Она была рада, что приехала сюда.
В тот день, накануне Рождества, они ходили на вечернюю службу в большую старинную церковь, сиявшую огнями свечей, украшенную гирляндами из лампочек и до предела заполненную прихожанами в простой теплой одежде, в перчатках и шарфах явно домашней вязки. Марина вспомнила дворцовые гардеробные, набитые роскошными манто и пушистыми муфтами. И все эти дорогие меха принадлежали всего лишь трем женщинам. На это Рождество их будет только двое. Марина застегнула воротник своего дешевого пальто. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой элегантной. И такой счастливой.
После службы они вернулись домой, чтобы насладиться вкусным праздничным ужином, картофельной запеканкой с мясом и домашним печеньем. Потом Конни села за пианино и неуверенно, двумя пальцами заиграла рождественские гимны, и все хором запели. Никогда прежде Марина не слышала такой прекрасной музыки.
Когда же детей наконец уложили спать, Марина и Чарли занялись упаковкой подарков. На свои скромные сбережения Чарли сумела купить подарок для каждого члена семьи, а Марина наполнила маленькие мешочки конфетами, апельсинами и орехами, как это было принято в Новокии. Они положили подарки под елку, которую дети украсили гирляндами из воздушной кукурузы и разноцветными бумажными цепями, а Джек О’Брайан – яркими лампочками.
Это был волшебный удивительный вечер, до предела заполненный радостью, и все же Марина не могла заснуть на раскладушке, поставленной для нее в комнате, где жили сразу трое: Чарли, Морин и Шейла. За весь вечер никто не обмолвился о том, что Джек О’Брайан безработный, никто не плакался на судьбу и не жаловался. О’Брайаны обладали богатством, которого не могли дать ни деньги, ни работа: они любили друг друга глубочайшей любовью, способной преодолеть все препятствия. И хотя Марина знала, каким ударом для Чарли будет потеря стипендии в Смитовском колледже, она чувствовала, что ее подруга преодолеет любые невзгоды и будет радоваться самой малой улыбке судьбы, как завтра утром дети будут радоваться своим дешевым подаркам от Санта-Клауса.
Марина повернулась на бок и покрутила на пальце кольцо с сапфиром и бриллиантами. «У меня так много всего, – думала она, – у меня так много всего, и все равно они богаче».
Марина тихо поднялась с раскладушки и прокралась вниз в гостиную. Она опустила свое кольцо с сапфиром и бриллиантами в вязаный чулок с вышитой надписью «Папа», висевший рядом с другими у камина. Кольцо, которое не только поможет заплатить взносы за дом, но и преодолеть другие трудности. Тогда любовь в этой семье будет не единственным подарком, согревающим их души.
Джек О’Брайан посмотрел на кольцо, блестевшее в утреннем свете, и сказал:
– Мы не можем принять такой дорогой подарок.
Марина оглядела столпившихся вокруг членов семьи, в халатах, с растрепанными после сна волосами и розовыми от праздничного возбуждения лицами, и ответила:
– Если вы не примете подарка, я уеду.
Конни О’Брайан плакала. Чарли сидела открыв рот. Данни ходил взад и вперед по сплетенному из веревок ковру.
– У вас нет работы, мистер О’Брайан, – осторожно произнесла Марина. – Я не хочу вас обидеть. Я хочу вам помочь. Вы сделали мне подарок, пригласив к себе в дом, я отдаю вам в подарок то, что у меня есть с собой. Поверьте, ваш подарок значительно дороже моего.
Все в комнате молчали.
– Кроме того, – добавила Марина с улыбкой, – считайте это проявлением эгоизма с моей стороны. Чарли моя подруга, и я хочу, чтобы она вернулась в колледж.
Джек О’Брайан вытер глаза, подошел к Марине и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
– С Рождеством вас, ваше высочество, – сказал он.
– С Рождеством вас всех, – ответила Марина, уже не сдерживая слез.
Глава 10
После праздников Чарли вернулась в колледж. Она не переставала изумляться щедрости Марины и надеялась, что когда-нибудь сумеет ее отблагодарить. Поглощенная этими мыслями, Чарли стояла в очереди в книжном магазине при колледже, чтобы купить учебник, который, как она еще недавно думала, ей никогда больше не пригодится. Она дала себе клятву до конца использовать все возможности, чтобы ее семья могла ею гордиться.
Чарли окинула взглядом переполненный магазин и вдруг заметила Тесс, бродившую между полок.
– Тесс! – позвала Чарли.
Тесс обернулась. Поколебавшись, она все-таки подошла к Чарли.
– Видишь, Тесс, я вернулась! – воскликнула Чарли и обняла подругу. – Кто бы мог подумать, что это случится?
Она почувствовала, что Тесс окаменела в ее объятиях. «Тут что-то неладно», – подумала она. Когда накануне вечером Чарли приехала в общежитие, она точно слышала, что Тесс у себя в комнате. Чарли постучала в ее дверь, но никто не отозвался.
