В комнате царил холостяцкий беспорядок, поскольку ее обитателя ничуть не заботило, в какой обстановке он жил. В любом случае здесь было бы трудно что-либо изменить — мебель и другие предметы интерьера выдавали дурной вкус хозяина. Худшим из всего представлялась невообразимая коллекция безделушек, возвышавшаяся на буфете. Очевидно, Кастеллан привез их из тех городов Франции, в которых бывал.Чтобы усадить Мишеля, бригадиру пришлось убрать с продавленного в нескольких местах дивана кипу газет и грязную одежду.— Выпьете что-нибудь?Мишель не возражал, полагая, что ему удастся лучше разговорить собеседника, если они выпьют вместе. Он согласился на портвейн, тогда как Кастеллан налил себе чистого виски. Оба подняли бокалы.— За полицию! — провозгласил бригадир.— За жандармерию! — ответил Мишель.Выпив виски до половины, Кастеллан откинулся на спинку дивана.— Так о чем вы хотели со мной поговорить? Думаю, особых деталей я не припомню. Времени прошло немало, и я многое забыл.Мишель поведал об истории, приключившейся с Вероникой, и упомянул о смерти Тома.— Я бы хотел, — сказал он в заключение, — чтобы вы рассказали мне о расследовании, которое проводили в то время. Любая подробность может оказаться полезной.Кастеллан усмехнулся, положив руку на круглый живот.— Черт побери! Как изменились полицейские! Теперь они занимаются историями с призраками!— Это не совсем так, — живо возразил Мишель. — Вероника интересна мне лишь потому, что вызывает к жизни юношу, погибшего при трагических и не до конца выясненных обстоятельствах.Кастеллан выпрямился. Взгляд его стал колючим:— Что вы хотите этим сказать?Мишель выдержал паузу. Он чувствовал недоверие со стороны Кастеллана, тот оказался умнее, чем можно было предположить с первого взгляда.— С коллегой я не собираюсь ходить вокруг да около. В свете недавно случившихся событий смерть Тома кажется мне подозрительной, — признался инспектор.— Другими словами, вы хотите получить у меня сведения о расследовании, которое я завалил? — спросил Кастеллан. — А вы ловкач!— Помилуйте, бригадир. Я совсем не это имел в виду. Я знаю, насколько серьезно работают в жандармерии. Я хотел только послушать воспоминания о том расследовании. Может, в свое время вы столкнулись с чем-то важным или необычным. Такое часто бывает в жизни полицейских.Кастеллан размышлял довольно долго. Выражение его лица изменилось. Он больше не выглядел как холостяк в отставке, бездеятельный и спившийся, — перед Мишелем сидел полицейский. Когда бригадир заговорил вновь, даже тембр его голоса стал иным:— Вас, вероятно, удивит это, но я хорошо помню дело Тома. Я принял близко к сердцу смерть этого парня. Не потому, что я его хорошо знал, а потому, что сожалел о его преждевременном уходе, ведь он так ничего и не узнал о жизни… Я был чрезвычайно удивлен, узнав, какое место он выбрал. Какой-то мост, затерявшийся среди холмов…— Это Орлиный мост, — уточнил Мишель.— Да, верно. А что касается собственно расследования, то у меня есть причины вспоминать о нем. Как бы точнее сказать? Думаю, инстинктивно я был настроен скептически. Если мне не изменяет память, была какая-то история с одеждой парня, и это меня смущало…— Как и меня. Я сразу обратил на это внимание, когда разглядывал фотографии.— А вы, случайно, не принесли их с собой? Это помогло бы освежить воспоминания.— Ну конечно! Я захватил их вместе с материалами дела.Он протянул снимки Кастеллану, который стал внимательно их изучать.— Да, вспоминаю. Я не понимал, почему его вещи лежали вокруг тела в таком порядке…— И что же?— Я сообщил об этом начальству. Но быстро понял, что это их не интересует. Они посчитали, что я слишком педантичен, и уж не знаю, по какому волшебству, но я оказался отстранен от дела. На мое место пришел другой полицейский, который быстро завершил расследование, сделав вывод о самоубийстве.— А что произошло после?— Не знаю.Кастеллан допил виски и налил снова. Мишель отказался от портвейна. Ему хотелось, чтобы бригадир еще раз обратился к памяти. Последние слова тот произнес слишком поспешно, а потому у Мишеля возникло впечатление, что его собеседник неискренен.— Я хочу уточнить вопрос, — продолжил инспектор. — Оказывалось ли на вас или на того полицейского давление, чтобы дело свернули побыстрее?Кастеллан так красноречиво посмотрел на Мишеля, что это было равнозначно положительному ответу.— Инспектор, я сообщил вам все, что помнил. Но если хотите знать мое мнение, ответы на ваши вопросы нужно искать в семье этого юноши. Во всяком случае, так я думал в то время.Мишель встал и пожал вялую руку собеседника, горячо поблагодарив его. Несмотря на помятый вид и злоупотребление алкоголем, в этом человеке оставалась искорка любви к жизни, и этим он был интересен.