
Вампир меж тем рванулся ко мне, оскалившись, потом коротко взвыл и упал на колени, обхватив голову руками. Тормоза еще не совсем отказали? Я, устав созерцать эту картину, влепила ему короткий удар чистой энергией, долженствовавший отключить его минут на пять и привести в чувство. Ян упал. Я села на ближайшее надгробие и стала ждать. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Я забеспокоилась. Еще чего доброго удар не рассчитала и покалечила, а то и убила.
Я присела рядом с ним на корточки, похлопала по щекам. Никакой реакции, только поднявшийся ветерок начал трепать белесые волосы. Я тяжко вздохнула и начала стаскивать перчатку. Положила руку на как-то подозрительно холодеющий лоб и влила немного своей энергии, чувствуя себя ужасно глупо. Ни на что более кардинальное я не решилась, поскольку лечить вампира мне еще никогда не приходилось, а биология у них более чем своеобразная. Судя по всему, помогло мало, если помогло вообще.
Сердце подозрительно екнуло — одно дело лелеять мечты о его безвременной кончине, и совсем другое — вот так вот внезапно лишиться любимой занозы в заду. Начиная тихо паниковать, я приложила ухо к груди Яна. Ничего слышно не было. Коротко чертыхнувшись, расстегнула ему куртку и рубашку, и повторила свою попытку. И застыла надолго, пытаясь различить и без того обычно плохо прослушиваемый стук сердца. Я даже прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться. Вот дьявол! Кажется, все-таки убила.
Я уже начала было подниматься, когда его рука легла мне на голову, зарылась в волосы, притянула к груди. Живой, однако. И даже хочет кушать.
Я вывернулась из его объятий, не собираясь подставлять свою шею под его зубки. Он недовольно замычал, как ребенок, которого отрывают от груди.
Вайскопф! Грызть себя не дам, даже не надейся!
Ответом на мою тираду послужил такой искренне-удивленный взгляд, что я поняла наконец, какой великий актер пропадает на ставке вампирского кланника. Ян обиженно засопел и попытался подняться. Я понаблюеала за его явно разбитой вдребезги координацией, тяжко вздохнула и пошла помогать. Все-таки удар не рассчитала.
После неравной борьбы с гравитацией я подперла вампира с одной стороны надгробием, а с другой — своим плечом. Вампир не сопротивлялся, более того — мне показалось, или я действительно заметила виноватую мину? Ну-ну.
— Ну так что? — поинтересовалась я, привалившись к вышеназванному надгробию.
— ?
— Что за представления устраиваешь? Азаном пахнет за покушение…
— Сорвался, случайно, — пряча глаза, буркнул Ян.
— Конечно-конечно.
— Сама довела, — почему-то не проорал, а прошептал он, глядя на меня в упор таким странным взглядом, что я определенно пожалела о том времени, когда поддалась абсолютно иррациональной жалости.
— У тебя всегда я виновата, — угрюмо отозвалась я, решив, что ссор на сегодня более чем достаточно: — Ладно, проехали. Может, наконец выясним, чего ради ты меня сюда звал?
— Одно…взаимовыгодное предложение…Мне нужна помощь…но взамен…я могу предложить кое-что очень ценное для тебя… — я слышала, что говорить ему трудно, и чувствовала себя виноватой, хотя объективных причин для этого не было — на что нарывался, то и получил. М-да, стареем, размягчаемся и теряем всякую логику. А может, притворяется? Очень может быть. В любом случае, игры с провокациями явно отложены до следующего раза. Ну и слава богам, хоть поговорим как нормальные люди.
— И что же это такое бесценное, от чего даже я не откажусь? — безразлично обронила я, гораздо больше увлеченная проверкой вампира на симуляцию. Украдкой стащив перчатку, я проводила прикидочное обследование, поводя рукой над его раскрытой ладонью.
— Я могу предложить тебе…доступ к матрице Авона, которое может…найти по характеру…заклинаний или воздействия любого. Рано или поздно. Ты сможешь найти убийцу.
Я настолько увлеклась процессом, что не заметила, как вампир бережно перехватил мою руку, ткнулся в нее лицом, будто слепой котенок, и замер. Ласковый поцелуй застал меня врасплох, а вот прикосновение клыков к пальцам привело в чувство. Я выдернула руку, пока нежные покусывания не переросли в попытку восполнить свои силы за счет меня. Сколько раз уже наблюдала подобные интерлюдии — кончалось все либо прокушенной веной, либо отгрызенными пальцами. Все-таки что делает с людьми привычка! Уже и мои пальцы тянет в рот! А я-то думала, ему моя кровь поперек горла встанет. Поэтому его слова дошли до меня не сразу. А уж когда дошли…
Я схватила его за грудки и прошипела:
— Что тебе известно?!
— Ты ведешь расследование. Ищешь…кто пришил твоего волка.
— Ты следил за мной?! Тебе-то до этого какое дело? — я сообразила, что скорее всего ничего важного он не знает, восприняв мои поиски именно так, как говорит. Но как он узнал? — С чего ты вообще взял, что мне нужна эта матрица?
— На тебя нападали. И не только на тебя, — он слабо усмехнулся, то ли радуясь этому факту, то ли жизни вообще, — Маги.
Я опешила. Нет, он точно за мной следил. Тут меня озарило — а не он ли скинул мне на голову камешек, которому я обязана здоровой шишкой? Будто прочитав мои мысли, Вайскопф продолжал:
— Только не подозревай меня во всех грехах мира. Не следил я за тобой специально. Да это и невозможно, — он слабо поморщился, из чего я сделала вывод, что делать это он пытался, — Но мои мышки много чего видят. Полезного.
Как ни странно, я ему верила. Потому что остальные объяснения были уж слишком фантастичными. Итак, его мышки. Весьма разветвленная и на зависть хорошо организованная шпионская сеть. Не говоря уж о самых настоящих мышах, правда, летучих, подконтрольных животных вампиров-людей.
Это не есть хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69