Молчание Валентины глубоко ранило Паксона. Она предпочитает смерть! Ничто не заставит ее произнести слова, которые так хочется ему услышать!– Приготовься, – угрюмо сказал он. – Ты умрешь в Яффе.Валентина отвернулась, так и не вымолвив ни слова. Она чувствовала на себе его горящий взгляд, но произнести то, что он так хотел услышать, не могла.В длинной веренице празднующих победу мусульман ехала Валентина к разбитым воротам города. Всеобщее воодушевление было так велико, что никто на нее не обращал внимания. Паксон не отставал от Саладина, возглавлявшего колонну. Девушка отводила глаза от трупов павших. От тошнотворных запахов она задыхалась, крики стервятников ранили ей душу. Не эти же ли птицы вскоре станут клевать и ее мертвое тело?Паксон велел отвести пленницу в сихару – миниатюрную башню, увенчанную минаретом. Находилась сихара на каменистом склоне, нависшем над морем.– Здесь тебя никто не тронет, – сказал он. – Мужчины сейчас взбудоражены победой, и богатая добыча Яффы весьма соблазнительна, признаться.– Почему ты беспокоишься, чтобы меня никто не тронул? – с вызовом спросила Валентина.– Потому что хочу убить тебя своей рукой! Встретив смерть в объятиях другого мужчины, ты ускользнешь от возмездия, уготованного тебе мною.– Ревнуешь? – не удержалась от насмешки Валентина.Ярость охватила султана.– Мне никогда еще не встречалась женщина строптивее! – прорычал он, хватая Валентину за плечи и резко встряхивая. – Почему ты отвергаешь меня, соглашаясь принять кару?Паксон отшвырнул от себя девушку. Ее глаза блестели, но не от ненависти – от печали, терзавшей сердце.Стражники провели пленницу султана переулочками Яффы к сихаре. Опьяненные победой мусульмане грабили лавки и кладовые, они проникли в монастырь и осквернили церковь. В воздухе пахло дымом, отовсюду неслись леденящие душу крики.Но на окраине города все было тихо. Здесь слышался мягкий плеск волн. Валентина вошла в сихару.На одном из своих кораблей пытался спастись бегством Альберик Реймский, комендант Яффы. Но рыцари схватили беглеца и отвели в одну из отдаленных башен, все еще удерживаемую крестоносцами. После сокрушительного натиска неприятеля уцелело всего лишь две тысячи людей, и все они теперь находились в очень опасном положении. Стены приютившей их цитадели были полуразрушены. Альберика Реймского била нервная дрожь.Валентина представляла себе, как торопятся сейчас в Акру федаины, погоняя коней, и молила Господа, чтобы Ричард не замешкался с решением оказать помощь.Саладин старался восстановить порядок в войске, чтобы взять приступом цитадель, в которой засели остатки христиан, но воины отказывались повиноваться. Отчаявшись, Малик эн-Наср удалился вместе с военачальниками в свой шатер. Предводитель мусульман не в силах был что-либо предпринять, и ничего другого ему не оставалось, кроме как ждать, когда воины сами придут в себя – привести их сейчас в чувство представлялось невозможным.Валентина пыталась спать, но заснуть ей не удавалось. Снова и снова прикидывала она, скоро ли доберутся федаины до Акры, и старалась придумать, как же помочь Ричарду проникнуть в город. Иногда перед мысленным взором вставал образ Менгиса… Теплая трава на пригорке… небеса, усыпанные мириадами звезд… ночь, благословенная для любви… «Менгис!» – звало ее сердце, сжимаясь от тоски. Неужели никогда в жизни не увидеть ей больше любимого? «О, Менгис!..» * * * Ричард Львиное Сердце решил лично возглавить отряд, на галерах отправившийся к берегу Яффы. Весть о нападении мусульман застала его за приготовлениями к отплытию в Европу. Английского короля потрясло, что посланцами, сообщившими ему о падении Яффы, оказались не христиане. Ричард нашел этих людей несколько странными, но твердо уяснил, что если не поторопится, то все будет потеряно. Он даже обрадовался возможности восстановить веру своих воинов в короля.Вместе с эрлом Лейстером и Эндрю де Шавиньи Ричард отправился в Яффу на небольшом корабле. Сотни воинов и добровольцев последовали за ними, бесшумно скользя на галерах вдоль берега. Яффы достигли они глубокой ночью и принялись ждать рассвета.С первыми лучами зари крестоносцы поняли: радоваться нечему. В полумиле от них вился дым над низкой серой стеной города. Над крепостью развевалось знамя мусульман. Берег был усыпан неприятелем.Ричард внимательно оглядывал берег. Галеры медленно подплывали все ближе, но пытаться высадиться на виду врага было бы равносильно самоубийству. Крестоносцы заключили, что в стенах Яффы погибли все христиане. * * * Валентина смотрела на море. Когда же появятся корабли Ричарда? Ей казалось, он непременно должен добраться до Яффы морем – так ведь гораздо быстрее!