Днем, медленно проплывая морскими коридорами мимо подводных утесов, заглядывая в лабиринты рифа, Клэй чувствовала себя так, словно летит над радугой аквамаринового города раковин, морских звезд, губок, круглых и плоских морских ежей и актиний. Красочные светящиеся морские рыбы казались ей узорами, состоящими из цветных полос, пятнышек, ромбов. За съемками время проходило так быстро, что она купила подводный хронометр «Ролекс», решив вести счет часам. Коралловый риф был самым красивым местом, которое она видела в жизни, если не считать Уиллоуз, но отцовское поместье казалось сейчас невероятно далеким…
– Просто фантастика! Эта рыба-попугай точь-в-точь мой бывший профессор из колледжа. – Том Шульц довольно рассмеялся и поглядел на Клэй. Уже смеркалось, и в салуне «Полная луна», куда он ее пригласил, народу было немного.
Клэй не встречалась с Томом около недели и теперь с удовольствием выслушивала одобрительные замечания своего наставника по поводу сделанных ею цветных снимков. В душе она надеялась, что Уилл Стоун тоже придет сюда, – они так ни разу и не виделись с той поры, как познакомились.
И тут она заметила его – Стоун сидел за столиком с кем-то из заезжих красавиц.
Клэй толкнула Тома локтем:
– Смотри, твой босс. С кем это он?
Том оглянулся.
– А, это журналистка из Атланты; целыми днями таскается за Уиллом. Она приехала сюда написать репортаж об искателях сокровищ, а Уилл все норовит запустить руку ей под юбку, и, будь уверена, он своего добьется – не сейчас, так позже.
Клэй пристально рассматривала сидящую напротив Стоуна изящную брюнетку, чувствуя, как внутри поднимается горячая волна. Женщине было лет тридцать; время от времени затягиваясь сигаретой, она внимательно слушала Стоуна, который оживленно рассказывал что-то, как бы невзначай поглаживая при этом руку собеседницы. Вдруг, словно почувствовав на себе взгляд Клэй, он внезапно повернулся к бару и, увидев ее и Тома, махнул им рукой, предлагая присоединиться.
Когда они подошли к его столику, Уилл представил их своей знакомой, которую звали Джекки Лоуэнстейн, и та небрежно кивнула в ответ, явно раздосадованная вторжением непрошеных гостей.
– Расспросите Тома, и вы узнаете из первых рук, какую эйфорию мы испытываем, когда находим хоть что-нибудь. – Стоун широко улыбнулся и указал на Тома. – Видите песо у него на шее? Он сам нашел его прошлым летом, обшаривая дно у Матекумбе-Ки.
– Как интересно. – Джекки потрогала монету пальцем. – Должно быть, она безумно дорого стоит. А зачем вы носите ее на шее?
Том пожал плечами:
– На счастье. Это моя первая по-настоящему ценная находка. Куда чаще попадается всякое барахло – старые гвозди, якоря, ловушки для рыбы, рваные резиновые сапоги. Терпеть не могу мусора, особенно на дне океана.
– А что по этому поводу думают местные власти? – спросила Джекки. – Ведь штату Флорида причитается двадцать пять процентов от стоимости находок.
– Верно. – Том лукаво улыбнулся. – Но как они будут делить монету?
– Ему легко говорить, – вмешался Стоун, – нашел одну монету и сам ее поделил. Всем остальным, кто занимается поисками сокровищ на деловой основе, приходится ежегодно получать разрешение на работы, и мы обязаны заносить в каталог каждый обнаруженный предмет. На борту любого поискового судна постоянно находится инспектор штата, наблюдая за тем, чтобы мы ненароком не прикарманили чего-нибудь сверх положенного. – Он хмыкнул. – Лет сто назад я бы стал пиратом; куда интереснее, чем играть в кошки-мышки с нынешними властями.
Джекки издала горловой смешок.
– Неплохая картина, Уилл. Вы с платком вокруг головы, с повязкой на глазу, а на мачте развевается черный флаг с черепом и скрещенными костями.
– Ну а как ваши дела, крошка? – спросил Стоун, взглянув на Клэй. – Неужели Том еще не уговорил вас стать охотницей за кладами?
– Я просмотрела кое-какую литературу и поняла, что это не лучший способ разбогатеть, – ответила девушка.
– Вы правы – поиски сокровищ – занятие дорогостоящее. Я по уши в долгах, с которыми расквитаюсь разве что в грядущем столетии, моих находок едва хватает, чтобы покрывать текущие расходы – ремонт судна, горючее, жалованье ныряльщикам. – Стоун допил свой бурбон. – А лишь стоит найти очередного инвестора и чуть-чуть продвинуться вперед, на тебя наваливается налоговая инспекция, и ты вынужден начинать все заново.
– Да вы просто одержимый, – сказала Джекки. – В вас вселился бессмертный дух пионерства, золотой лихорадки, стремление получить что-то из ничего.
