– Чшшш, Беренгария. Кто-нибудь может нас подслушать! И у стен есть уши.– Разве они услышат что-либо, чего не слышали прежде? Менестрели распевают повсюду о том, как королю нравятся мужчины, и среди придворных в ходу множество шуток и забавных историй на этот счет. Но Саладин! Это совсем другое дело. Благородный сарацинский воин, исламский владыка, защитник веры… Продолжать можно до бесконечности. Говорят, у него шестьдесят жен, представь себе! – Беренгария, пританцовывая, кружила по комнате, ее ночная рубашка развевалась, приоткрывая крохотные ножки в туфельках без задников.Валентина со страхом и беспокойством наблюдала за королевой, своей давнишней спутницей на жизненном пути. Еще с того времени, как они были детьми, Валентина научилась с опаской относиться к приподнятому настроению Беренгарии. Когда та оживлялась и радовалась, обдумывая какую-нибудь каверзу, ничто не могло ее остановить и не помогали никакие увещевания. В последние три дня, узнав об ожидаемом приезде Саладина, Беренгария подумывала, как бы оказаться на встрече.– Гария, – мягко произнесла Валентина, обратившись к королеве как в те времена, когда та еще была принцессой Наваррской, – никто не осмелится помешать тебе войти в зал совещаний, но после того, как король представит тебя гостям, он непременно попросит нас удалиться. Не сомневаюсь, если ты станешь упорствовать, твой муж прикажет просто вынести тебя из зала. Избавь же себя от этого унижения! – упрашивала Валентина, представляя, в сколь неловком положении окажется сама, сопровождая королеву.Но вскоре она в который раз осознала, что Беренгарию бесполезно отговаривать. Придворной даме давно было известно: в таких случаях поладить со взбалмошной упрямицей можно, лишь играя роль сообщницы.– Если тебе так уж необходимо увидеть этого сарацина, Гария, то я знаю, как нам следует поступить, чтобы присутствовать на этой встрече от самого начала до конца.– Правда? Валентина, скажи мне, что ты предлагаешь? Твои задумки всегда так хитроумны! А я непременно должна увидеть Саладина!Лицо Валентины осветилось лукавою улыбкой: иногда Беренгария бывала послушна, как струны лютни под пальцами музыканта.– Слуги подготовили для встречи большой зал, примыкающий к саду. На галерею же есть боковой вход, а дверь, которая ведет туда, забрана решеткой и задрапирована. С галереи виден весь зал. Мы сможем все увидеть и услышать, не рассердив короля!– Да! Да! – возликовала Беренгария. – Это замечательно! Хотя, впрочем, меня вовсе не волнует, рассердится Ричард или нет! – сердито добавила она, закусив нижнюю губу острыми белыми зубками.Валентина знала, что оправдания короля по поводу его пренебрежения супружеским долгом неубедительны и полны неприязни к жене. Беренгария же, обладая строптивым и нетерпеливым нравом, воспринимала его доводы, пожалуй, слишком бурно. Валентине требовался весь ее ум, чтобы спасти королеву от грозившей ей беды.Солнце поднялось еще выше и залило комнату светом, проникнув сквозь высокие окна, выходившие на восток.– Ну вот, мы зря теряем время! Ты сказала, что Сина должна вымыть тебе голову. Позвать ее?– Нет, я сама найду Сину. Скорее всего, она, словно верный пес, ждет приказаний у двери моей комнаты. О, Валентина, как я волнуюсь! Подумать только, собственными глазами я увижу Саладина! Клянусь Господом, моя набожная сестрица Бланш сойдет с ума, когда я сообщу ей, что мне довелось лицезреть предводителя мусульман!Возбужденно смеясь, королева закружилась по комнате. Перед ее мысленным взором стояла сестра, потрясенная обрушившимся на нее сообщением.Валентина проводила взглядом удалившуюся Беренгарию и сразу же начала подсчитывать, сколько золотых монет ей придется потратить, чтобы подкупить слуг и завладеть ключом от галереи. Как и большинство особ королевской крови, Беренгария представления не имела, насколько простые люди зависимы от власти денег.Даже если бы Валентина посетовала, что это маленькое приключение будет стоить ей половины месячного содержания, Беренгария все равно и не подумала бы вернуть деньги. По ее разумению, одной королевской улыбки было достаточно, чтобы окупить понесенные придворной дамой траты. И причина того крылась вовсе не в жадности, просто королева не задумывалась о ценности денег. Она жила в роскоши, любая ее прихоть удовлетворялась, и никогда мысль о том, что кто-то за все это платит, не посещала хорошенькую головку королевы.Часто Беренгария приказывала принести ей что-нибудь с рыночной площади, и бедный слуга стоял в оцепенении, опасаясь напомнить королеве, что покупка будет стоить несколько динаров, и как же ему выполнить поручение, если нет у него денег?