Перед ней был искусный мастер со скупыми жестами, точным глазом, строго сжатыми губами.
Это его стихия. Приготовление красителей и смешивание красок — область, в которой помощник писца может развернуться по-настоящему, показать все, на что способен. Тесса представила себе, как Дэверик рисует свой последний узор, а за спиной у него, на заднем плане орудует Эмит, готовый по первому требованию мастера подать ему нужную краску.
Если хочешь придать оранжевой охре матовый оттенок — в нее нужно добавить ложку меда; красный кермес можно довести до гелевой консистенции с помощью ушной серы, а синее индиго сделать более жидким и светлым с помощью коровьей мочи — Тесса не стала спрашивать, в чьи обязанности входит пополнять ее запасы. Акациевая камедь, молочный клей казеин, розовая глина, галловая кислота, зеленые и бирюзовые сульфаты, копоть, сажа, красное вино, белое вино, костяная мука, синий краситель из вайды, гипс — все шло в ход и помогало получать новые оттенки красок, делать их гуще, темнее, светлее, более блестящими или более тусклыми...
Весь стол уже был уставлен дюжинами раковинок, и разноцветные краски гнездились в их сердцевинах, как диковинные дары морской пучины. На основе примерно десяти красителей Эмит создал целую палитру. Тут были оттенки на любой вкус — от нежно-розового до кроваво-красного, от светло-серого до темно-синего.
Пестрота красок ослепила Тессу. Каждая была бесценной жемчужиной, заманчиво сверкавшей в своем переливчатом гнездышке. От открывшихся перед ней возможностей у девушки голова пошла кругом. Она уже видела красочные разводы на странице, вкрапления серебра, золотые и красные нити, отсветы темного пурпура на черном, как ночь, фоне. Рука сама потянулась к кисти. Но Эмит перехватил ее на полпути.
— Вы еще не готовы использовать всю палитру. — Он бережно положил руку Тессы обратно на стол. — Сначала нужно узнать, что какой цвет означает, научиться правильно выбирать краски.
Тесса с любопытством посмотрела на Эмита. Что же ему все-таки известно о работах мастера Дэверика? По-видимому, Эмит все же подозревает, что искусство его кумира не так уж безобидно. Иначе с чего бы это он избегает ее взгляда?
Эмит извлек из складок одежды небольшой прямоугольник тонкого пергамента.
— Иногда, особенно при копировании, чрезвычайно важно правильно подобрать цвета.
Он положил пергамент на стол в круг света. Тесса увидела узор, вроде бы совсем обыкновенный — просто окруженный спиралями медальон. Но сочетания цветов — зеленого, золотистого, желтого и горчичного — придавали ему своеобразную изысканность.
— Некоторые краски бывает невозможно достать, — продолжал Эмит. — Возьмем этот желтый цвет. Краска получена из очень редкого растения — коровяка. Он встречается только высоко в горах, далеко отсюда, в Дрохо. Ничего особенного в этом красителе нет, шафран куда лучше, но в глуши писцам не приходится привередничать. Состав красителей разный в разных местностях, меняется в зависимости от традиции и природных ресурсов. Даже здесь, в Бей'Зелле, можно встретить узорщиков, которые всем видам пурпура предпочитают хрозофорный: на севере его легче всего получить, а значит, и стоит он меньше.
Тесса кивнула и притянула к себе страницу с узором.
— Как помощник писца я обязан добиться максимального сходства в составе красителей. Узорщики прежних времен, например Дэверик, в своих картинах всегда шли от древних образцов. Они воссоздавали уже существующие модели, а не малевали, что в голову придет. Иногда делали точную копию, иногда вносили поправки. Другое дело нынешние писаки — они все хотят нарисовать что-то совершенно новое, оригинальное.
Тесса заметила в пергаменте одну странность. Она разглядела на странице тысячи крошечных сквозных дырочек. Именно дырочек, а не точек, как при обычной разметке. Тесса поднесла картинку к пламени свечи. Четкие, золотистые лучики пронизывали узор.
— Дырочки проделаны острием ножа, — разрешил ее недоумение Эмит. — Когда писец хотел сделать точную копию узора и не имел ни времени, ни терпения измерять линии и углы, он накладывал оригинал на чистый лист пергамента и острием ножа или иглой отмечал основные точки. На чистой странице внизу оказывался намечен контур будущей работы. Оставалось лишь воссоздать узор по этим пунктирным линиям. Столетиями копии изготавливались только таким способом.
Тесса провела пальцем по пергаменту. Он был жестким, а значит, очень старым. Она обратила внимание, что один цвет в узоре как-то не подходит к остальным — холодный цвет червленого серебра. Он не сочетался с теплыми оттенками желтого, зеленого и золотого.
— Это сделано специально? — спросила она, обводя пальцем контур серебристого пятна.
