– Старший велел ее отпустить, до дома проводить да зрячих выставить. Чтоб не сбежала. Зрячие с рассветом к дому подойдут.
– Привести ее в нормальный вид. Веревку на шею, – прищурившись, повернулся к сотоварищу Вьюти.
– Не выдержала допроса. Посчитала себя обесчещенной. В конце концов это была идея главного: представление перед эльфом устроить. Вот теперь пусть сам и расхлебывает. Ортера молчать будет?
– Смеешься? Он и говорить-то не умеет, – попробовал сострить Вьюти. – Хорош брехать, рассвет скоро. – И протянул Локо веревку. – Ты начал, ты и заканчивай.
Младший тайник хотел огрызнуться, но передумал, молча взял веревку и направился к распятому на столе женскому телу.
– Так, что рты раскрыли?! – рявкнул Вьюти на стражников. – А ну быстро за водой, тряпками, и чтоб через час здесь все было, как в сказке – тихо, мирно и красиво! Выполнять!!!
Локо наклонился над Тизарией, поудобнее берясь за веревку. Женщина открыла глаза и улыбнулась распухшими, окровавленными губами.
– Здравствуй, мой цветочек, – Локо от неожиданности вздрогнул, беспомощно взглянув на Вьюти. – Я твоя пчелка, ты мой лепесток. Сегодня наш мальчик из поля придет, нам песню степей пропоет … – и счастливо засмеялась, пытаясь ослабевшими руками заключить в объятия своего насильника.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Стены содрогнулись, и на землю посыпались каменные крошки. Стражник неистово забился в безысходной беспомощности, не понимая, откуда пришел трепет предчувствия. С мольбой подняв глаза, он попытался окликнуть того, кто призвал его служить на эту землю. Но не было ответа, словно некому было отвечать в пустыне миров.
А молиться…
А молиться он не умел…
Он идет босиком по утренней траве. Взгляд его лучится, подобно солнечному свету, в завитках непокорных волос блестят капли росы. Шаг легок, и кажется, что вот-вот за спиной расправятся крылья. Он, улыбаясь, смотрит на кружевные облака, что неспешно плывут в прозрачной тишине, вдыхает полной грудью чистый воздух.
Путь только начался… Вдалеке уже видна лестница, что ведет прямо вверх. Куда-то туда, где начинаются облака. Туда, где больше нет боли… нет страха… Туда, где жизнь вечна и весна никогда не кончается…
И где только что нарушенное равновесие не даст о себе знать.
Растопленный воск тонкой струйкой льется на круг воды.
Сгорбленная, абсолютно лысая женщина вглядывается в немеющий узор.
Белесые пятна расползлись по чаше и замерли.
Колдунья взяла в руки застывшую массу, поднесла ее к самому лицу, силясь рассмотреть подслеповатыми глазами грядущее.
Ее зрачки сузились, вытягиваясь, как у кошки. Пальцы мелко задрожали, когда в бесформенном куске застывшего воска явно выступила руна «ЖДИ». И еще две – «ПЕРЕЛОМ» и «КОНЕЦ ПУТИ».
Глава 3
ДЕНЬ
Инвар исчерпал весь запас ругани, но этот схадов камень никак не хотел раскалываться.
– Может, все-таки попробуешь сконцентрироваться? – Каяс, полулежа в тенечке дуба, жевал травинку. – Брат Осиф, как полагаете, у него сегодня что-нибудь получится?
– На все воля Небес! – сыто рыгнув, прошамкал пузан, даже не поднимая головы от импровизированной травяной подушки.
– Дорогой Скорпо, и нужно вам истязать юношу, вместо того чтобы отпустить его пообедать? – лениво вмешался другой монах, почесывая ногу под задранной до колен рясой. – Кстати, вино сегодня было просто отменным, а жаркое из оленины… – он причмокнул, – выше всяких похвал!