В таких случаях Валентина извлекала несколько монеток из вышитой шелковой сумочки, привязанной к поясу, и вкладывала их в раскрытую ладонь слуги. Ей казалось смешным, что она начинает демонстративно звенеть монетами и долго давать слуге наставления принести сдачу, а Беренгария в это время, не обращая никакого внимания на происходящее, продолжает вышивать или вяло пощипывать струны лютни.Дома, в Наварре, король Санчо следил, чтобы для нужд дочери выделялись деньги. Выбирая товары у торговцев, посещавших башню принцессы, Беренгария лишь брала себе, что ей нравилось, а счета направлялись королевскому казначею.Но с тех пор как Беренгария покинула Наварру, все ее маленькие покупки оплачивались леди Элеонорой, матерью Ричарда, или же его сестрой, принцессой Джоанной. Но все-таки чаще всего именно Валентине приходилось улаживать эти досадные мелочные недоразумения.Принцесса Джоанна несколько раз напоминала Беренгарии о ее долгах. Россыпь веснушек на носу Джоанны, казалось, становилась ярче от румянца, вызванного смущением, когда в ответ на деликатное напоминание Беренгария мчалась в свои покои, возвращалась с пригоршней золотых монет и с радостным видом начинала совать их своим дамам, словно раздавала подарки, а не возвращала долги.Валентина тряхнула головой, отгоняя воспоминания о Наварре и привычную тоску по дому. Сбросив ночную рубашку, она наполнила водой чашу для умывания. Поеживаясь от прохлады, девушка принялась за утренний туалет. Вытираясь, она стояла в луче солнечного света, проникавшего через окно. Услышав шорох у себя за спиной, Валентина обернулась и обнаружила, что Беренгария пристально смотрит на нее со странным выражением.– Придворная дама вспомнила о своей наготе и слишком маленьком полотенце – им невозможно было прикрыть длинные стройные ноги и узкие бедра. Обе женщины долго не отводили друг от друга глаз. Валентина испытывала все более сильное беспокойство. Она догадывалась, какое зрелище представляет ее тело в золотистом солнечном свете, подчеркивающем безупречность кожи, – капельки воды блестят, как драгоценные камни, густые черные волосы тяжело ниспадают до талии, окутывая плечи и прикрывая розовый сосок одной из упругих грудей.– Я вернулась, чтобы показать тебе платье, которое собираюсь надеть.Голос Беренгарии прозвучал резко и хрипло, взгляд королевы не покидал обнаженного тела придворной дамы, глаза блестели, лицо пылало. Безудержное любопытство одолевало Беренгарию – нечто подобное она испытывала при виде привлекательных незнакомцев, вызывавших у нее желание прибегнуть к множеству уловок, чтобы завлечь их в свою постель.Валентина сдернула с кровати покрывало и завернулась в него. Откровенно изучающий взгляд Беренгарии уже не только смущал, но и, как грязь, лип к телу.Старая Сина позвала из-за двери:– Ваше Величество, все готово, чтоб мыть голову. Не дожидайтесь, когда вода остынет!– Иду, Сина.Прежде чем уйти, Беренгария бросила последний взгляд на свою придворную даму, откровенно блеснув глазами.– Бедняжка! Мне не следовало врываться так неожиданно! Но ты напрасно стесняешься, – проговорила она притворно нежным голосом, который был так хорошо знаком Валентине. – Ведь мы обе женщины!Беренгария со смешком повернулась и выбежала из комнаты, в коридоре эхом отозвался ее смех.Одним прыжком Валентина оказалась у двери и опустила засов. На этот раз Беренгария зашла слишком далеко! Из-за того, что ее постель не согревает мужчина, она начинает искать иных удовольствий! Беренгария просто невыносима!Валентине захотелось, чтобы привычный для христиан Образ кровожадного сарацина оказался соответствующим истине. Может, тогда Саладин накинулся бы на королеву Англии и сожрал бы ее заживо. * * * Вскоре после полудня за городскими воротами поднялась суматоха. Длинный извилистый караван верблюдов и лошадей показался на горизонте. Он медленно направлялся к воротам Акры. По всему городу раздались крики:– Саладин! Саладин везет Святой иерусалимский Крест!Уже прошел месяц после взятия Ричардом Акры, а крестоносцы все ждали передачи Святого Креста, много лет назад захваченного мусульманами в битве при Хаттине.Извиваясь подобно змее, караван продвигался по узким городским улочкам. Погонщики верблюдов в темно-красной одежде хлестали упрямых животных, заставляя их поторапливаться. Воины в желто-черных плащах гордо ехали на своих горячих арабских скакунах. Дюжие чернокожие евнухи в ярко-красных шароварах и украшенных драгоценными камнями маленьких фесках шагали рядом с верблюдами.Караван казался бесконечным. Христиане высматривали реликвию – Святой Крест в золотом ящике, но ни ящика, ни Креста не было видно. Члены орденов госпитальеров и тамплиеров – эти отважные воины, монахи, посвященные в рыцарский сан, – рыдали, не скрывая слез.