Уилл пристально посмотрел на Джекки, и в его голосе зазвучали серьезные нотки:
– Из ничего, говорите? Люди вкладывают в это дело все, что у них есть, отдаются ему целиком, физически и морально, используют возможности, какие только попадаются под руку. Ты вцепляешься в друзей и раскручиваешь их на полную катушку. – Он вынул из пачки Джекки сигарету и закурил ее. – А потом каждые двенадцать месяцев ты подводишь печальный итог: состарился на год, все еще в долгах как в шелках, у тебя все меньше друзей, при том что сокровище по-прежнему где-то рядом, словно черная кошка в темной комнате, и все же продолжает ускользать из твоих рук. Искатель сокровищ должен быть на сто процентов преданным своей работе…
– И на сто процентов сумасшедшим, – добавил Том, улыбаясь.
– И еще на сто процентов романтиком, – неожиданно для себя самой произнесла Клэй.
Стоун согласно кивнул, но тут Джекки Лоуэнстейн перешла в наступление.
– Нам пора возвращаться на судно – я бы хотела взглянуть на фотографии, о которых вы говорили. – Она выключила магнитофон и сунула его в плетеную соломенную сумку. – Была рада познакомиться с вами, Том… и с вами тоже, – добавила она, не глядя на Клэй.
Стоун нерешительно повернулся к Клэй:
– Я получил очередное разрешение на поиски, и мне нужны ныряльщики. Хотите работать у меня?
– А мы найдем сокровище? – спросила Клэй.
– Не знаю; шансов – один к тысяче, а может, и к миллиону.
Даже будь вероятность успеха один к миллиарду, Клэй все равно ответила бы Уиллу Стоуну согласием, и ее «да» прозвенело в воздухе как безоговорочное обещание верности и поддержки.
Глава 19
– Весьма недурно. Пожалуй, это лучший снимок моей персоны, который я когда-либо видел. – Уилл Стоун положил диапозитив на корабельный журнал «Камелота III», восемнадцатифутовой яхты, оборудованной по последнему слову техники.
– Еще бы, – ухмыльнулся Том Шульц. – В реальной жизни ты не выглядишь и наполовину так хорошо, как на этой фотографии.
«На себя посмотри», – подумала Клэй, а вслух сказала:
– Ну вот, теперь вы согласитесь, что я – настоящий чемпион среди женщин-фотографов!
Уилл рассмеялся. «Камелот» только что пришел в Ки-Уэст после двадцати часов безрезультатных поисков. Клэй проявила снимки еще вчера ночью, но только теперь получила возможность показать их Уиллу. Пленка была отснята несколько дней назад, когда Том и еще двое ныряльщиков отыскали на дне тридцать серебряных монет, но с тех пор им больше ничего так и не попалось, однако в тот удачный день Уилл выглядел так, словно ему принадлежит весь мир, и это ясно читалось на его лице, глядевшем теперь на них с фотографий.
– Сделай еще пару экземпляров вот этого снимка… когда у тебя будет время. – Стоун хлебнул виски из горлышка и пустил бутылку по кругу. – Клэй Фитцджеральд, известная также под кличкой Глазастик… – Он выразительно хмыкнул, и окружающие тоже заулыбались. – Эй, Глазастик! Имечко в самый раз для тебя.
– Перестань, Уилл. Твоя острота давно состарилась. Том сочувственно потрепал Клэй по плечу. Он все еще не оставил своих надежд, хотя Клэй ясно дала ему понять, что хочет ограничиться лишь дружбой, а Гарнет, не вдаваясь в подробности, объяснила Тому, что Клэй только что пережила трудные времена и он не должен быть чересчур настойчивым.
– Ладно, ребята, сейчас мы отправимся в кабак Шорти, и я угощу вас ужином. – Уилл незаметно подмигнул Клэй.
– Ох и скряга же ты, Стоун! – воскликнул Карлос Абейта, один из ныряльщиков.
– Да уж… После того, как мы вкалывали на тебя сутки напролет, ты мог бы расщедриться на ужин в «Пьер-Хаусе», – прибавила Салли Кинкейд.
– Что значит, «вкалывали сутки напролет»? Согласен, день выдался долгий, но где серебряные монеты, золотые цепи или хотя бы облепленное раковинами пушечное ядро? – Уилл с притворной серьезностью окинул взглядом свою команду. – Нет уж, вы не заслужили ничего, кроме ужина у Шорти.
– А я готов идти куда угодно, лишь бы там кормили посытнее, потому что я просто подыхаю с голоду, – заявил Том.
– Я тоже. – Клэй принялась собирать фотооборудование.
– Ну так идемте скорее, или вы хотите проторчать здесь всю ночь, слушая, как волны колотятся о борт яхты? – Уилл запер каюту, в которой, по правде сказать, не было ничего ценного. Предметы, найденные до сих пор, лежали в банковских хранилищах, дожидаясь, когда их поделят власти Флориды, в то время как Уилл отчаянно нуждался в своих семидесяти пяти процентах монет и предметов, поднятых им со дна в течение последних двух лет, так как был по уши в долгах: доля находок, принадлежащая ему, требовалась в качестве заклада для получения новых банковских ссуд. Стоуну было не привыкать к финансовым неурядицам, но он хотел проводить побольше времени в поисках кладов и поменьше – в поисках капитала. Его неизменно поддерживала уверенность в том, что настоящие сокровища спрятаны за следующим рифом; и хотя это был опасный, полный разочарований и ненадежный способ разбогатеть, но, прирожденный искатель приключений, он просто не мыслил для себя иного существования.