Уже на пороге инспектор повернулся к бригадиру, который сдерживал собаку, агрессивную немецкую овчарку. Они обменялись взглядами. В первый раз на лице Кастеллана появилось нечто вроде улыбки:— Мне вспомнилось еще кое-что. Мальчишка входил в какую-то компанию. Если мне не изменяет память, я допрашивал его брата, его подружку и другую девушку… Больше я ничего не помню. Это было так давно. Желаю удачи, инспектор. Когда у вас появятся новости, сообщите мне, я буду рад.— Непременно. И еще раз спасибо.Возвращаясь, Мишель насвистывал какую-то мелодию. Интуиция подсказывала ему, что он ухватил правильную нить, и теперь надо вновь повидать Элен Дюваль.В Лазале он застал Мюрьель — она работала за компьютером. Мишель налил себе стакан вина и расположился на диване.— Скажи, а духи могут использовать компьютер, чтобы связаться с нами?Она пожала плечами:— Смейся! По телевизору уже показывали поразительные истории…Он рассмеялся:— С тобой не соскучишься. Ты всегда сообщаешь что-нибудь интересное…Она прекратила работу и повернулась к нему.— Прежде всего считаю тебя невоспитанным, так как ты даже не предложил мне вина. И потом, мне бы хотелось, чтобы ты не был таким категоричным в отношении вещей, о которых ничего не знаешь. Мишель встал и налил ей вина.— Ну же, — шутливо сказал он, — объясни, как мне компенсировать мои пробелы?— Если ты думаешь, что я собираюсь тратить силы и время на то, чтобы выслушивать твои саркастические замечания…— Обещаю не смеяться. Но должна же ты приложить усилие, если хочешь обратить меня в свою веру!— Представь себе, что в семидесятых годах сообщали о женщине, которая видела по телевидению катастрофу за несколько часов до того, как несчастье действительно произошло.— Это было бы идеально для игры в лото!Мюрьель продолжала, не обращая внимания на насмешки:— Она смотрела передачу около полудня, когда трансляция была прервана срочным сообщением. В нем говорилось о взрыве на ближайшем химическом заводе с многочисленными жертвами и прочими ужасами. Через несколько минут к этой даме случайно зашли две ее подруги. Они ничего не слышали о событии, о котором рассказывала их приятельница. Вечером они уже сами посмотрели телевизор. Можешь себе представить их лица, когда они услышали, что катастрофа произошла в шесть часов вечера!— А что с той женщиной, которая видела взрыв по телевидению?— Она ничего не могла объяснить. Но это очевидный факт.— Ну что же, неплохо! А что еще?— Хватит! Я следую принципам гомеопатов — понемногу каждый день…Затем, перейдя на серьезный тон, Мюрьель рассказала Мишелю, что разрабатывала гипотезу возможной спиритической связи между Тома и Вероникой — это могло бы выявить их родственные отношения.Мишель скорчил недоверчивую гримасу. Отчаявшись, Мюрьель сделала вид, что вернулась к работе, и склонилась над клавиатурой.— Не обижайся! Конечно, я считаю твой подход несколько необычным, но это не означает, что я не принимаю его в расчет при собственных размышлениях, — утешил он ее.— Благодарю! — сухо откликнулась она. — Очевидно, я должна считать себя польщенной?Сознавая, что, возможно, перестарался, Мишель извинился и пригласил ее поужинать с ним вечером.Мюрьель внимательно посмотрела на него и смягчилась.— Приглашение принимается, но не сегодня вечером. Во-первых, мы не знаем, каковы планы Жерома и было бы неудобно оставлять его здесь одного. А во-вторых, мне, пожалуй, хочется остаться тут. Ты бы мог приготовить нам что-нибудь вкусное…— Сделаю все, что в моих силах, а ты пока расскажи мне о своей работе.Вновь улыбнувшись, она объяснила, что при помощи специальной компьютерной программы составляла своеобразное генеалогическое и реляционное древо всех участников дела.— Таким образом, быть может, мы быстрее поймем, что их связывает…— Почему бы и нет? Это может оказаться полезным.— Если так, то мне понадобится твое разрешение побеседовать с Ноэми.— Почему ты спрашиваешь о разрешении?— Не хочу мешать тебе в расследовании.— Это мне не помешает, напротив, может помочь моим поискам.— То есть?— Мне кажется, разгадку надо искать в семье Дюваль, а феномен Вероники лишь подсказка, не более того. У меня создалось такое впечатление после разговора с Кастелланом. — Пересказав Мюрьель вкратце их разговор, Мишель заключил: — Теперь ты понимаешь, почему я рассматриваю твою гипотезу о колдовстве как вторичную? Смерть Эмиля пока рассматривается как убийство, но могут существовать и другие версии. В этой связи я думаю, что было неправильным оставлять твою машину в горах. Наши враги считают, будто мы испугались. И потом, она может тебе понадобиться.