Разыгравшаяся между супругами сцена, похоже, ничуть не удивила служанку. Она коротко глянула на Ангелину, а потом смело встретила взгляд Изгарда. Они были одного роста и стояли лицом к лицу. — Я нужна вам, сир?
Изгард приготовился вспышкой ярости ответить на ее испуг. Но, встретив невозмутимое спокойствие, рассвирепел еще больше. Она точно обокрала его, отняла то, что причитается королю по праву.
— Госпожа больше не нуждается в твоих услугах. Нынче же ночью ты отправишься обратно в Гэризон.
— Нынче ночью! — вскричала Ангелина. — Но как же...
Изгард вывернул ей запястье и заставил замолчать. Ангелина затаила дыхание. Откуда-то из угла зарычала собачонка.
Герта не дрогнула, не шевельнулась. Во всей ее крупной, как у истинной гэризонки, фигуре чувствовалась непоколебимая воля. Она и не думала молить о снисхождении.
— Если вы дадите нам несколько часов, сир, я успею собрать вещи вашей супруги и свои пожитки и должным образом приготовиться к возвращению в Серн. Нам понадобится эскорт из шести вооруженных мужчин, крытая повозка и...
Изгард выпустил руку Ангелины, размахнулся и ударил кулаком в квадратную челюсть Герты. Закричала Ангелина, зазвенела всякая металлическая дребедень на поясе у старой служанки. Герта покачнулась, но удержалась на ногах, отступила и прислонилась к опорному столбу.
— Я сказал — ты возвращаешься в Гэризон. Ты, а не моя жена. Ты одна. Собери пожитки, возьми из конюшни пони, выбери себе сопровождающих из числа раненых и отправляйся. Чтобы я тебя больше не видел. — Изгард оглянулся на Ангелину — полюбоваться, какое впечатление произвели его слова. Кровь отхлынула от щек королевы, кожа стала белая-белая, словно покрылась застывшим воском. Изгарду захотелось потрогать ее. Но он не стал этого делать. Иные, более сильные, более властные желания овладели им. Он вновь повернулся к Герте. — Выполняй приказание.
Служанка колебалась. Она обменялась взглядами с Ангелиной, низко поклонилась и буркнула:
— Слушаюсь. — Она нарочно опустила почтительное «сир».
Перед глазами Изгарда мелькали красные тени. Темная запекшаяся кровь и потоки ярко-красной свежей крови. Десятки отдельных образов, как прожилки на куске мрамора, складывались в один. Образ победы. Слава, власть, бессмертие, благоговейный страх — все это принесет Гэризону победа. Принесет он, Изгард.
Рот снова наполнился слюной. Изгард смотрел, как Герта неторопливо выбирается из комнаты. Он отметил, что она дерзнула отереть кровь с разбитого им подбородка, отметил, как вызывающе медлительна ее походка. Как смела эта женщина замешкаться? Как смела переглядываться с его женой? Как смела подвергать сомнению приказ того, кто носит Корону?
Изгард шагнул к ней. Завтра на рассвете он поведет армию в бой. Сыны Гэризона будут беспрекословно повиноваться ему, будут рады служить своей стране и своему королю. Будут рады сложить за него головы. А эта женщина с ее невозмутимыми манерами старой служанки и шныряющими по сторонам глазами осмеливается противоречить ему тут, в собственном его шатре, в присутствии его жены. Нет, он этого не потерпит.
На боку у Изгарда висел нож, но ему и в голову не пришло вытащить оружие. Ему надо было трогать, ощущать под рукой живую плоть. Он ухватился за жирные складки под подбородком Гсрты и на миг почувствовал удовольствие от прикосновения к влажной от пота коже. Значит, ей все время было страшно. Старая стерва просто не подавала вида. Она действительно была сильна и попыталась отпихнуть его. Но Изгарда воодушевляли кровавые видения. Удары посыпались на грудь женщины. Затем Изгард вцепился ей в подбородок и стал бить затылком об опорный столб.
Ангелина кричала и кричала. Песик выскочил из своего укрытия и с визгливым лаем путался у него под ногами. Изгард замахнулся на него ногой, но промазал и угодил каблуком по стоявшему рядом сундуку. Краем глаза он заметил, что Ангелина схватила собачонку в охапку и крепко прижала к себе. Ни хозяйка, ни собака не издали больше ни звука.
Изгард колотил Герту головой о деревянный столб. Оловянная кружка и расческа у нее на поясе позвякивали в такт ударам, как коровий колокольчик. Столб закачался и накренился, но Изгард все бил и бил, пока не получил желаемого.
Наконец-то из большой гэризонской головы Герты хлынула кровь, потекла по шее, обагрила руки Изгарда. Тело служанки обмякло, руки безжизненно повисли, глаза закатились. Крови на самом деле вытекло немного, примерно четыре наперстка. Но этого хватило. Изгард был удовлетворен. Красный туман перед глазами рассеялся. Вместе с ним. как струйки пара, поднимающегося из котла с кипящей водой, исчезла и видения. Жажды победы, победы во что бы то ни стало, больше не было. Изгард чувствовал себя неуверенно, как человек, который долго брел во тьме и вдруг вышел на яркий дневной свет. Он осторожно опустил служанку на пол, стараясь больше не причинить ей вреда, и взглянул на искаженное, залитое кровью лицо. Судорога прошла по его телу. Изгард уже не помнил, что вызвало у него приступ гнева.
