— Ущерб большой? Что стало причиной?
— Сгорело несколько ящиков с импортным товаром, но, к счастью, огонь удалось потушить, прежде чем он успел нанести серьезный ущерб. Начальник пожарной охраны считает, что это был поджог.
— Поджог! — вырвалось у меня. — Но зачем кому-то понадобилось поджигать твой склад?
— Полагаю, это было предупреждение, — проговорил он мрачно, — посланное моим врагом, который не привык проигрывать.
Руф, подумала я, вспомнив слова Натаниэля, что ему угрожали расправой за какие-то его дела с мистером Шпреклзом. Узнать что-либо еще мне, к сожалению, не удалось, поскольку в этот момент мы въехали на подъездную аллею перед особняком Пратвеллов.
— Я думала, намечается небольшой обед — ну, ты знаешь, только для друзей и родственников, — шепнула я Натаниэлю, когда, пройдя через громадный вестибюль, в котором с легкостью уместилась бы вся моя квартира, мы вошли в бальный зал, где толпилось более сотни гостей. Зал был роскошным, даже, пожалуй, слишком, с покрытым позолотой потолком, мраморными колоннами, украшенными резными виноградными гроздьями, и фонтаном с шампанским, в центре которого возвышались на белом пьедестале статуи трех херувимов, совершенно обнаженных, если не считать стратегически расположенных гипсовых складок.
— У Пратвеллов хватает и тех, и других, — ответил Натаниэль.
— Посмотрите! — Виктория хихикнула и, поспешно прикрыв ладошкой рот, метнула головой в сторону двух молодых женщин, кокетливые наряды которых составляли резкий контраст с их мрачными лицами. — Это сестры Пруденс. Правда, они похожи на мачехиных дочек в «Золушке»?
— Нехорошо так говорить, Виктория, — сурово произнес Натаниэль.
— Как их зовут? — спросила я.
— Прюнелла и Присцилла, — ответил он.
Виктория подмигнула мне и зажала пальцами нос. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
К нам с сияющим лицом подошла Пруденс. Я не поверила своим глазам.
На ней была та самая брошь. Феннивик, как я и думала, соврал, сказав, что купил ее в подарок своей матери. Какой же надо быть дурой, чтобы накануне собственной свадьбы открыто щеголять в драгоценностях, подаренных тебе другим мужчиной! Мне не терпелось остаться с Натаниэлем наедине и поведать ему о нескромности Пруденс.
— Наконец-то, дорогой, — проворковала она, увлекая его в сторону. — Я думала, ты никогда сюда не доберешься. Ты просто обязан пойти со мной и со всеми познакомиться. Мои деревенские родственники прямо-таки умирают от желания встретиться с тобой. — Окинув взглядом всех нас, она добавила: — И, конечно же, с твой семьей.
Я почувствовала укол ревности. Прекрати это, мысленно приказала я себе. Не теряй голову. Сегодня тебе понадобится все твое хладнокровие. Желтые зубы дяди Эфраима обнажились в плотоядной ухмылке.
— Великолепную кобылку подцепил наш молодой жеребец, а, что скажешь, Фейс?
— Скажу, что ты слишком стар, чтобы бегать за молодыми девушками, — ответила тетя Фейс, крепче ухватив его за локоть.
Я сжала кулаки, с силой вонзив ногти в ладони. Если бы только я могла отвести Натаниэля на несколько минут в сторонку и рассказать ему о своих подозрениях. Поверил бы он мне? Мне хотелось надеяться на это, хотя, видя его сейчас с Пруденс, я была вынуждена признать, что он вполне мог бы мне и не поверить.
Появление нового гостя вызвало волнениев зале.
— Кто это? — спросила я Викторию, глядя на темноволосого худощавого мужчину с пышными усами, который привлек к себе всеобщее внимание.
— Босс Руф, — ответила она. — Натаниэль презирает его. Говорит, он с удовольствием бы завязал узлом хвост этой змее.
Может Руф и был змеей, но как всякий политик, он несомненно знал, как говорить с людьми. Он скользил через зал, расточая улыбки и любезности дамам и приветствуя джентльменов с достоинством настоящего государственного деятеля. Я была официально представлена родственникам Пруденс, а потом и боссу Руфу; даже губы его показались мне скользкими, когда он прикоснулся ими в поцелуе к моей руке. Он прямо-таки источал запах власти, но запах нечистый, как у только что выкопанного лука, к корням которого пристали комья земли.
У Виктории завязался разговор с такими же юными, как она, кузинами Пруденс. Спустя какое-то время группа молодых людей устремилась к буфету, где стояли подносы с закусками и большая серебряная чаша с пуншем.
Оркестр заиграл вальс. Тетя Фейс увлекла дядю Эфраима в круг танцующих, но я заметила, что он не спускает глаз с нескольких девушек поблизости и пытается заглянуть им в вырез платья, когда они проносятся мимо него в танце.
