Почему у них красные лица? Встает солнце, соображает она. Встает солнце! Какая несправедливость! Когда встает солнце, на Земле рождается новый день, а значит, новая жизнь…
Они все ближе и ближе! Идут убивать маму, папу, брата, Люду…
Уже различимы лица. Они сосредоточены, угрюмы, каждый думает о своем, и все – об одном и том же! Парни не разговаривают, не курят. Их руки вросли в автоматы. Автоматы привинчены к животам.
Остановились. Ждут, когда Иуда отопрет ворота. Один встал на колено, завязывает ботинок. Другой смотрит на часы: не рановато ли? У них все рассчитано по секундам! Третий вытирает пот. Неужели страшно воевать с безоружными? Ах, да! Есть, кажется, пистолет У телохранителя! Один пистолет против пяти автома-тов!
Камера вдруг запрыгала – это открываются ворота! Теперь каждый из пяти пройдет мимо камеры. Они осторожно втекают в экран. Один за другим. Пять лиц крупным планом. Хитро была установлена камера в загородном доме отца!
Камера поехала обратно – ворота закрылись. Несколько минут картинка неподвижного пейзажа: дорога в оранжево-желтых лучах взошедшего светила, спокойный лес. Как во сне, налетел неслышно ветер, сосны закачались бесшумно.
Потом пустота.
Бимка вдруг отчаянно залаяла в коридоре, по-стариковски, с хрипотцой.
– Что это значит? – Федор почему-то сразу бросился к окну. Во дворе ничего не изменилось.
– Кто-то стоял за дверью, – спокойно пояснила Алиса, вернувшись из коридора, – но быстро ушел – Бимка напугала.
– Может, это Балуев? – предположил Федор. – Тогда не стоит бояться.
– Никто не боится, – тихо ответила девушка и, переведя дыхание, добавила:
– Ясно одно. Это начало конца…
* * *
Она бесконечно долго просматривала ее. Останавливала кадры, чтобы запомнить каждое лицо.
После первого просмотра долго сидела с закрытыми глазами и никак не могла отдышаться, но в третий, в пятый раз чувства притупились. Настя занялась настоящей исследовательской работой. Пересняла запись на другую пленку, вырезала кадры с крупными планами, чтобы иметь фотографии убийц.
Результаты были плачевные. Никого из пяти Настя не могла разыскать в течение целого года. Она ходила в рестораны, ночные бары, варьете. Она знала уйму мест, где обычно собираются шестерки, но ей не везло.
Тогда решила пойти от противного, вернее, от убитого. «Макса убили!» – это она хорошо запомнила. Значит, одного из пятерых звали Максом. Но кого?
Случайно услышала в трамвае, как возмущался де-дулька большевик: «Люди добрые, что творится на белом свете! Рядом с солдатами, с героями, которые защищали нашу Советскую Родину от фашистов, они теперь хоронят всяких бандитов!»
«Так, – сообразила Настя, – полезная информация. Там наверняка лежит и мой герой!» И, не откладывая в долгий ящик, поехала на кладбище.
С тех пор как вернулась в город, она ни разу не посетила родителей и брата. С чем она придет к ним? С невыполненным обещанием? И даже в родительскую субботу, когда позвонил мудрый опекун, сослалась на головную боль.
Да, на том самом кладбище, где были похоронены герои Великой Отечественной войны, где лежали косточки ее родителей и брата, должен, по всей видимости, находиться прах некоего Макса.
Еще издали ее поразил огромный, метра в три, позолоченный крест, выраставший прямо из земли. Именно с этого креста начиналась аллея новых героев. Когда хоронили родителей, ни этой аллеи, ни этого креста не было и в помине. Как многое изменилось за это время! Подруга ей уже успела рассказать о мафиозной волне девяносто второго года. Тогда-то и поставили позолоченный крест…
Настя чуть не вскрикнула от неожиданности. Она сделала всего несколько шагов от креста и увидела…
– Они с ума сошли! С ума сошли! – кричала она. На кладбище не было ни души – ее никто не слышал. С высокого постамента смотрел отец. Смотрел прямо ей в глаза. Вылитый из бронзы бюст уже позеленел, и отец напоминал утопленника.
Рядом на отполированной до блеска яшмовой плите высечены золотом имена матери и брата.
– Зачем же так? Зачем же так? – возмущалась она, и слезы чуть не брызнули из девичьих глаз, но Настя со скрежетом стиснула зубы. – Не дождетесь!
– резко развернулась и, пошатываясь от нанесенного в самое сердце удара, продолжила экскурсию.
Герои мафиозных войн обитали среди роскоши, многоцветия камней, античных бюстов, пиршества чугунных оград и цепей, неисчерпаемого моря живых цветов. Куда уж там героям Великой Отечественной с их поблекшими звездами, серенькой стелой и даже Вечным огнем?
Она долго блуждала среди памятников, понимая, что ищет могилу шестерки, а значит, не так просто будет ее отыскать среди сильных мира сего.