При первых проблесках зари она увидела галеры. Король! С трепещущим сердцем ждала Валентина какого-либо знака, надеясь, что Ричард проявит большую решимость, нежели в Бет-Набле.Ее внимание привлекла фигура человека в черном арабском одеянии. Человек перелез через стену и тяжело упал на песок по ту сторону крепости. Валентина затаила дыхание. Сумеет ли теперь этот человек подняться после такого падения? Он встал и нырнул в холодное море. Девушка следила за ним глазами и заметила, что ближайший корабль поднял паруса и двинулся навстречу бесстрашному пловцу.Ричард увидел плывущего человека и приказал поднять его на борт. Тяжело дыша и не обращая внимания на стекавшую с одежды воду, священник встал на колени перед королем.– Ваше величество, если бы не вы, все было бы потеряно для христиан, оставшихся в живых.– Для христиан, оставшихся в живых? – воскликнул Ричард. – А мы подумали, погибли все! Но где же спрятались вы?– Мы заперлись в цитадели в восточной части города.Английский король принял решение.– Проклятье всем, кто повернет назад! – крикнул он своим воинам.Отдав приказ грести к берегу, Ричард встал на носу корабля. Люди готовились к битве: пристегивали мечи, брали в руки щиты.Корабль Ричарда первым врезался в песчаный берег, тут же заполнившийся мусульманами и огласившийся воинственными криками. Галеры покачивались на волнах, а враг поджидал высадки крестоносцев.Как завороженная, смотрела Валентина на развернувшуюся перед ней картину. Воины Ричарда пытались взять штурмом стены Яффы, но, облаченные в свои тяжелые доспехи, несли неисчислимые потери. Что же делать?Девушка распахнула окно и свесилась с подоконника. Она попыталась достать до замка двери сихары, но не смогла. Как же ей выбраться отсюда? Паксон приставил к ней стражу, и двое охранников ни на минуту не отходили от запертой двери ее комнаты. Может, выпрыгнуть из окна? Высоко…Оставалось только одно средство. Валентина, не раздумывая, подбежала к двери и заколотила по ней кулаками, громко выкрикивая самые страшные мусульманские ругательства и проклятия, одно кощунственнее другого. Она поносила Мухаммеда, Коран и Аллаха.– Закрой свой рот, женщина! – пригрозил стражник. – Не то мы сами тебе его закроем!– Кто? Вы? Да вы же слабее бродячих собак! Только те, кто верят в Христа, мужчины! А вы… блохи! блохи в собачьей шерсти! – вопила Валентина.Наконец она услышала, как поворачивается ключ в замке, и поторопилась отбежать в дальний угол комнаты и забиться под низкую кровать.Стражники ворвались, с саблями наголо, разъяренные и страшные в своем гневе. На мгновение они растерялись, не обнаружив в комнате пленницу. Свежий ветер с моря ворвался в открытое окно, и стражники решили, что она выпрыгнула, разбившись насмерть, и поспешили выглянуть из окна.Валентина воспользовалась этим. Выбравшись из-под кровати, она бросилась к двери и поскорее захлопнула ее за собой, тут же повернув ключ в замке. Стражники ринулись к двери. Их проклятия следовали за ней до конца коридора.Ричард высадился на берег. Из доспехов на нем была только кольчуга и стальной шлем. На плече висел арбалет, меч позванивал сбоку. Он продвигался под прикрытием стрел, посылаемых с корабля лучниками.Мусульмане узнали Малика Рика и отступили. Рыцари сновали вокруг короля, стараясь защитить его своим телом. С других галер, причаливших к берегу, сгрузили всяческий скарб: стулья, скамьи, шатры и столы – чтобы использовать все это, как прикрытие.Ричарда захватил пыл сражения, он отказывался скрыться за сооруженной наспех баррикадой. Заслоняясь щитом, английский король побежал по берегу к серым стенам Яффы. Приблизившись, он заметил ворота сихары и собрался взобраться по склону, чтобы попытаться открыть их, но как раз в тот момент, когда он был уже близок к своей цели, одна из створок ворот распахнулась и раздался хорошо знакомый ему приятный низкий женский голос:– Сир!– Леди Валентина! Вы мой ангел-хранитель! Для изъявлений благодарности времени было мало, но все же король бросил на придворную даму признательный взгляд и сказал:– Вы открыли нам ворота Яффы. Когда я отвоюю город, мы вместе вернемся в Акру. А сейчас… берегите себя, леди Валентина, – предостерег он, – потому что самое худшее впереди!Вместе со своими соратниками Ричард Львиное Сердце ворвался в крепость. Мусульмане удивленно завопили, увидев Малика Рика за стенами Яффы. Следом за королем шли его рыцари. Они теснили мусульман, приближаясь к той части города, где оказались в ловушке христиане, защищавшие крепость-порт.