Тесс высвободилась из ее объятий и с натянутой улыбкой спросила:
– Как тебе это удалось? Твой отец нашел работу?
Чарли быстро оглянулась, проверяя не услышал ли их кто-нибудь. Хотя Чарли с большой симпатией относилась к Тесс, ее прямолинейность иногда обескураживала.
– Все утряслось, – ответила она, не вдаваясь в подробности.
Они договорились с Мариной, что не будут направо и налево рассказывать о ее подарке семье О’Брайанов, и Чарли испытывала неловкость оттого, что не может поделиться своей радостью с Тесс. Если бы только она могла рассказать о благородном поступке Марины, Тесс наверняка стала бы лучше относиться к принцессе.
– Что ж, – вяло отозвалась Тесс, – Питер, наверное, очень обрадовался.
Чарли поправила на плече ремень сумки с книгами. До Рождества она всего три раза виделась с Питером, и, хотя ей очень хотелось встречаться с ним и дальше, Чарли сомневалась, следует ли это делать. Ведь Питер богат, и вся беда в том, что он не подозревает, как бедна Чарли.
– Он не знает, что я вернулась, – сказала она Тесс. – Как ты думаешь, мне ему позвонить?
Тесс с преувеличенным равнодушием пожала плечами:
– Он ведь тебе нравится, правда?
Чарли уловила едкий сарказм вопроса. Она наблюдала, как взгляд Тесс отрешенно скользил по толпе, и гадала, что же с ней случилось за каникулы.
– Да, Питер мне нравится, – подтвердила Чарли и тут же переменила тему. – Как насчет пиццы сегодня вечером? Ты, Марина и я. Как в старые времена.
– Нет, не могу, я договорилась, что вечером зайду к Делл. А вы празднуйте без меня.
Она тряхнула прямыми волосами, и Чарли подумала, насколько лучше Тесс выглядела, когда пользовалась косметикой и завивала волосы.
– Тут страшная давка, я приду за учебниками попозже, – сказала Тесс, и не успела Чарли опомниться, как она помахала рукой и вышла из магазина.
Вернувшись в общежитие, Чарли принялась раздумывать, звонить ли Питеру. На первый взгляд она его не обманывала. После их знакомства он привез ее и Тесс к общежитию Моррис-хаус, и, значит, ему было известно, что она не живет в «Квадрате». Но, с другой стороны, призналась себе Чарли, она не была до конца честной.
Накануне их с Мариной отъезда в Питсбург она сообщила Питеру, что, возможно, больше не вернется в колледж.
– Мой отец болен, – сказала или, вернее, солгала она Питеру. В тот момент Чарли сумела убедить себя, что потерю работы по своим эмоциональным, если не физическим, последствиям можно вполне приравнять к болезни, что между этими двумя понятиями нет большой разницы.
Однако она не пошла дальше и не стала объяснять Питеру, что ей придется работать, чтобы выплачивать взносы за дом. Удобнее было сказать, что она нужна матери, и не вдаваться в подробности.
Чарли расчесывала длинные волосы, смотрела на себя в зеркало и спрашивала, не откажется ли от нее Питер, когда узнает правду. Но тут она вспомнила слезы на глазах отца при виде подарка Марины и слезы на глазах Марины, когда она отказалась взять его обратно. И Чарли поняла, что Марина преподала ей урок смирения, она показала Чарли, что ценнее всего в жизни любовь к людям и мужество оставаться самим собой. Чарли посмотрела на купленный в прошлом году свитер и старые джинсы и поняла, что наступил момент истины. Она сжала кулаки, чтобы поддержать свою решимость, встала и пошла в коридор к телефону, заказать разговор с Амхерстом.
Вечером во вторник ресторан Паккарда был необычно пуст; многие студентки определенно еще не вернулись в колледж к новому семестру. Чарли тыкала вилкой в гамбургер с жареной картошкой и смотрела, как Питер пьет из кружки бочковое пиво. Она не удивилась, что он обрадовался ее звонку; она также не удивилась, когда он предложил ей встретиться вечером. Но она очень сомневалась, что он снова пригласит ее после сегодняшнего свидания. Чарли преклонялась перед его умением скрывать свои чувства и спрашивала себя, как бы он отнесся к рождественскому ужину из картофельной запеканки с мясом. Почему-то она не могла представить себе Питера в их тесной кухне за столом, покрытым клеенкой и уставленным дешевой фаянсовой посудой.
– Питер, – начала она, – я хочу кое в чем тебе признаться.
Он смотрел на нее с выжидающей улыбкой, словно опасаясь того, что она ему сейчас скажет.
Чарли выпрямилась на стуле и крепко сжала в руке стакан с имбирным пивом.
– Мне кажется, я виновата в том, что у тебя сложилось обо мне неправильное представление.
– Вот как? – поднял он брови.
Чарли водила пальцами по запотевшему холодному стакану.
– Я в Смитовском колледже только потому, что получила здесь стипендию.
– Ты хочешь подчеркнуть, что умнее меня? – спросил он уже с другой улыбкой, делавшей его похожим на обиженного мальчика, и снова отпил пива.