Заходила вглубь, возвращалась обратно. И, когда окончательно выбилась из сил, увидела на скромном памятнике с восьмиконечным крестом фотографию улыбающегося десантника. «Максим…» – дальше она не стала читать, только сверила дату смерти.
Присела к поминальному столику, чтобы перевести дыхание. Сняла туфли.
Пятки стерла в кровь. Вот до чего доводят необдуманные решения! Она ведь сегодня не собиралась на кладбище. Дедулька большевик в трамвае подсказал верный путь к поиску. Теперь их осталось четверо…
– Вы знали Максима? – раздался хрипловатый, измученный голос у нее за спиной.
Настя обернулась. Скромно одетая женщина средних лет держала за руку светловолосого мальчика лет шести. «Прямо как братик!» – подумала девушка, но ей в этот миг было не до сантиментов. Она быстро оценила ситуацию и прикинула в уме пользу, которую сможет извлечь, если пойдет на контакт с человеком, возможно, состоявшим в родственной связи с одним из убийц.
– Немного знала, – откликнулась девушка, – а вообще, у меня тут родители, – призналась она, чтобы заслужить большее доверие. – На могилу Максима случайно набрела. – Настя обулась и поднялась со скамейки, чтобы уступить женщине место за поминальным столом, но та неожиданно повернулась к другому памятнику, что стоял напротив.
– А у меня тут муж, – сообщила женщина и прошла за оградку. Настя увидела еще одного улыбающегося десантника и обомлела. «Виктор…» – прочитала она. «Умер в тот же день! – прикинула на ходу. – Что бы это значило?»
– Ваш муж был другом Максима?
– Дружили, – коротко ответила женщина.
– Он тоже погиб, как Максим? – тихо и как можно мягче спросила Настя.
Женщина укоризненно посмотрела на нее, мол, что за бестактность, и перевела взгляд на мальчика.
– Ты хотел поиграть на большой аллее, – обратилась она к нему, – пойди поиграй, но только не заблудись и не выходи на дорогу!
Мальчик запрыгал от счастья и припустил со всех ног.
– Вас удивляют, наверно, даты смерти? – начала женщина.
«Еще бы! – хотела крикнуть Настя. – Ведь это дата смерти моих родителей!»
– Максима убили утром, а вечером Витя повесился. Зачем? Почему? Не знаю. Записки он не оставил.
– А как погиб Максим?
– Этого никто не скажет. – Женщина многозначительно повела глазами в сторону. – Я часто встречаю здесь его мать. Она тоже ничего не знает. Говорит, привезли утром с простреленной головой и ничего не объяснили. Только потом деньги обнаружила у себя на сберкнижке. Много денег. Я тоже получила, – вздохнула жена Виктора. – Да все потом в гроши превратилось! – махнула рукой. – Витя, наверно, думал, что обеспечил меня и ребенка. Где уж там!
– А кто привез Максима домой в то утро?
– Мой там был и еще трое друзей.
– Не вот эти ли?
«Будь что будет!» – решила Настя и достала из сумочки пять цветных фотографий, которые постоянно носила с собой.
– Ой, откуда это у вас?! – воскликнула женщина. Снимки были немного странные. С них глядели угрюмые, озабоченные парни. Глядели не в объектив, а куда-то мимо, никто не позировал.
– У меня нет такой Витиной фотографии, – призналась вдова.
– Возьмите. Дарю, – сделала широкий жест Настя.
– Ой, спасибочки!
– А остальных вы знаете?
– Конечно.
– Кто они?
Девушка была слишком настойчива, и это вызвало подозрение.
– Зачем вам?
– Хочу узнать, как погиб Максим.
– Зря вы это… – Вдова снова многозначительно отвела глаза. – Они не любят, когда к ним пристают с вопросами. Я в свое время тоже любопытствовала, да немногого добилась!
– Может, мне больше повезет?
– Не надейтесь. Тем более сейчас, когда они вознеслись.
– Куда вознеслись? – не поняла Настя.
– Вверх по служебной лестнице, как говорили раньше, – усмехнулась женщина и, прижимая к сердцу фотографию мужа, добавила:
– Мой, был бы чуточку поумней, сейчас бы тоже… – Отвернулась, смахнула слезу, достала из сумочки носовой платок. – На кладбище когда иду, заранее платками запасаюсь, – улыбнулась сквозь слезы. – Не обращайте на меня внимания! Витя на самом деле добрый был, любил меня и мальчика тоже… Занимался чем-то нехорошим. Все в себе держал, ничем не делился со мной. Я уж просила его – расскажи. Он только цыкнет, бывало, и потом весь вечер сидит задумчивый. Это его и сломало. Уж столько времени прошло, а я все никак не успокоюсь! Все еще люблю… – Она развела руками и заревела навзрыд.
Настя не знала, куда ей деться. Уйти? Но ведь эта женщина знает всех.
А она за целый год никого не нашла. Но и оставаться невыносимо. С женщиной уже истерика или вроде того. Настя застыла в нерешительности.
– Сейчас, сейчас, девушка, – по-детски замахала руками безутешная вдова, продолжая громко всхлипывать. – Сейчас, сейчас! Это нервы!
