В то время как Беренгария желала всем спокойной ночи, разговор за столом снова коснулся лихорадки, сразившей большую часть армии.Ричард стукнул по столу кулаком и призвал к тишине.– В свите королевы есть прелестная девушка, с которой я однажды беседовал о лихорадке. Отец леди Валентины был придворным врачом короля Санчо и провел много времени на полях сражений, сопровождая в походах короля Наварры, поэтому он многое знал о напастях, досаждающих армиям. Его дочь обратила мое внимание на довольно широкую полосу отбросов и нечистот между городскими стенами и расположением наших войск. Зараза происходит от гниющих трупов! Никто их не убирает, мертвые тела лишь клюют стервятники, да растаскивают тощие беспризорные собаки. От огромных куч навоза и человеческих испражнений идет такая вонь, что любого вывернет наизнанку. Достойная леди поведала мне, что ее отец часто отмечал: лихорадка свирепствует в войсках тем сильнее, чем в большей грязи утопает армия. По совету этой придворной дамы я приказываю вырыть глубокие рвы. Специальному отряду будет поручено проследить за сожжением всей этой падали и за последующим захоронением пепла. С этих пор все отхожие места неизменно должны располагаться за пределами лагеря. Лотки со спиртным и всякой дрянью, а также шлюхи, эти разносчицы заразы, будут вышвырнуты из расположения войск. Если мужчины не найдут свою смерть, валяясь с ними, то уж кинжал в боку не минует смельчаков. Шлюхам не место в военном лагере!Послышался ропот недовольства, но никто не осмелился высказаться открыто, это было бы бесполезно. Если приказ не будет выполнен самым тщательным образом, Ричард наложит на военачальников суровое наказание, все это знали.Король закончил свою речь словами:– Поднимем же кубки, друзья, и выпьем за прекрасную леди! Может быть, ее совет спасет многим из нас жизнь! За леди Валентину!Беренгария выбежала из зала, не желая присутствовать при провозглашении тоста. Паксон очарован Валентиной, а теперь и Ричард всячески ее превозносит! Если приказы короля, касающиеся состояния лагеря, окажутся действенными, то скоро в армии христиан на устах каждого воина зазвучит ее имя!Чувства, бушевавшие в душе Беренгарии, стали еще более яростными, чем прежняя ненависть. Валентина! Повсюду, куда ни кинься, Валентина! О, если бы только можно было ее убить!.. Да! Федаины! Федаины шейха аль-Джебала могли бы вонзить кинжал в нежное тело придворной дамы!.. При одной только мысли об этом дрожь пробежала по спине Беренгарии. федаины? Нет!Решение, найденное Ричардом для выхода из затруднительного положения, больше устраивало королеву, замыслившую избавиться от придворной дамы. Достаточно лишь отправить Валентину к башне, где содержатся пленники, до того как их выведут за городские ворота…Довольная тем, как ловко она придумала обстряпать дельце, Беренгария поднялась по каменной лестнице в комнату Валентины. Отослав Сину, королева почувствовала смутную жалость к своей подруге детства, спина которой была покрыта сейчас страшными кровоточащими рубцами. Благодарение Богу, она удержала Тарсу от дальнейшего избиения! После полученных ударов ходить несчастной и без того будет мучительно больно, тем более ужасным было бы ее состояние после обещанных двадцати плетей.Наклонившись над девушкой, королева прошептала:– Валентина, ты меня слышишь? Девушка застонала, шевельнулась и открыла глаза, но, увидев Беренгарию, сжалась.– Не бойся! Я пришла просить у тебя прощения. Иногда мне приходит в голову, что, быть может, я так же безумна, как и моя мать. Скажи, что прощаешь свою подругу, Валентина!Жалобно всхлипнув, девушка попыталась кивнуть. О прощении не могло быть и речи, но Валентине хотелось, чтобы ее поскорее оставили в покое, а ей хорошо было известно, что Беренгария не уйдет, пока не добьется своего. Можно и солгать на этот раз! Отказ в прощении все равно не улучшит положения. Королева снова накажет ее, когда бы не взбрела ей в голову такая блажь.– Ах, Валентина, ты верный друг! Благодарю, что столь добросердечно ты облегчила бремя моей вины. Но я пришла к тебе с вестью от короля! Не только, чтобы выпросить прощение!При упоминании о Ричарде, девушка широко открыла глаза и попыталась пробиться сквозь пелену, опутавшую сознание. Настой трав, который дала ей Сина, дурманил разум.– Король… передал мне какую-то весть?!– Да. Он очень признателен тебе за совет, что ты дала ему насчет лихорадки, распространяющейся в войсках.Валентина просияла. Золотое божество, воин с огненной шевелюрой – он благодарен ей! Валентина понимала: Беренгария говорит правду – а как же иначе могла она узнать о ее беседе с королем, как не от него самого?