Натаниэль пригласил Пруденс танцевать, и они отошли, оставив меня одну. Зеленоглазое чудовище во мне подняло голову и дыхнуло огнем при виде его рук на ее тонкой талии и обнаженном плече, когда он закружил ее по залу. Сколько раз смотрела я на его старую фотографию, думая о том, как было бы прекрасно кружиться в вальсе в его объятиях по танцевальному залу Стюарт-хауза, чувствуя на себе его взгляд, полный любви и восхищения. Взгляд, каким он смотрел сейчас на Пруденс.
Я отвернулась, не в силах долее смотреть на них. В зале стоял легкий туман от табачного дыма. Воздух. Мне просто-таки необходимо было глотнуть хоть немного свежего воздуха. Оглядевшись, я направилась к высоким, до пола, стеклянным дверям, выходившим на веранду. Отыскав укромный уголок за мраморной колоннадой, я опустилась на железную кованую скамью и закрыла лицо руками.
Возьми себя в руки, Тейлор, приказала я себе. Ты все равно не сможешь быть вместе с Натаниэлем Стюартом, даже если он и оставит Пруденс. Ты должна смириться с этим.
Внезапно внимание мое привлекли приглушенные голоса. Я прислушалась.
— …Все же мне это не нравится. Союз Шпреклза со Стюартом грозит нам неприятностями, — произнес босс Руф, голос которого я мгновенно узнала, поскольку слышала его всего несколько минут назад. Интересно, почему его так интересовали дела Натаниэля?
— Не беспокойся. Я позабочусь об этом, — уверил его второй голос, и на мгновение я застыла, испытав настоящий шок. Что могло связывать Мортимера Пратвелла, отца Пруденс, с Руфом? Они вновь направились в дальний конец веранды и, пригнувшись, я последовала за ними.
— Так, как ты «позаботился» о тех бумагах? — произнес Руф с издевкой.
— Мы их непременно найдем…
— Да, уж, сделай милость, — обрезал его Руф на полуслове и мрачно добавил: — Стюарта нужно остановить любой ценой.
Не был ли Руф тем врагом, которого Натаниэль подозревел в поджоге своего склада? Не говоря уже о взрыве на судне. Я затаила дыхание, когда босс Руф, вместе со следовавшим за ним по пятам Мортимером Пратвеллом, вошли в зал. Итак, Руф стремился заполучить какие-то находившиеся у Натаниэля бумаги, и в этом был также замешан отец Пруденс. Не эти ли бумаги Натаниэль отвез в дом Шпреклза? Я вспомнила шорох, который слышала прошлой ночью за дверью кабинета Натаниэля. Может то была совсем не мышь, а злоумышленник, пробравшийся тайком в дом, чтобы выкрасть эти бумаги?
Я проскользнула в зал. Натаниэль танцевал с одной из уродливых сестер Пруденс и, похоже, не заметил моего появления. Но Феннивик, танцевавший с Пруденс, так и впился в меня глазами, когда я вошла. Он шепнул что-то Пруденс и, оставив ее посреди танцевальной площадки, подошел к ее отцу и о чем-то оживленно с ним заговорил. Мортимер Пратвелл бросил взгляд в мою сторону и лицо его стало такого же цвета, как мраморная колонна, возле которой он стоял.
Отлично, подумала я, меня, кажется, застукали. Ну и ладно. Им все равно не удастся помещать мне сообщить Натаниэлю обо всем, что я услышала.
— А, вот ты где, — раздался вдруг рядом голос Виктории. — Я повсюду тебя искала. Ты знаешь, мне удалось подслушать…
— Виктория, пожалуйста. Только не сейчас. Мне нужно поговорить с твоим братом и…
— Но это касается Пруденс. Она ведет себя просто возмутительно.
Мгновенно я вся обратилась в слух.
— О?
Виктория наклонилась ко мне. Глаза ее сверкали от возбуждения.
— Я была в библиотеке, смотрела книги Пратвеллов и вдруг…
— Виктория! Невежливо бродить по чужому дому.
Она пожала плечами.
— Согласна. Извини. В общем я услышала чьи-то шаги и быстро залезла под стол. Знаешь, кто это был?
— Пруденс? Она кивнула.
— И этот красавчик, который работает на ее отца.
— Квентин Феннивик? — Да, это сулило многое. Я только надеялась, что Виктории не пришлось услышать чего-то абсолютно не . предназначенного для детских ушей. — И что же произошло?
— Он был в ярости. Сказал, что просил ее не надевать эту брошь на сегодняшний вечер. А Пруденс ответила ему, что она не видела в этом ничего плохого. Нет, ты представляешь? Она собирается замуж за моего брата и однако принимает в подарок драгоценности от другого мужчины!
— Говорили они о чем-нибудь еще?
— Пруденс разволновалась и сказала мистеру Феннивику, что он ведет себя неразумно.
— Гм. — В словах Пруденс не было никакого смысла, но она вообще не отличалась особой рассудительностью, как я уже успела заметить. — Что-нибудь еще?
— Вроде все. Пруденс сразу выбежала из библиотеки. Конечно, она уже и так была сильно расстроена, поскольку Натаниэль сказал ей, что им придется отложить свадебное путешествие из-за каких-то его срочных дел, — в глазах Виктории плясали чертики. — Как ты думаешь, Тейлор, должны мы рассказать об этом моему брату?