Несмотря на то, что ропот возмущения и разочарования поднимался в рядах крестоносцев, никто из воинов не сделал ни одного резкого движения. Король Ричард строго предупредил свое войско: ни при каких обстоятельствах никто не должен подвергать риску благополучный исход переговоров. Как бы ни был силен гнев людей, никто не осмеливался ослушаться Ричарда Львиное Сердце.Валентина и Беренгария находились в саду, когда прибыл предводитель мусульман. Королева пытливо всматривалась в смуглые лица под украшенными драгоценными камнями тюрбанами, отыскивая Саладина.Она заметила в толпе высокого стройного всадника на грациозном длинноногом коне, и сердце ее дрогнуло. В отличие от остальных, этот человек был чисто выбрит. Сильная, красиво изогнутая линия скул подчеркивалась черным шарфом, спускавшимся с белого тюрбана. Одет он был в черный кафтан с широкими рукавами, украшенными золотым кантом по низу. Длинная кривая арабская сабля выглядывала из-за широкого желтого пояса, концы которого своей бахромой касались высоких черных сапог из козьей кожи.Еще более поразительное зрелище, чем сам всадник, представляла собой охотничья пантера с блестящей черной шерстью, державшаяся рядом с конем. Усеянный драгоценными камнями ремешок охватывал шею огромной кошки, сверкая и переливаясь на солнце.– Взгляни, Валентина! – воскликнула королева, указывая на необыкновенного всадника. – Посмотри на эту пантеру! Видела ли ты когда-нибудь что-либо более диковинное? Ошейник стоит, наверное, огромных денег!Валентина не сводила глаз с красавца-всадника. Она восхищалась тем, как уверенно он держится в седле, и его изящными движениями. Когда он соскочил с коня, то взял в руку цепь, удерживавшую пантеру. Девушка была поражена сходством между человеком и животным: гибкие движения, гордая посадка головы, ощущение тщательно сдерживаемой силы – в любой момент эта непринужденная грация может обернуться, подобно разжимающейся пружине, мощным и быстрым кошачьим прыжком.Беренгария, внимательно присматриваясь к Валентине, заметила, как потемнели ее глаза цвета морской волны и приобрели сапфировый оттенок.– Я замечаю… ты его видела прежде! Не тот ли это сарацин, что умчал тебя прочь с турнира в Мессине?Беренгария лукаво поглядывала на Валентину, ожидая ответа.– Нет, Гария, то был другой сарацин по имени Менгис. А этот, кого мы сейчас с тобой разглядываем, скрылся тогда в роще… – Валентина слишком поздно поняла, что попалась в ловушку, подстроенную Беренгарией.– Так, значит, ты на него бросила в тот день отнюдь не мимолетный взгляд! Как, говоришь, его зовут?– Паксон, султан Джакарда.Пальцы королевы злобно впились в руку Валентины.– А когда ты оставалась с ним наедине, не покушался ли он на твою честь? Позволила ли ты ему касаться твоих губ, груди?.. Какое право имела придворная дама наслаждаться приключением, в котором должна была участвовать королева? Всем присутствовавшим было ясно, что именно ко мне потянулся сарацин, когда вдруг ты оттолкнула меня и сама прыгнула в его объятия! Разве мало я испытала унижения в день своей свадьбы? Гордый и мужественный король Ричард Львиное Сердце поцеловал мне руку и пожелал спокойной ночи, а затем отправился в свои покои, и все это под насмешливыми взглядами гостей! И теперь ты, подруга-предательница, лишаешь меня возможности тронуть сердце мужа ревностью!Валентина закрыла глаза и стиснула зубы. В течение уже нескольких месяцев ей приходилось выслушивать одни и те же обвинения, и каждый раз она подавляла желание сомкнуть пальцы на шее Беренгарии и придушить ее. Сначала Валентина оправдывала несправедливые упреки разочарованием королевы в Ричарде, с которым Беренгария оказалась связана на всю жизнь. Но в последнее время обвинения королевы досаждали придворной даме особенно, делая их отношения тягостными.– Гария, я тебе уже не раз говорила, что с сарацином ничего у меня не было. Что же касается твоего разочарования в Ричарде, то моей вины в этом нет. Ты опрометчиво и поспешно судишь о повелителе Англии. Он ведет войну и крайне занят своими обязанностями. Прошу тебя, не суди о его наклонностях по стишкам менестрелей!– Увы, в тех стишках заключена правда! Со дня свадьбы муж не провел ни одной ночи в моей постели! Ты всегда так рьяно защищаешь Ричарда, что я не могу поверить, будто твоя преданность, как ты то утверждаешь, объясняется лишь верностью королю. А мы с тобой дружны с детства, и теперь я твоя королева, но где же твоя любовь ко мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60