– Какую же весть посылает мне мой повелитель? – прошептала Валентина, превозмогая боль.Девушка прикрыла веки, вслушиваясь в тихий голос королевы, и не заметила искорки, мелькнувшей в глубине газельих глаз.– Завтра за час до рассвета ты должна быть в том месте, где содержатся пленные мусульмане. Тебе нужно надеть простое платье и подождать, пока не выведут пленников. Один из них украдкой передаст тебе послание. Ты принесешь его и отдашь мне, чтобы я отнесла записку королю. Понимаешь, о чем я говорю? Ричарду необходима твоя помощь! Только тебе он может доверить это поручение. Король пошлет с тобой стражника, но ты не должна допустить, чтобы он догадался о чем-либо. Стражник обязан всего лишь тебя защищать в случае необходимости.Валентина глухо застонала. С какой стати она понадобилась королю? Есть множество других людей, куда более ловких! Они отлично справились бы с его поручением! Почему он просит об этом именно ее? Следует отказаться! Спина болит невыносимо. Еще не известно, сумеет ли она добраться до тюрьмы!Беренгария все поняла.– Послушай, Валентина! Ты должна это сделать! Ричард рассчитывает на тебя, и ты не имеешь права его разочаровывать! Учти, ты единственная, кому он может доверить это поручение, несмотря на боль, ты должна повиноваться! Помни, за час до рассвета! Стражник зайдет за тобой.Валентина утвердительно кивнула головой. Беренгария наклонилась и поцеловала девушку в лоб.– Я сказала королю, что ты непременно оправдаешь его доверие. Доброй ночи, милая!Еще долго после ухода Беренгарии в комнате оставался приторный мускусный запах, напоминая Валентине о том, что, выпуская сарацина через дверцу сада, она улавливала исходивший от него аромат духов королевы, смешанный с запахом похоти. Закрывая глаза, чтобы заснуть, девушка вспомнила, что в этот вечер Паксон должен снова навестить королеву.Спускаясь по длинной винтовой лестнице, Беренгария пронзительным голосом звала свою старую кормилицу.– Сина, где ты? Немедленно спустись в мою комнату на нижнем этаже.Сина, воспользовавшись случаем, чтобы отвлечься от вышивания новой шелковой юбки королевы, прислушалась к приказанию и кивнула седой головой. Итак, она была права. В этом деле замешан мужчина. Валентину высекли из-за сарацина! Он во всем виноват!Сина всегда отдавала себе отчет, сколько жестокости в характере ее любимой Беренгарии. Рано или поздно необычные детские проказы и ревнивые выходки должны были обернуться кровожадностью.Не так давно, когда Беренгария вбила себе в голову, что желает выйти замуж за короля Англии, старая служанка опасалась за жизнь юной принцессы. Тогда до Наварры дошли слухи о помолвке Ричарда с Алисой, сестрой Филиппа Французского, и сердце Беренгарии оказалось разбито. Увидев отважного рыжеволосого Голиафа, она решила, что непременно должна его заполучить себе в мужья. Едва выяснилось, что это невозможно, как девушка слегла и заявила о своем намерении умереть.А в том, что она сумеет довести себя до смерти, Сина не сомневалась, и сам король Санчо был в том убежден. Ни еда, ни напитки не касались уст Беренгарии. Если что и заставляли ее проглотить силой, то открывалась безудержная рвота. В течение нескольких недель принцесса пребывала в таком состоянии. От нее нельзя было добиться ни единого слова, глаза оставались закрытыми, как у мертвой. Она не шевелилась и просто уходила в мир иной под озабоченными взорами отца и кормилицы.Только когда случайный гость с севера попал ко двору короля Санчо и рассказал, что помолвка Ричарда с французской принцессой расстроилась, отчаявшийся король примчался к дочери с этой обнадеживающей вестью, и Беренгария стала подавать признаки жизни.Любовь к Ричарду едва не погубила ее, а теперь из-за мужа она сама чуть не стала убийцей! Сина была убеждена, что если бы король оказывал своей супруге внимание, на которое вправе рассчитывать любая жена, то Беренгария никогда не стала бы обзаводиться любовниками, будь то мужского или женского пола, и леди Валентина не лежала бы сейчас на одре страданий.– Сина, старая ворона, куда ты запропастилась?– Я здесь, – хрипло отозвалась служанка, входя в комнату королевы.– Раз леди Валентина сегодня нездорова, тебе придется выполнить одно поручение, – заявила Беренгария резким тоном.«Нездорова! Какая хитроумная игра слов!» – подумала Сина. Беренгария всегда отличалась способностью переиначить правду к своей выгоде. «Нездорова! Избита! Вот это больше похоже на правду!»