— И речи быть не может о том, чтобы я ее забрала. Говорю тебе, машина заколдована…— К сожалению, если я полезу за ней, мне понадобится твоя помощь. Нужно попросить кого-нибудь спустить ее вниз.— Ни за что! Не хочу, чтобы ты туда ходил. Лучше я возьму какую-нибудь машину напрокат.Расценивая решимость Мюрьель как интерес к его персоне, Мишель сдался. Быть может, он ей не безразличен?И он тут же получил ее согласие позвонить Вердье и попросить его поднять машину и провести экспертизу.Вечером на несколько минут забежал Жером. Он сообщил, что будет где-то ужинать с друзьями-коллегами и вернется поздно.Как только он уехал, Мишель и Мюрьель понимающе посмотрели друг на друга. Не признаваясь себе в этом, они были рады остаться наедине.Пока Мишель ходил в погреб за вином марки «Шато де Луар», Мюрьель приготовила поднос с едой: холодная курица, сваренные вкрутую яйца, несколько сортов сыра. По возвращении Мишель сделал майонез, взбив его вилкой, что вызвало неописуемый восторг у Мюрьель.— А мне он не удается, даже если я использую миксер!— Секрет в том, — объяснил он, — что нужно все ингредиенты положить в миску одновременно и влить довольно много растительного масла, а потом энергично взбить…— А я думала, сначала надо взбить горчицу с яичными желтками, а потом постепенно добавлять равные порции масла…— Да, так говорят, и именно поэтому соус не получается…Когда все было готово, они сели смотреть телевизор. Сначала они развлекались, переключаясь с одной программы на другую, потом договорились посмотреть какой-то американский сериал. Но вскоре, утомленные примитивным сценарием, они выключили телевизор. Думая, чем бы заняться, Мюрьель предложила Мишелю поиграть в скрабл Игра, заключающаяся в составлении слов из имеющихся букв и получении за это очков.

, на что тот согласился без особого энтузиазма.— Ты никогда в него не играешь? — удивилась она.— Нет. Во всяком случае, не помню, когда это было в последний раз.— Ты не прав, такие игры положительно влияют на нервную систему.Они установили доску и начали заполнять клеточки. Поскольку Мишель был в затруднении, Мюрьель начала посмеиваться над ним.— Что, не хватает запаса слов?— У тебя хорошая тренировка, и это заметно!— Это правда, я часто играю с друзьями…— А как живется в Тулузе?— Неплохо. Все преимущества Парижа плюс очарование провинции.— Ты, наверное, сильно изменилась после Соединенных Штатов?— Это еще мягко сказано. Но я не жалею, что вернулась.— Ты встречаешься со своим бывшим мужем?— Никогда. Мой брак действительно был ошибкой… — Она посмотрела на него с любопытством. — Слушай, предупреди, когда тебе надоест расспрашивать меня о личной жизни. Хорошо?— Говоря о себе, ты, быть может, невольно подскажешь мне слова для этой дурацкой игры!Несмотря на то что ей хотелось кое-что рассказать о себе, Мюрьель промолчала. Она сомневалась. Сколько раз ее обманывали мужчины, создавая иллюзию, что любят! Ни в коем случае она не хотела снова быть соблазненной и покинутой. Мюрьель довольно долго жила одна и теперь стремилась к крепким и искренним отношениям, не ограниченным плотским желанием…— А если мы немного поговорим о тебе? — предложила она.— Почему бы и нет? Но, думаю, это неинтересно. Я холостяк, и у меня вполне размеренная жизнь… — Он выложил свои жетоны на доску. — Каникулы, — сказал он, считая очки.— Сколько получается?— Двадцать четыре.— У тебя кто-нибудь есть?— Нет. Я никогда не имел сильных привязанностей, а может, меня никогда не любили. Честно говоря, я считаю, в моей жизни нет места женщинам. Сначала они восторгаются тем, что я полицейский, потом очень быстро устают от этого. Рядом со мной они не чувствуют себя уверенно, кроме того, я редко бываю дома…— И ни одна к тебе не привязалась? — спросила Мюрьель, раскладывая свои буквы. — Вариация: шестнадцать очков!— Одни остаются дольше, другие уходят быстрее, но никогда у меня не возникало мысли строить с кем-то совместную жизнь.— А тебя не тяготит одиночество?— Нет. К этому привыкаешь, а потом, есть даже преимущества: никакой скуки, никаких ссор…— И никакой ответственности!— Это верно! А как ты?Мюрьель не решалась ответить. Казалось, это был безобидный вопрос, но он вызывал столько горьких чувств и неприятных воспоминаний!— Я понемногу прихожу в себя после потрясения, — призналась она.Почувствовав, что в ее последних словах сквозило страдание, Мишель не стал продолжать разговор. Чтобы понравиться человеку, надо было, как он считал, уважать его чувства.Они словно заключили молчаливое соглашение не говорить больше о личном и сосредоточились на игре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35