Воины, высадившиеся с галер, заняли берег раньше, чем подоспели основные силы Саладина. На улицах Яффы растерявшиеся мусульмане умирали под ударами мечей храбрых рыцарей Малика Рика. Неожиданное нападение христиан заставило Саладина отступить к близлежащим холмам.Весть о высадке английского короля распространилась по всей округе. С наступлением вечера бой в городе затих, и сарацины приближались к позициям врага, чтобы взглянуть на предводителя крестоносцев, осмелившегося высадиться на берег, на котором стояла целая армия.Военачальники мусульман обратились к противнику с предложением о мире и были благосклонно приняты Ричардом. Король все еще оставался в кольчуге, и его окружали облаченные в доспехи рыцари. Ничто не могло доставить ему большего удовольствия, чем вид этих смуглых сарацин, явившихся в парадных кафтанах и с кислыми лицами, чтобы передать послание Саладина.Торжествуя в душе, Ричард Львиное Сердце дал понять, что не возражает против заключения перемирия. ГЛАВА 29 Менгис сидел неподвижно, мысли скручивались клубами и извивались спиралями, как густой ненавистный дым курений, витавший вокруг его головы. Мысли не были связаны с Аламутом – думал он о Валентине, хотя не должно было быть у него таких мыслей – теперь, когда он стал шейхом аль-Джебалом и отрекся от мира, лежавшего у подножия горы! Его жизнь закончилась в тот момент, когда он занял трон. Отныне и навсегда – навечно – он Старец Гор и не должно быть у него ни жизни, ни мыслей, не связанных с Аламутом. Но они были.Менгис почувствовал, что к трону приблизились федаины, и ощутил, как сжалось у него сердце. На мгновение ему показалось, что оно сейчас разорвется. Федаины упали у ног Старца Гор на колени и почтительно проговорили:– Женщина по имени Валентина вместе с султаном Джакарда отправилась в Яффу. Он собирался убить ее, но не сделал этого. Малик эн-Наср и Ричард Львиное Сердце будут биться за порт.Федаины поведали, как Паксон обращался со своей пленницей в темнице.– Женщина спросила нас, вернемся ли мы в Аламут. Мы ей ничего не ответили.Менгис легким кивком показал, что услышал сказанное, и федаины, низко кланяясь, удалились. Белая пантера, теперь уже совсем взрослая, зарычала и вскочила, обнажив клыки. Менгис ласково положил руку ей на голову, продолжая сидеть в дыму курений.Валентина во власти Паксона… Как он, должно быть, пыжится, радуясь, что сдержал обещание, данное брату в ту ночь, когда бушевала гроза! Но как давно это было? Давно…Валентина сейчас в объятиях Паксона. Его губы на ее губах… Слова брата снова и снова приходили Менгису на ум. У шейха аль-Джебала нет прав на красивую темноволосую женщину, которую он так горячо полюбил в той жизни, когда был просто Менгисом.Да, Паксон победил, но еще не поздно все исправить! В силах шейха покинуть Аламут, спуститься с горы и вернуть себе Валентину. Остается лишь встать и пойти… Оставить Аламут и федаинов? Но в то мгновение, когда он начнет спуск с горы, он перестанет быть шейхом аль-Джебалом…Белая пантера беспокойно шевельнулась и сонно приоткрыла один глаз. Не заметив ничего подозрительного, она снова заснула, стукнув по полу длинным хвостом пару раз.Но как он сможет покинуть Аламут, отринув от себя все то, к чему обязали его обстоятельства рождения? Вправе ли он поступать так из любви к женщине? Менгису вспомнились слова отца, сказанные однажды много лет тому назад.Они сидели тогда в саду, отец слабел здоровьем день ото дня, и настроение у него было печальное. С тоской говорил старик о своей умершей наложнице. Сын хорошо запомнил, что сказал тогда отец: «Некоторым мужчинам выпадает участь любить всю жизнь только одну женщину, и если мужчине посчастливится найти свою любовь, то он обретает невероятную силу и оказывается в состоянии даже сдвинуть горы».Шадьяр ад-Дарр встала и ткнулась мордой в ладонь Менгиса.– Идем, – сказал шейх, поднимаясь на ноги. – Может, и не в моих силах сдвинуть горы, но, по крайней мере, я в состоянии спуститься с одной из них, чтобы отыскать свою любовь.Федаины с благоговением смотрели, как снимает шейх аль-Джебал белую одежду, чтобы нырнуть в кристально чистый ручей. Он встряхнул головой, прогоняя дурман смолистых курений, туманивших разум.– Кажется, ко мне возвращается ясность рассудка, – сказал Менгис Шадьяр.Надев привычную одежду из оленьей кожи, шейх аль-Джебал в последний раз обошел Аламут, храня на лице спокойно-непроницаемое выражение. Время от времени он делал повелевающие знаки федаинам. В цитадели Менгис написал послание Совету:«Я, известный вам как шейх аль-Джебал, нахожу мирские соблазны слишком привлекательными для себя и потому не достоин оставаться хозяином Аламута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60