Прежде чем я успела ответить, кто-то слегка дотронулся до моего плеча. Обернувшись, я увидела перед собой Натаниэля. Интересно, мелькнула у меня мысль, как много он слышал из нашего разговора?
Он слегка мне поклонился, и я вся затрепетала, услышав его звучный голос:
— Разрешите пригласить вас на этот танец, кузина Тейлор.
Глава 11
На минуту меня захлестнуло теплое чувство, которое исчезло, вытесненное осознанием реальной ситуации. В смущении я шепотом призналась:
— Я не умею танцевать вальс. Он с сочувствием посмотрел на меня и нежно взял за руки.
— Не беспокойся. Я буду вести, а ты просто слушайся меня.
Он вывел меня на площадку для танцев, одной рукой обняв за талию, а другой взяв за руку и сплетя пальцы с моими. Я подняла руку в перчатке и положила на его мускулистое плечо, вздрогнув, когда он привлек меня ближе к себе. Господи, до чего же он был красив! Белый крахмальный воротничок рубашки резко контрастировал со смуглым лицом, черным фраком и широким поясом.
Он уверенно вел меня, время от времени наклоняясь и нашептывая мне на ухо:
— Назад два-три, вбок два-три… вот так… поворот… расслабься, не пытайся вести, слушайся меня хотя бы сейчас, — наставлял он меня, блестя глазами.
Я подчинилась. Это было совсем несложно. Словно плывешь на облаке, подумала я, пока мы кружились по площадке. Никогда прежде я не испытывала подобного чувства, даже тогда, когда мы летали. Натаниэль был великолепным танцором. Танцуя с ним, я чувствовала себя прекрасной и грациозной, как заколдованная сказочная принцесса. Только вот этой Золушке не суждено жить долго и счастливо со своим принцем. Ведь всего через несколько дней мне придется вернуться в свое время.
— Нравится тебе сегодняшний вечер? — спросил он.
— Он на многое открыл мне глаза, — ответила я, сознавая насколько приятно мне снова быть в его объятиях. Словно по мановению волшебной палочки я вдруг почувствовала себя спокойно и в безопасности, почувствовала себя желанной. Закрыв глаза, я вспомнила очарование нашего недавнего поцелуя, подумав, как было бы хорошо, если бы он никогда не кончался. И тут услышала глубокий и одновременно мягкий голос Натаниэля.
— Итак, — прошептал он, — о чем же, по мнению моей сестры, мне следует рассказать? Я открыла глаза — очарование момента было нарушено.
— Это о Пруденс, — проговорила я нерешительно.
— А что с ней такое?
— Я… об этом тяжело говорить, Натаниэль, но мне кажется, что что-то происходит между Пруденс и Квентином Феннивиком. Даже Виктория это чувствует.
— Феннивик? — его ладонь надавила мне на спину. — Но это абсурд. Я думал, что вы с Пруденс наконец-то поладили… Она во всяком случае говорила о тебе в самых восторженных тонах. Как же ты можешь порочить ее?
— Я никого не порочу. Посмотри на них, — я мотнула головой в сторону Феннивика, кружившегося в танце с Пруденс. — Она смотрит на него как влюбленная школьница.
Натаниэль тоже это заметил. Я поняла это по тому, как угрюмо сжались его губы. Но он был не готов признать это, даже перед самим собой.
— Это обычная любезность. Пруденс умеет любого заставить чувствовать себя так, будто он особенный. У нее такой дар, причем далеко не единственный.
— Кстати о дарах. Брошь, которую носит сегодня Пруденс, подарил ей Феннивик.
В темных глазах вспыхнули золотистые огоньки.
— Пруденс ни за что не приняла бы подарка от другого мужчины.
Мне стало жарко, звуки музыки отдавались у меня в голове.
— Если ты мне не веришь, спроси Викторию. Она слышала, как они об этом говорили.
Угрюмые складки вокруг его рта стали глубже, потом разгладились.
— Моей сестре не следовало подслушивать чужие разговоры. Кроме того, Феннивик служит у отца Пруденс. Наверное, Мортимер попросил его купить для дочери эту побрякушку. Да, должно быть, так все и было.
— Но…
— Никаких но, — решительно возразил он. — Перестань обманывать самое себя, Тейлор. — Пруденс — настоящая леди. Она никогда не позволит себе даже малейшего нарушения приличий.
Что же, черт возьми, нужно, чтобы его убедить? Видеокассета с записью постельных сцен с участием Пруденс и ее друга? Усилием воли я заставила себя воздержаться от дальнейших комментариев, сознавая, что любые критические высказывания в адрес Пруденс не дойдут до сознания Натаниэля.
— Как скажешь, — на время я оставила эту тему. — Но у меня есть новости, которые наверняка тебя заинтересуют. Недавно я случайно услышала разговор между твоим будущим тестам и боссом Руфом. Руф, похоже, одержим идеей добраться до каких-то твоих бумаг. Вроде бы относительно той сделки, что ты заключил с мистером Шпреклзом.
— Что? Ты уверена? — Я еще ни разу не слышала, чтобы голос Натаниэля звучал так напряженно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37