– Я хочу подчеркнуть, что моя семья бедна.
Питер ел бутерброд с мясом и помидорами. Он молчал.
– Мой отец работает, я хочу сказать, работал, на сталелитейном заводе, – быстро сказала Чарли, опасаясь, что может передумать, и нервно рассмеялась. – Теперь он больше не работает. Он получает пособие.
Питер медленно жевал.
– Теперь об одежде, которую ты на мне видел. Я ее или брала у Марины, или купила со скидкой в магазине, где работала прошлым летом. А вот это... – Чарли посмотрела на свои старые джинсы и свитер, – это то, что я обычно ношу.
Ей хотелось, чтобы он хоть что-нибудь сказал. Что угодно. Чарли почему-то стало холодно.
– Что еще ты собираешься мне сообщить?
Чарли глубоко вздохнула и продолжала:
– Я убираю на кухне в нашем общежитии Моррис-хаус. Это моя обязанность, предусмотренная рабочей программой.
Он кивнул, продолжая жевать.
– Пожалуйста, скажи что-нибудь, – попросила она, наклонившись вперед.
Он проглотил и отхлебнул пива.
– Ты хочешь сказать, что встречаешься со мной только из-за денег?
Чарли потрясла головой.
– Пожалуй, сначала это было первое, что меня в тебе привлекало.
– А сейчас?
– Сейчас? Я даже не знаю. Пожалуй, нет. Если бы это было так, я не сказала бы тебе правду.
Питер откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы дорогого мягкого джемпера.
– Ты стыдишься своей бедности?
– Больше не стыжусь. Но стыдилась.
– Деньги имеют большое значение для некоторых людей, – заметил он. – Например, для моей матери. Она не доверяет людям, у которых их нет. Для этого, правда, есть причина. Она считает, что зарабатывать деньги – это самое главное занятие в жизни.
– Тогда, наверное, – печально заметила Чарли, – она будет обо мне невысокого мнения.
Питер взял руку Чарли в свою.
– Ты не слушаешь меня внимательно. Причина, почему моя мать считает деньги самой важной вещью на свете, состоит в том, что их у нее раньше не было.
– Как не было? – широко открыла глаза Чарли.
– Элизабет Хобарт, гранд-дама текстильной промышленности, выросла в лачуге без водопровода в бедном районе Филадельфии. Если она терпеть не может бедности, то только потому, что бедность напоминает ей ее молодость.
– У нас есть горячая вода, – похвалилась Чарли. – И электричество тоже.
Питер сжал ее руку.
– И еще у тебя есть замечательное чувство юмора. И чувство собственного достоинства.
Чарли посмотрела на их сплетенные руки.
– Теперь, когда ты знаешь всю правду, – сказала она, – ты по-прежнему хочешь со мной встречаться?
– Хочу. И еще я думал о том, что ты наверняка очень понравишься матери.
Чарли и Питер часто виделись. В День святого Валентина он подарил ей копилку в виде медвежонка и сказал, что лучший способ заиметь деньги – это копить их. Он опустил в новую копилку двадцать пять центов, чтобы положить начало капиталу.
В один из дней в конце февраля Чарли отправилась на обычную утреннюю пробежку вокруг пруда. Воздух еще был по-зимнему холодным, но уже почти рассвело, так как дело шло к весне. Райский пруд еще был покрыт толстым слоем льда, но Чарли знала, что скользкие места на дорожке скоро исчезнут и парк заполнят бегуны, велосипедисты и влюбленные парочки. Она бежала мимо ректорского особняка на холме и думала о том, какой счастливой она себя чувствует в последнее время. Чарли мало видела Марину, но знала, что та собирается пройти третий курс в каком-то колледже за границей. Тесс строила такие же планы, и их встречи с Чарли тоже были очень короткими. Чарли никуда не отправлялась и в следующем году собиралась продолжить учебу в том же Смитовском колледже, за что постоянно благодарила судьбу.
Странно, конечно, не слышать из соседней комнаты частого бормотания Марины с ее славянским акцентом, не видеть в коридоре Тесс в новых необычных нарядах, прямых кафтанах из натуральных тканей с широкими рукавами. Странно жить без друзей и без Питера. В мае Питер получит степень бакалавра, и хотя он обещал приезжать из Бостона на субботу и воскресенье, осенью он уже поступит в аспирантуру в Гарварде.
Несмотря на обилие приближающихся перемен, Чарли была в прекрасном настроении; впереди у нее достаточно времени для занятий и для того, чтобы обеспечить себе будущее. С друзьями или без них, с Питером или без него. Она также решила осуществить кое-какие перемены в своей жизни и в дальнейшем специализироваться в экономических, а не в гуманитарных науках. Родители мечтали видеть ее учительницей, но учителя зарабатывают гроши. Она займется бизнесом, и тогда ей не придется волноваться об увольнении или о забастовках и трехпроцентном повышении зарплаты для компенсации инфляции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53