— Узорщик использовал красный свинец. — Эмиту явно было приятно, что несоответствие не укрылось от глаз Тессы. — Но с годами металлические красители окисляются на воздухе, блекнут или меняют цвет. Некоторые зеленые краски на медной основе могут даже разъесть пергамент. Это одна из главных сложностей в моей работе — разобраться, какой же краситель выбрал автор оригинала. Впрочем, если по окончании работы он покрыл картину дополнительным слоем овощного сока или яичного белка, первоначальный цвет сохраняется гораздо дольше.
Тесса с жадностью ловила каждое слово. Она была как изголодавшийся ребенок, который без разбору хватает все, что подворачивается под руку. Годами она морила себя голодом — отказывалась от знаний, от подробностей, от увлечений. И теперь здесь, в этом мире, в этом доме, она чувствовала себя как на пиру, где можно объедаться, пока не свалишься под стол. Она наконец-то перестала сдерживаться и безучастно проходить мимо всего интересного. Она наконец-то дала себе волю. Тесса не скучала по своему прежнему миру. С детства ее окружали ночные горшки, кувшины с водой для умывания, платья с чужого плеча, богатые, но болезненные родственники, за которыми приходилось ухаживать, потому что от их щедрости зависела вся семья, полы, которые ей то и дело велели вымести или, наоборот, посыпать сеном. Грубые шерстяные чулки вечно кусали ноги; у нее не было белья, не было зубной щетки и пасты — зубы она приучилась чистить корнем алтея, а из косметических средств очень долго оставались доступными только свиное сало и мыло из животного жира. В доме не было зеркала, и Тесса месяцами не представляла себе, как выглядит. И хотя это не мешало ей в душе оставаться отчаянной кокеткой, теперь она не так уж страдала от тех же неудобств.
Она искала, но не находила в своем прошлом ничего, о чем стоило бы пожалеть. Оглядываясь назад, Тесса видела, что всегда соблюдала дистанцию между собой и другими людьми, всегда избегала сколько-нибудь важных начинаний — всегда ждала чего-то, точно путешественник, сидящий на чемоданах на пересадочной станции.
Громкий стук в дверь прервал ее размышления. Сразу встрепенувшись, Тесса оглянулась на Эмита. Он уже поднялся со стула.
— Все в порядке, — заверил он, — это всего лишь Марсель. Я написал ему сегодня утром, просил принести мне узоры Дэверика.
Марсель. Тесса вспомнила предупреждение Райвиса: Не показывайся никому, особенно Марселю...
— Он знает, что я здесь? — спросила она.
Эмит на минуту задумался, потом покачал головой:
— Нет, мисс. Я не упоминал о вас в своей записке. Но что, если и знает? В конце концов, ведь они с Райвисом старые друзья.
Тесса видела Марселя Вейлингского в деле. Видела, как он не моргнув глазом предал своего старого друга. Но сейчас нет времени на объяснения. Кроме того, Эмит, даже получив удар ножом в спину, будет уверять, что нанес его лучший из людей.
— Послушайте, Эмит, я спрячусь в кладовке. Обещайте не говорить Марселю, что я здесь. Обещаете?
В дверь снова постучали.
— Что? Где? — очнулась матушка Эмита. — Кто там?
Эмит повернулся к двери. Ему явно не терпелось открыть. Встав из-за стола, за которым смешивал краски, он опять превратился в добродушного, вечно извиняющегося человечка с тихим голосом.
— Я ничего не скажу, но поспешите.
Тесса открыла дверь в кладовку и шагнула в темное помещение. Едва успев задвинуть засов, она услышала скрип входной двери. Потянуло холодным воздухом, а вслед за тем раздался знакомый голос:
— Эмит, дорогой друг, как вы нынче чувствуете себя? Как поживает ваша дражайшая маменька?
Так и есть, Марсель Вейлингский.
Тесса глубоко вздохнула. Ноздри защекотал запах ветчины и острого сыра. Несмотря на тревогу, рот ее немедленно наполнился слюной. Эмит что-то сказал, но Тесса не расслышала.
— Да, они со мной, — ответил Марсель. — Как раз на прошлой неделе один господин — он остановился в Бей'Зелле по пути в Кальмо — предложил мне за эти картинки вполне приличную сумму. Настолько приличную, что вы с дражайшей маменькой сможете до конца жизни одеваться в шелка и кушать омаров.
— Не могу есть омаров чаще, чем раз в месяц, — отрезала матушка Эмита. — У меня от них живот пучит.
Тесса улыбнулась. Жаль, что нельзя полюбоваться, как вытянулась физиономия Марселя.
Она услышала шарканье шагов; затем что-то, по-видимому, положили на стол.
— Вот они, — спокойно и плавно, как обычно, заговорил Марсель. — Если вам понадобятся наличные, я действительно могу выручить за них порядочные деньги. Вы знаете, что на одной картине — пятно крови.
— Эти работы не продаются.
Тессу удивила запальчивость Эмита. Она ни разу не слышала, чтобы он говорил с таким раздражением. Боясь что-нибудь пропустить, она рискнула приложить ухо к щели в сделанной из кедрового дерева двери чулана.