На мгновение Сина увидела королеву непредвзятым, незамутненным любовью взором и поняла, что поведение Беренгарии становится временами крайне угрожающим и зловещим. Но прежде чем Сина смогла разобраться в своих чувствах, королева приказала:– Отправляйся к дверце в ограде сада и впусти гостя. Проводив его ко мне, подожди на скамье у тропинки и выведи из сада, когда он от меня выйдет. Иди же и жди!Глядя на старую женщину, покидавшую ее комнату, Беренгария подумала, что если бы Ричард соблаговолил сегодня прийти к ней ночью, то она не смогла бы встретиться с красавцем-сарацином.Глаза королевы горели лихорадочным блеском, когда она переодевалась в мерцающее блестками платье, отороченное серебряной тесьмой. Все сарацины на свете ничего не значили бы для нее, если бы только Ричард решил вести себя, как подобает супругу. Ничего другого она не хотела, кроме как увидеть склоненной к ней золотисто-рыжую голову мужа и почувствовать, что его сильные руки крепко сжимают ее в объятиях. Почему же он так легко отказался от нее? Почему он оказался единственным мужчиной, не поддавшимся ее чарам?– Ричард! Ричард! – тихо воскликнула Беренгария. – Почему же ты принуждаешь меня к изменам? * * * Сина терпеливо ждала час, потом два… Сидя на каменной скамье, она с беспокойством снова и снова перебирала в памяти случившееся, наводившее на слишком грустные размышления, и легкая старческая дремота сморила усталую женщину. Казалось, она лишь на мгновение сомкнула глаза, как в темноте сада послышалось поскребывание и стук засова дверцы.Подбежав ко входу в сад, Сина распахнула дверцу и впустила высокого темноглазого сарацина в черном кафтане и такого же цвета тюрбане. Увидев, что не Валентина откликнулась на его стук, юноша прищурился.– Где же леди Валентина? – спросил он, яростно схватив за руку старуху и угрожающе блеснув очами.Сина заглянула в агатово-черные глаза и улыбнулась. Теперь она наверняка знала, почему была избита Валентина. Никогда прежде не встречался кормилице королевы такой мужчина – высокий, широкоплечий, поразительно красивый. Старая женщина поймала себя на том, что ей вдруг захотелось стать на сорок лет моложе. Но что же она узрела в этих темных зрачках? Тревогу о Валентине, не о королеве! А эти интонации в голосе! Не догадался ли сарацин, что девушке грозит опасность?– Леди Валентина… она…– Что с ней? Говори же, старая ведьма! Что с ней случилось?Сина не знала, что ответить. Но может, этот сарацин сумеет спасти Валентину? Нельзя ли с его помощью вырвать несчастную девушку из хищных когтей обезумевшей Беренгарии?– Говори! – потребовал юноша, встряхивая старуху.– Королева приказала выпороть Валентину, – коротко ответила Сина, наблюдая за выражением лица сарацина, чтобы определить, какие чувства он испытывает к девушке.– Отведи меня к ней, – попросил Паксон.– Моя королева приказала…– В преисподнюю твою королеву! Бес и так уже завладел ее душой! Веди меня к Валентине!Какой мужчина! Сина усмехалась, семеня по тропинке и поднимаясь по винтовой лестнице в комнату придворной дамы.Паксон остановился в дверном проеме, его большая темная тень упала на чадящие светильники. Глаза юноши оказались прикованы к глубоким шрамам на спине девушки. Подойдя поближе, он встал на одно колено и нежно прикоснулся к щеке Валентины. Длинные шелковистые ресницы медленно приподнялись, и придворная дама заглянула в черные очи сарацина.Валентину утешил приход султана, и она слабо улыбнулась.– Тебе не следовало ко мне приходить, – глаза у нее затуманились, тревога за Сину завладела мыслями. – Если Беренгария обнаружит тебя здесь, старухе придется плохо.– Не беспокойся, малышка! Я буду осторожен, – Паксон легонько отвел длинные пряди, упавшие девушке на щеку.Он испытывал безумное желание прижаться губами к шелковистым волосам и вдохнуть свежий аромат ее кожи.– Почему она так обошлась с тобой? – спросил он хриплым взволнованным голосом.– Это уже не имеет значения, – спокойно ответила ему Валентина.– Имеет! Ты пострадала из-за меня! – в голосе Паксона зазвучали резкие нотки.– Какая разница! – настаивала на своем девушка. – Иди же от меня поскорее! Сина проводит тебя. Обо мне не беспокойся. Раны на теле заживают, ты знаешь.– Но не в душе, малышка, да? Я вернусь за тобой, – проговорил Паксон, мрачно блеснув глазами.– Нет, – тихо проговорила Валентина, – никогда больше ко мне не приходи.– Чшшш, – предупредила Сина, стряхнув с себя чары этого необыкновенного мужчины и снова превратившись в любящую кормилицу, озабоченную благополучием своей воспитанницы. – Валентина вскоре снова уснет, я ей дала снадобье. Боль не мучает ее больше.Выпроваживая сарацина из комнаты придворной дамы, Сина с надеждой взглянула на человека, так явно взволнованного несправедливостью произошедшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60