– Спасибо, спасибо. Помимо искусства магики в свое время мне пришлось посетить и несколько уроков кулинарии… – Монахи вместе с волшебником дружно расхохотались. Отсмеявшись, Скорпо продолжил: – Увы, брат Юкола, этот лентяй обеда пока не заслужил.
– Молодой человек, – неотрывно разглядывая облака, изрек брат Осиф, – даже я, человек, ничего не сведущий в искусстве магии, ответственно вам заявляю: дабы расколоть этот камешек, нужно или знать какой-нибудь секретик, или просто… сосиска…
Услышав такое, Инвар недоуменно поперхнулся и сделал пассы руками немного не так , отчего камень вдруг резко взвился в воздух и с угрожающим гулом понесся на отдыхающую троицу.
– А при чем здесь «сосиска»? – Девин Каяс даже бровью не повел в сторону неумолимо приближающейся громадины.
– Да! При чем здесь «сосиска»? – поддакнул брат Юкола, одергивая рясу. – Мэтр, эта штука нас раздавит?
– Если ничего не предпринять, то да.
– На все воля Небес!.. – смиренно кивнул монах, разлегшись на мягком травяном ковре.
Инвар запаниковал. Первым его желанием было кинуться за парящим валуном вдогонку, но… Набрав в грудь побольше воздуха, подмастерье попытался мысленно дотянуться до летящего снаряда.
За шторами опущенных век сгустился светло-голубой, почти прозрачный туман. Здесь было все так же, как в обычной жизни, но все-таки… Чуть шевелящаяся под ветром трава замерла копьями вверх… Легкий ветерок рывками пробежал над землей. Еле-еле порхающая бабочка оставляла за собой рельефные следы там, где она была за мгновение до этого… В остановившемся времени Инвар протянул руку. Вполне материальную, ощутимую. Он дотянулся до уходящего камня, спрутом опутал его пальцами, наклоняя к земле все ниже… ниже…
С пугающим жужжанием камень упал в локте от ног брата Осифа, вспахав землю. Монах, лениво отмахнувшись от надоедливой мухи, пробормотал:
– Сосиска…
Плюнув в сердцах, Инвар развернулся, чтобы уйти в пещеру, как резкий голос учителя заставил обернуться.
– А урок?!
Камень, как ни в чем не бывало, стоял на том же месте.
– И даже не проси… – равнодушно сказал Скорпо в ответ на умоляющий взгляд ученика. – И, откинувшись обратно в траву, изрек приговор: – Лентяй!
– А чего вы, собственно говоря, от него добиваетесь? – зевнул Юкола. – Вроде малец вполне способен расколоть этот камень тем же способом, как и остановил его… В чем проблема?
– В способе… – огладил плоский животик чародей. – Сейчас он остановил его с помощью сознания…
– Телепатически, что ли?
– Вроде того… Парень умеет и знает все, что надо знать… В том смысле, что я передал ему свои знания…
– И в чем же «но»? – Брат Юкола, кряхтя, перевернулся на живот, одновременно подгребая под обросшую щеку побольше травы.
– Два «но»… – Чародей последовал примеру монаха. – Он не может управлять стихиями… Природными стихиями…
– Прискорбно… – Собеседник попытался убрать из-под пуза острый камешек. – А второе что за хрень? Вы говорили о двух «но». – И снова зевнул, еле справляясь с дремотой.
– Контроль… – Вывернул голову Каяс посмотреть, над чем сейчас усердствует его ученик. – Повелевать стихиями он рано или поздно научится, а вот контроль… Боюсь, это будет бичом всей его жизни.
– На все воля Небес… – пробормотал монах, засыпая.
– Ет точно… – покорно согласился волшебник, тоже перестав сопротивляться послеобеденной дремоте.
Тем временем Инвар, обливаясь потом, пытался вызвать огонь внутри валуна. Вроде все просто – войти в камень, это он сделал; далее, сросшись с каменной средой, нагреть ее до кипения… Вот здесь и начинались проблемы. Как ни старался ученик, ему хотелось перетечь в эйфорию подсознания и сотворить требуемое по-привычному, легко… Но нет, надо было, соединив силу воздуха и огня, родить пожар.