* * *
Полночь еще не пробила, но Эдериус выбрал синий цвет полуночного неба. Море было не меньше чем в ста лигах к северу, но он развел краску соленой морской водой. Вот уже тридцать пять лет нога его не ступала на Остров Посвященных, но он помнил все до мельчайших подробностей, как будто это было вчера, и с помощью своих чернил воссоздавал цвета, шероховатые или гладкие поверхности, даже запахи. Ни один узорщик, прошедший обучение на Острове, вовек не забудет серый цвет прилива и пронзительные крики чаек.
Краски смешаны, кисти вымыты, пергамент натерт мелом. Эдериус поднялся из-за рабочего стола и прошелся по палатке — четыре шага туда, четыре обратно. Взгляд его упал на песочные часы. Эдериус снял их с полки, достал из сундука квадратный кусок льняной ткани, завернул часы, аккуратно соединил вместе четыре конца тряпки. Потом он вернулся на рабочее место, поднял узелок над головой и с силой шмякнул о деревянную столешницу. Судя по звуку, стекло разбилось на мелкие осколки. Задребезжали горшочки с красками.
Эдериус отпустил концы тряпки, развернул ее. Прозрачные осколки стекла поблескивали в кучке чистого песка.
Эдериус медленно, один за другим принялся выбирать осколки. С теми, что покрупней, проблем не было, хуже обстояло дело с раскрошившимися кусками, размером не больше песчинок. Эдериус сдался: драгоценные минуты проходили, пора было начинать. Узор-образец выгравирован на внутренней стороне Венца. Чтобы привыкнуть к незнакомым фигурам, потребуется время.
Он не имеет права допустить еще одну ошибку.
Эдериус снова завязал тряпку в узелок, потом приподнял его над палитрой и ножом проделал в материи маленькую дырочку. Чистый песок заструился в горшочки с красками. Эдериус подставил под струйку руку, пропуская песок между пальцами и выбирая последние осколки стекла.
Песок — это то, чего ему не хватало.
Желтый песочек, чтобы обозначить песочные пляжи Бэллхейвена.
25
Гудение становилось все громче. Она бежала по лабиринту узоров и не могла найти выхода. Змеи с золотыми глазами извивались под ногами, острые шипы цеплялись за платье и волосы. Что-то бежало за ней, она слышала его шаги, его дыхание на своей щеке. Оно настигало, приближалось и наконец вцепилось когтями ей в спину.
Тесса проснулась в холодном поту.
Дверь в келью распахнулась.
Свеча ярко вспыхнула и погасла. Комната погрузилась в темноту.
Что-то вошло в келью. Оно заполняло собой все пространство, всасывало в себя весь воздух. Запах, похожий на запах гонцов, но все же иной, ударил Тессе в нос. У нее волосы стали дыбом. Она попыталась перевести дух, но что-то сдавило ей горло.
Оно приближалось, от его тяжелых шагов дрожали стены. Тесса схватила одеяло, точно оно могло защитить ее, и вскочила. Деваться было некуда, она могла только пятиться и вскоре уперлась в стену каморки.
Чудовище с хрустом раздавило стоявшую на подносе посуду. Вонь усилилась. Тесса напрасно пыталась не вдыхать ее, дышать ртом, а не носом. На языке она почувствовала вкус крови.
Чудовище сливалось с темнотой; потом что-то сверкнуло — глаза, зубы? — и оно прыгнуло на Тессу, упало на нее, вдавило ее грудную клетку в легкие. Когтистая лапа прошлась по щеке, клыки впились в плечо.
У Тессы слезы хлынули из глаз. Она ослепла от боли, не могла дышать, не могла кричать. Она натянула одеяло на голову и молотила кулаками по телу чудовища. С таким же успехом она могла бить по гранитной скале. Тогда она ногтями вцепилась ему в морду. Чудовище разжало челюсти, выпустило ее плечо.
Огромная голова запрокинулась назад; горячее зловонное дыхание обдало Тессу. Она почувствовала запах крови — и чего-то еще, чего-то отвратительного, разлагающегося глубоко в сырой земле.
Тесса была рада темноте. Она не хотела видеть того, что находилось вместе с ней в келье. Не хотела знать, что это такое.
По звуку Тесса догадалась, что чудовище занесло лапу для удара, и швырнула в его сторону одеяло. Все равно что пытаться носовым платком остановить разъяренного быка — но ей удалось выиграть четверть секунды. Тесса кинулась к окну.
Случайно рука ее задела что-то твердое. Нож Райвиса. Но Тесса не успела схватиться за рукоятку. Что-то тяжелое ударило в затылок. У нее лязгнули зубы. Лбом она стукнулась о закрытые ставни. Ноги подломились, она повалилась на пол.