— Работаете допоздна? — с подозрением, как показалось Тессе, полюбопытствовал Марсель.
Эмит начал было мямлить нечто невразумительное, но матушка решительно перебила его.
— А что, если и так, Марсель Вейлингский? — вопросила она. — Разве мой сын нарушает какой-нибудь закон?
Теперь смутиться и прикусить язык пришлось Марселю. Тесса впервые в жизни осознала, что у глубокой старости есть свои преимущества: никто не смеет возражать тебе.
Тесса позволила себе немного расслабиться и прислониться к стене. Опасаясь паразитов, пол чулана не застилали циновками, как в кухне, и ноги девушки уже онемели от холода. Чтобы в жаркие летние дни продукты не портились, кладовку устроили в полуподвальном помещении, но таком неглубоком — шага на два ниже остальных комнат в доме, — что до сих пор Тесса сомневалась, имеет ли это смысл. Но теперь, глядя на гусиную кожу на своих руках, она готова была согласиться с целесообразностью такой конструкции.
Она вновь сосредоточилась на происходившем в кухне. Марсель говорил о войне.
— Здесь, в Бей'Зелле, нам не о чем беспокоиться. Изгарду не проникнуть так далеко в глубь страны. Если станет ясно, что новый король всерьез вознамерился захватить Рейз, а не просто точит зубки, Повелитель немедленно двинет против него стоящие в Мир'Лоре войска, и дерзкому не удастся даже переправиться через Торопу.
Тесса презрительно скривила губы. Марсель Вейлингский, очевидно, повторял хорошо заученную фразу. Ему-то что: он подстраховал себя на случай захвата Бей'Зелла. Она представила себе, как он будет рассуждать: Конечно, настали тяжелые времена. Но мы должны постараться извлечь из этих неприятностей все возможное...
Прозвучавшее в комнате имя «Райвис» заставило ее вновь приникнуть к двери чулана.
— Они с Кэмроном готовятся к битве, — рассказывал Марсель. — Их войско настигнет Изгарда раньше, чем армия Повелителя. Где сейчас находится это войско? К сожалению, я запамятовал название...
Тесса прищелкнула языком. Запамятовал название места, где Райвис обучает солдат Кэмрона? Черта с два! Райвис и не подумал сообщить Марселю, где находится. А банкиру хочется выведать это — например, у Эмита.
— Я не знаю, где сейчас лорд Райвис, — ответил тот.
Марсель присвистнул — протяжно и задумчиво:
— Вот как? А что с его хорошенькой подружкой? Той, с рыжими волосами и странным голосом. Я слышал, вы как-то встречались с ней. Не знаете, где она может быть?
Затаив дыхание, Тесса ждала ответа Эмита. Кладовка вдруг показалась ужасно тесной. Она знала, что Эмит выполнит обещание, но он не из тех, кому ложь дается легко. Смущение может выдать его.
Прошла целая вечность. Хотя в чулане было совершенно темно, Тесса закрыла глаза.
Молчание прервала матушка Эмита:
— Откуда нам, интересно, знать, где лорд Райвис держит своих женщин? Или, по-вашему, эта кухня смахивает на бордель?
— Что вы, мадам... — поспешно ответил Марсель, — я просто подумал...
— Ну и чудно. Не тратьте зря время, не ломайте голову, как мы и чем занимаемся, а мы с Эмитом в свою очередь не будем думать о вас и ваших делишках.
Тесса чуть не прыснула. Не Марселю Вейлингскому тягаться с матушкой Эмита. Отдыхая на стуле перед камином, старуха здорово отточила свой язычок — благо времени было предостаточно.
Быстрые шаги застучали по полу кухни. Марсель что-то сказал, возможно, попрощался, но впервые за время своего визита он понизил голос, и Тесса не расслышала слов. Матушка Эмита пожелала банкиру счастливого пути; подняли, потом опустили щеколду... Тесса, дрожа от нетерпения, на всякий случай досчитала до пяти, распахнула дверь кладовки и ворвалась в кухню. Эмит и его матушка приветствовали ее сияющими улыбками.
— Иди скорей к огню, дорогая, — сказала старушка, — в этом чулане немудрено и насмерть простудиться.
Тесса подошла к матушке Эмита и крепко обняла ее. Старая дама, конечно, запротестовала, но Тесса обняла ее еще крепче. Она в долгу перед этими людьми. Они приютили ее, накормили, одели и — главное — защитили. Она успела позабыть, каково это — знать, что кто-то защищает тебя, заботится о тебе и — как Эмит и его мать — рискует ради тебя своими спокойствием и безопасностью.
Эмит нерешительно кружил по кухне, с каждым кругом подбираясь все ближе к обнявшимся женщинам. Наконец он набрался храбрости, шагнул к Тессе и похлопал ее по руке.
— Матушка и я — мы не выдадим вас, — тихо сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91