Неудивительно, что ради этой жизни Уилл Стоун бросил свою жену Макси, свое предприятие в Нью-Джерси, забыл своих друзей. Кое-кто из них отнесся к его решению перебраться на Ки-Уэст с насмешкой, некоторые завидовали, а были и такие, кто, взяв сторону Макси, объявил Уилла безответственным мерзавцем. Сам Стоун, разумеется, так не считал. То, что он безраздельно отдался поиску испанских кладов, похороненных на морском дне, еще не значило, что он сумасшедший. Просто он мечтал об этом с той самой поры, когда мальчишкой прочел «Остров сокровищ», а позднее – «Атлас сокровищ» Ферриса Коффмана и «Руководство искателя подводных кладов» Джона С. Поттера.
Когда у Стоуна выдавался отпуск, воображение влекло его на берега Флориды, Багамских островов или Мексики. В те далекие шестидесятые Макси охотно сопровождала мужа, разделяя его страсть к приключениям. Но сокровища раз за разом ускользали, и Макси начала склоняться к более надежным способам обеспечения своего будущего. Она мечтала о доме в пригороде, детях и всем том, что сулила ей жизнь, традиционная для средних слоев общества. Стоун же хотел только одного – нырять в поисках чего-то, что в глазах Макси было столь же мифическим, как затонувшая Атлантида.
Окончательный разрыв был неизбежен, и Уилл начал задумываться, не мерзавец ли он на самом деле. Но даже теперь ему было трудно честно и беспристрастно взглянуть фактам в лицо. Он далеко уже не был ребенком, хотя не ощущал в себе каких-то особых перемен по сравнению со временем романтической юности; разве что лицо его приобрело черты, типичные для человека, много времени проводящего под открытым небом, и, помимо обычных складок, которые появляются при улыбке, на коже залегла сетка тонких морщин.
Навязчивая мечта продолжала будоражить Стоуна, он хотел навсегда переехать во Флориду и, без помех отдавшись поискам сокровищ, осуществить свою мечту прежде, чем придет время окончательно уйти на покой. И Уилл принял решение.
Макси плакала, кричала, умоляла. Она сказала мужу, что беременна и что если он не хочет пожалеть ее, то должен подумать хотя бы о ребенке. Уилл же пытался убедить жену в том, что ей понравится Флорида и что для ребенка это самое здоровое место. Между ними вспыхнула настоящая война; Уилл не сдавался, но и Макси тоже не отступала.
Вскоре Макси сообщила Стоуну, что сделала аборт, потому что не собирается растить его ребенка одна, и если он хочет уехать, пусть уезжает побыстрее.
На самом деле никакого аборта не было, и у Макси родилась девочка, которую назвали Энджела. Уиллу стало известно об этом лишь год спустя от их общего друга. Он сразу же позвонил Макси и предложил переехать к нему, но Макси отказалась.
– Это не твой ребенок, – сказала она.
– Что значит, не мой? – Уилл опешил.
– Ты ее отец лишь в биологическом смысле, но не более того. Я хотела ребенка, получила его, а теперь сама оплачиваю все расходы и собираюсь продолжать в том же духе. И вообще, у меня еще все впереди, а вот у нас с тобой все кончено. Мне пора, Энджела плачет. Документы на развод ты получишь в ближайшую неделю.
– А ребенок? Как насчет моих прав?
– У тебя нет никаких прав, – ледяным тоном заявила Макси и повесила трубку.
После развода Уилл поклялся никогда больше не связывать себя узами брака. Он вел насыщенную, полную событий жизнь; поиски затонувших сокровищ отнимали у него все свободное время и все средства, но это его не слишком огорчало; на Ки-Уэст хватало женщин, как местных, так и приезжих, готовых удовлетворить его потребности. Уилл Стоун даже чувствовал себя счастливым. Главным в его жизни была мечта, и он упорно шел по пути к ее осуществлению.
Когда с гамбургерами, картофелем по-французски и молочными коктейлями было покончено, Клэй сумела убедить Уилла, что ей необходимо побывать в его плавучем доме и выбрать для себя наиболее интересную книгу о кораблекрушениях.
Покрашенный рыжей краской, которая кое-где уже облупилась, этот плавучий дом стоял на приколе напротив бульвара Рузвельта. С края его крыши свисала толстая ржавая цепь с двухфутовым якорем, а у двери красовался глиняный горшок с огромным лохматым кактусом.
Клэй была буквально очарована пристанищем Уилла.
– Как это замечательно! – не удержавшись, восторженно воскликнула она.
– Я бы так не сказал, но жить в этой конуре все-таки можно. – Зажженная Уиллом лампа осветила каюту, которая одновременно служила гостиной, столовой и кухней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39