Келья начала медленно вращаться. Тесса не могла пошевельнуться, забыла, о чем думала, что хотела делать. В глазах зарябило.
И вдруг среди этого кошмара до нее донесся знакомый звук. Звон в ушах, который начался еще по дороге в Бзллхейвен, когда поднялась буря, сопровождал ее на дамбе, не оставлял ее и во сне.
И вот сейчас звон усилился. Он не позволил ей погрузиться в забытье.
Нечеловеческим усилием воли Тесса заставила себя двигаться, сопротивляться. Это оказалось нелегко. Ноги и руки точно свинцом налились, она была вся вымазана чем-то жидким и липким. Но боль, как ни странно, прошла.
Когти невидимого врага впивались в ее спину и плечи, в клочья рвали платье; клыки вгрызались в тело. Чудовищная туша подмяла ее под себя, угрожая переломать ребра, хребет. От запаха крови мутился рассудок.
Но звон в ушах не прекращался, в висках словно молоточки стучали, заставляя Тессу дышать, двигаться, думать. Она шевельнула правой рукой и снова нащупала на поясе нож Райвиса. Целая вечность понадобилась, чтобы вытащить его. Казалось, он весит не меньше тонны. Следующий удар чудовища пришелся по виску. Темнота на мгновение вспыхнула белым пламенем. Тесса отлетела в сторону.
Но противник напрасно понадеялся, что она больше не поднимется. От удара звон в ушах стал еще громче, требовательней. В голове так шумело, что она просто не могла потерять сознание.
Она плашмя лежала на полу, сжимая в руке нож, и ждала, пока чудовище приблизится к ней. Что-то липкое, солоноватое на вкус стекало по щекам. Мускулы сводило от напряжения, легкие словно огнем жгло, по ум был совершенно ясен. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, считала она про себя, стараясь дышать равномерно. Один, два, три...
Чудовище бросилось на Тессу. Горячее дыхание опалило ее, когти вцепились в волосы. Этого она и ждала — когда враг выдаст себя. Тесса ловко извернулась, полоснула ножом по морде чудовища.
Раздался сдавленный вопль. Чудовище подалось назад, что-то горячее брызнуло Тессе в лицо. Она, пошатываясь, поднялась на ноги, утерлась разорванным в клочья рукавом. Ноги не слушались, ей пришлось прислониться к стене.
Вглядываясь в темноту, она пыталась вспомнить, как расположена дверь. Огромная туша преграждала ей путь. Дыхание разъяренного зверя со свистом вырывалось из груди. Через дверь ей не выйти.
Она подняла нож Райвиса над головой, как меч, и приготовилась к обороне. И тут кончик лезвия задел за что-то металлическое. Щеколда ставни. Окно. Шум в ушах стал еще пронзительней. Чудовище слишком велико, в окно ему не пролезть.
Но она-то пролезет свободно.
Мысль еще не успела оформиться, чудовище ринулось на нее. Тесса дрожащими руками просунула нож под металлическую щеколду. Когтистая лапа рванула ее за волосы, едва не сломав ей шею. Но Тесса в отчаянии мертвой хваткой вцепилась в рукоятку ножа, нажала сильней. И щеколда поддалась. Ставни распахнулись. Ветер со свистом ворвался в келью. Тесса полной грудью вдохнула запах соленой воды, водорослей, песка. Капли дождя брызнули в лицо. Но светлей не стало. Снаружи было так же темно, как в комнате.
Клыки чудовища, непонятного, сверхъестественного существа, пахнущего свежей кровью и грязью, рвали предплечье. Тесса извернулась и ударила в темноту. Хватка на секунду ослабла, Тесса высвободила руку. Отмахиваясь ножом от противника, она левой рукой уцепилась за подоконник. Ей удалось лишь чуть-чуть приоткрыть окно. Щель была такой узкой, что она едва могла протиснуться в нее. Неожиданно помогла кровь: теплая и скользкая, она послужила отличной смазкой. Благодаря этому плечи легко пролезли в отверстие. Но чудовище не собиралось отпускать ее. Оно прокусило сапог и ухватило Тессу за правую голень. Она отчаянно отбрыкивалась, боль становилась невыносимой. Самообладание покидало Тессу. И тут нога выскочила из сапога.
Тесса потеряла равновесие, попыталась ухватиться за внешний подоконник, но не успела и полетела в темноту.
Приземлилась она в луже соленой воды. Дно было каменистое, боль сотнями маленьких острых иголок вонзалась в тело. В ушах по-прежнему шумело, в висках, как язык колокола, билась кровь.
Над головой у нее что-то треснуло, разбилось. Тесса хотела посмотреть, что там такое, но боль скрутила ее, глаза наполнились слезами. Ветер дул в лицо. За завесой дождя она с трудом могла разглядеть стену монастыря.
На голову ей что-то упало. Тесса подняла руку и вытащила застрявшую в волосах щепку. Чудовище ломало раму. Оно собиралось преследовать жертву. Тессу вырвало — желудок изверг соленую воду. Она пошарила вокруг в поисках ножа, но нащупала лишь гладкую, отполированную морем гальку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91