Стань воздухом… Растворись в нем… Стань одной из его бесчисленных частиц… а затем проникни сквозь поры камня… войди в него и достигни самого сердца… Теперь не спеши… Зачем? Ведь у тебя впереди вечность… Ты сам – вечность… время… Найди малую толику ничего и заставь его двигаться… Сначала медленно… затем быстрее и быстрее… Пока оно разом не вспыхнет жаром пламени… А теперь беги! Покинь его…
– ДА БЕГИ ЖЕ ТЫ, ОТЦА ТВОЕГО В…! – Инвар насилу вышел из прострации, не понимая, что происходит.
Мелькнула тень, и его снесло в сторону. Тут же раздался оглушительный грохот, и на подмастерье посыпался щебень.
– Инвар, мой дорогой, – Скорпо сел рядом, отряхивая пыль с одежды, – тебе еще Айдо говорил: контроль, контроль и еще раз контроль! От себя могу добавить только одно… – маг, поведя плечами, хрустнул шеей, – пойди-ка умойся! Грязен, как само Отродье!
– Не поминай нечистого всуе! – Брат Юкола привстал на локтях. – Мг-м… а ведь неплохо сказал!
– Запиши… а то забудешь, – перевернулся на бок брат Осиф.
Заключенного, неряшливо одетого плотного бородатого мужичка, остановили у толстой, крепко сбитой дощатой двери.
– Даю совет, паря, – взялся за ручку конвоир, – не зли этого мужика. Целей будешь.
– Ой! Да неужто сам Ведьмачий меня гостевать буде? – И хоть сказано это было с нескрываемой насмешкой, в глазах вора мелькнула тень страха.
Вместо ответа страж открыл дверь и чуть подтолкнул пленника вперед.
– Господин Мийяра, привели, вот… – Солдат поставил ремесленника посреди комнаты, а сам, стараясь не делать лишнего шума, попятился прочь.
За столом, неторопливо просматривая многочисленные бумаги, сидел невероятно худой человек с наброшенным на голову капюшоном плаща.
«Урод, что ли? Или боится, что опосля на улице кто узнает». – Вор недобро прищурился, поглядывая на двух абсолютно лысых плечистых парней. Эти лиц своих не скрывали, о чем-то перешептывались, протянув руки к жарко пылающей жаровне. Несмотря на то, что наверху, на улице, царило лето, в камерах подвала канцелярии тайных дел было ощутимо холодно.
– Имя? – Прозвучавший из-под капюшона низкий голос был слегка раздражен.
– Мое, что ль? – Вор решил поиграть под дурачка. – «Авось пронесет… вроде нет у них ничего на меня».
Капюшон чуть взметнулся вверх и сразу же опустился, но пленник успел рассмотреть острый, с ямочкой подбородок да пару злых, глубоко посаженных глаз.
Длинные пальцы пробарабанили по столу, и в следующий миг на плечи пленника с легким свистом опустился хвост бича.
– Ах-ххх… ты-ы-ы!.. – Мужик, не последний человек среди братства ночных ремесленников, изогнулся от невыносимой боли, вспыхнувшей поперек спины.
Со вторым свистом его кинуло на пол.
Невозмутимо свернув тяжелые извозчицкие бичи с медными бляшками на концах, молодцы сели и вернулись к прерванной беседе.
Тяжело дыша, вор кое-как встал на ноги и, набычившись, посмотрел на своего палача.
– Имя? – Голос был совершенно таким же, как прежде. Те же интонации, та же раздражительность. Только в этот раз от него веяло холодом… Могильным холодом.
Ремесленник хотел было высказать все, что теснилось у него в груди, но вознесенные над столом пальцы Ведьмачего, готовые дать новый сигнал к побоям, заставили засунуть гордость и гнев куда подальше.