Настя молчала, не зная, что сказать. Женщина ее нисколько не растрогала. Она не умела держать себя в руках. Настя никогда бы не обронила слезы при постороннем! К тому же женщина являлась женой врага. Правда, врага, который сам себя уничтожил. Но все-таки врага.
– Вот и прошло! – с улыбкой сообщила жена врага. – У меня такое не часто бывает в последнее время. Что-то нашло. Сегодня же Витин день рождения.
Наверно, поэтому.
– Вы мне не дадите хотя бы примерные координаты его друзей? – напомнила Настя.
– Да-да, разумеется! – Она взяла в руки фотографию самого здоровенного из пятерых, симпатичного парня. – Это Саша Шаталин. Они дружили с Витей еще с ПТУ. В тот роковой вечер перед самоубийством Саша был у нас. Они все что-то ссорились, кричали. Потом я спрашивала Александра: из-за чего? Он ушел от ответа. Вам тем более не скажет. Я – вдова его друга, а вы кто?
Она пристально посмотрела на девушку, отчего Насте стало не по себе.
На миг показалось, что женщина сейчас разоблачит ее, но так думать было глупо, ведь та ничего не знала о причастности мужа к убийству в доме Овчинникова. Хотя могла бы и сопоставить факты – о гибели Настиных родителей передавали по телевизору, писали в газетах. Хотя до этого ли было ей, оглушенной собственным горем, да еще с грудным ребенком на руках?..
– И все-таки я хотела бы с ним встретиться, – как можно бесстрастней произнесла девушка, а внутри все клокотало: «Ну, давай же! Давай!»
– Саша теперь большой человек – президент фирмы «Экстра ЕАК». Слышали о такой?
– Да… кажется… – неуверенно ответила Настя.
– Конечно, слышали! Не могли не слышать! возбужденно жестикулировала женщина. – Их рекламу даже по центральному телевидению пускают! Или как это сейчас называется?
– OPT, – подсказала Настя и полезла в сумочку, чтобы как-то унять дрожь в руках. Значит, монастыри восстанавливаем? Хотим в рай попасть? Я тебе устрою протекцию, паскуда!
– Остальных я знаю хуже, – предупредила женщина, – никогда с ними не общалась. Правда, они бывали У нас дома, и Витя про них много рассказывал. Они тоже воевали в Афганистане, а что может быть крепче армейской дружбы, да еще такой боевой!
«Умиляется так, будто рассказывает о детках старшей ясельной группы, а не о головорезах!» – все больше негодовала про себя Настя.
– Вот этот… – Женщина с нескрываемой нежностью перебирала фотографии. – Он здесь плохо получился. В жизни гораздо симпатичней. – С фото смотрел сурового вида молодой человек с насупленными кустистыми бровями. – Это Сергей Демшин. Он тоже поднялся. Директор зоомагазина «Пантера».
– А этот? – торопила девушка. Парень с изуродованным лицом, запечатленный на фото, пугал ее больше других.
– К нему я не советую вам обращаться.
– Почему?
– Во-первых, с Петей Максимовских вряд ли удастся поговорить наедине, а во-вторых, не стоит ради установления истины подставлять собственную голову.
Петя – человек мафии. Вы меня понимаете? Не последний человек.
– И все-таки я хочу знать! – настаивала та.
Безутешная вдова помедлила еще немного, поискала глазами сына, который расстреливал из игрушечного пистолета бюсты героев в аллее, и наконец сдалась.
Первая удача, неожиданно явившаяся в лице вдовы одного из убийц, была только маленькой частью задуманного. Потребовался еще почти год, чтобы приступить к свершению. Год бесконечной слежки, поиска сообщников, а также достижения совершенства в стрельбе из дамского револьвера.
И все же, как ни пугал ее криворотый Максимовских, как ни раздражал своей богоугодной деятельностью Шаталин, Настя в первую очередь поставила на Демшина, как на более доступного, а значит, более уязвимого.
– И я не прогадала, – гордо заявила девушка и улыбнулась с достоинством.
Просветлевшее окно детской уже позволяло разглядеть ее улыбку.
Федор сидел в глубокой задумчивости. Ему до сих пор не верилось, что два загадочных убийства замешаны на элементарном человеческом чувстве – на беспощадной стихии мести.
– Я не прогадала, – повторила Алиса. – Именно Демшин убил моих родителей!
– А это как ты узнала?
– Представь, оказалось совсем нетрудно. Директор зоомагазина был до того болтлив, что поведал даже об этом.
– Не может быть! О таком не рассказывают!
– Ха! Как ты наивен, Федя! Об этом не только рассказывают, этим хвастаются! Я его за язык не тянула. Смертный приговор ему так и так был подписан. Револьвер я держала наготове. Но прежде чем открыться Демшину, познакомить его с некоторыми пунктами моей биографии, я решила поиздеваться над ним, заявила, что не буду выполнять его задание – боюсь, что он промажет. «Да у меня с оптическим прицелом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59