– Руза меня зовут… сын Гревада из Уилтавана. На улице Хорем кличут… – кусая губы, представился вор.
– На тебя указали, как на человека, что обокрал достопочтенного купца Мэделайна на Западной дороге. – «Достопочтенного» прозвучало из уст Локо как ругательство. – Кто еще был с тобой и куда дели добро? Только не надо мне говорить, что ты здесь ни при чем и ничего не знаешь. Ко мне просто так никто и никогда не попадает.
Хорь посмел ухмыльнуться на это, что не ускользнуло от цепкого взора тайника.
– Если сомневаешься, можешь у них спросить. – И кивнул на палачей.
«А!.. Отродье и все, кто с ним!!! Кто же это меня так, а? И ведь живым-то не выбраться… А жаль! – Смерти ремесленник не боялся. – Сегодня живем, завтра нет – судьба такая». Но при всем равнодушии к жизни (а к чужой тем более) в его памяти вихрем проносились рассказы о тех, кто умудрился выйти более-менее целым из лап Ведьмачего. Покосившись на жаровню и те неприятные инструменты, что торчали из нее, вор вспомнил о человеке, который полгода назад пытался морочить тайнику голову. В назидание несговорчивым его не только оставили в живых, но еще и отправили на свободу к дружкам.
Через пару дней по его же просьбе дружки удавили бедолагу, потому как не честь жить на этом свете без ступней, кистей, схада и еще кое-чего по мелочи.
Становиться калекой Рузе было как-то в тягость, и он, собравшись с духом, начал говорить. Вначале неторопливо, то и дело морщась от обжигающих рубцов, затем уже смелее, а под конец его красноречию мог бы позавидовать даже придворный поэт. Наконец ремесленник выдохся и замолчал.
– Понятно… – Было видно, что вор рассказал правду. – Место поподробней опиши. – Локо кивнул подручным, один из них подошел ближе, встав рядом.
Повернув голову, Хорь, не скрывая ненависти, взглянул на него. Парень улыбнулся в ответ и, заговорщически подмигнув, кивнул на жаровню.
Руза вдруг почувствовал, что в пыточной не так уж и холодно…
– А дело так было… – любуясь вечерней зарей, с удовольствием начал брат Юкола. – Лет эдак… короче, немало назад… шли мы вдоль Голубых Гор. По той… по западной стороне. Окромя гномов там сроду никто не жил. Ну разве что кто-то из людей попадется… Вроде тех, кого из лесу только пожар и может выгнать. Короче, народ дикий! Из богов – только духов лесных и признают. Вот и решили мы с братом Осифом, что просто глупо мимо пройти, не попробовав.
– В смысле? – Поежившись от легкого сквозняка, Инвар попытался свернуться клубочком.
– В смысле обратить несчастных в истинную веру… – Брат Осиф многозначительно поднял указательный палец.
– Это в какую именно?.. – подошедший Скорпо кинул на траву мехи с вином, присаживаясь рядом.
– В истинную, сын мой!.. – Осиф на лету сцапал долгожданный напиток, ловко выдергивая деревянную пробку.
– Действовали, как всегда, то бишь обычно… – невозмутимо продолжал Юкола после первого употребленного стаканчика. – Подошли к вождю, напросились пожить пару дней. Старик согласился, даже цены не запросил. Маленько пожили… присмотрелись… Народ, как я уже сказал, просто дикий! Если меня глаза не обманули, в одной семье брат на родной сестре женат был, и дальше тому подобное и в том же духе! Так вот… почитали они за главное божество какого-то Онга-Ан-Гаса, если я правильно имя выговорил. Местный лесной дух по профилю охоты и рыбалки.
– Что жизненно важнее, тому колени и преломляют, – вставил брат Осиф, передавая мех Каясу.
– Да. Надобно сказать, что этот Онга-как-его-там лесным помогал не очень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40