– плечи Валентины печально опустились, когда она столкнулась с замешательством короля.Чувство возбуждения и восторга покинуло Ричарда. Он стоял в окружении воинов, умолявших его вести их на Иерусалим, а в это время мусульмане разрушали колодцы на пути к святому городу! Король мрачнел.Всю ночь напролет глядел Ричард на луну, плывшую над отдаленной цепью гор. Он знал, что в ночной прохладе глаза врагов тайно наблюдают за ним, и смерть протягивает к нему свои руки. Вода! Далекие горы стояли непоколебимо, как гигантские монолиты, и становились в его воображении неприступными бастионами.Валентина испытала большое разочарование, убедившись в нерешительности английского короля. Незаметно покинула она лагерь крестоносцев. Как мог Ричард помочь ей добраться до Акры, если не мог он помочь даже самому себе?Взяв побольше провизии для коня, Валентина отправилась на северо-запад – к Акре. ГЛАВА 27 Паксон расхаживал возле шатра, пиная песок и устремляя взгляд вдаль. Он упрекал себя за то, что не смог убедить погонщиков каравана свернуть в пустыню. Дозорным Ричарда не составило труда обнаружить растянувшийся на мили караван, и теперь у христиан в продовольствии не было недостатка.Султан усмехнулся, испытав некоторое удовольствие при мысли, что зато теперь Ричарду окажется не просто найти воду, но снова пнул песок, вспомнив о позоре поражения. И Саладин, и Аль-Адил… все, конечно, станут держать свое мнение при себе, но он-то знал, что будут про себя думать!Паксон и сам понимал, что обязан был принудить караван повернуть в пустыню, обогнув колодцы. И взять с собой ему надо было не пятьдесят человек, а больше! Почему же он так спешил покинуть лагерь в окрестностях Напура?После нападения Ричарда на караван у него осталось одиннадцать человек. Как могли пятьдесят воинов защитить караван? Саладин так и скажет на военном совете – предводитель всегда скорбел о потере даже одной человеческой жизни.Войдя в шатер, Паксон бросился на тощий тюфяк, служивший ему постелью. Он тоже сожалел о напрасно загубленных жизнях – напрасно, потому что Ричард захватил караван! Как же могло случиться с султаном Джакарда такое бесчестье? Всю жизнь он знал, что достоин доверия Саладина и всяческого уважения соратников, а сейчас оказался в пустыне с одиннадцатью воинами, мучимый горькими сожалениями: почему только он не был достаточно настойчив, беседуя с хозяином каравана? Можно сказать, султан Джакарда помог накормить голодающее войско христиан!Образ Менгиса мелькнул перед мысленным взором Паксона. Его брат имел все, что только хотел! Благодаря обстоятельствам рождения, законный сын султана Джакарда принял на свои плечи тяжесть ответственности за владения отца и до сих пор честно служил интересам народов ислама, а незаконный сын, ребенок наложницы султана, наслаждается теперь тем, о чем его брат мечтал больше всего на свете – властью, безраздельной и безграничной! Менгис возглавляет сообщество федаинов, удалившись от мира на вершину горы в Гнездо Орла, в то время как он, Паксон, жарится под палящим солнцем пустыни! Брат стал известным повсюду шейхом аль-Джебалом, вселяющим ужас, но и глубоко почитаемым Старцем Гор! Менгис, Менгис, всегда и повсюду Менгис… В детстве больше других сыновей баловал его отец, и Валентина прониклась к нему любовью…– Но скоро все изменится, брат! – угрожающе промолвил Паксон. – Если эта женщина не станет моей, то и никому другому принадлежать не будет!За стеной шатра послышались возбужденные голоса – в лагерь въехали трое мужчин. Султан торопливо встал и вышел из шатра. Может, кто-либо из прибывших привез известие о Малике Рике?Всадники открыли лица, замотанные от солнца и ветра концами головных платков, и Паксон увидел, что это те люди, кому приказал он следить за Валентиной.– Что вы здесь делаете? Почему вы покинули Напур?– Потому что Валентина исчезла из дворца, – поторопился объяснить один из мужчин.– Когда? – проревел Паксон, нахмурившись.– Понятия не имеем, но, скорее всего, случилось это несколько дней тому назад. Бежала она тайно.– Глупцы, не уследили! Как вы обнаружили, что эта женщина покинула дворец?– Несколько дней она нигде не появлялась, и тогда мы стали выяснять, в чем дело. Валентина… э… э… забрала из конюшни, как выяснилось, твоего вороного коня и скрылась. По пути к тебе мы заметили в холмах всадников, видимо, то были федаины, ведь ты утверждаешь, что они тоже приставлены следить за ней…Паксон уже не слушал, мысли обгоняли одна другую. Валентина уехала из дворца несколько дней тому назад… федаины, вероятно, в поисках госпожи рыщут по холмам. Значит, она и от них ускользнула… Караван! Чутье подсказало Паксону, что не дозорные крестоносцев заметили караван, а Валентина. Она сообщила Ричарду о богатствах каравана!– Отыщите в холмах эту женщину! – крикнул он. – Найдите беглянку, пока федаины не взяли ее под свое покровительство! Мне нужна Валентина!Трое всадников ускакали, а один из одиннадцати воинов, оставшихся в живых после сражения, по приказу султана принялся седлать его коня. Паксон собирался и сам отправиться на розыски Валентины. В душе бушевала ярость: эта женщина – истинная причина несчастья, постигшего караван! Она повинна во многих бедах, но последний удар, нанесенный ею, показался султану особенно тяжелым.Паксон вскочил в седло. Если он найдет ее – а он найдет непременно! – то убьет без жалости в сердце. Взяв в руки поводья, султан вдруг увидел все в новом свете. Истина, казалось, таилась в глубине его души: он убьет Валентину, потому что предпочтет увидеть ее мертвой, нежели принадлежащей Менгису, а каждым своим вдохом и каждой минутой своей жизни эта женщина до самой смерти будет принадлежать лишь его брату, теперь султану это представлялось очевидным.Паксон прикрыл темные глаза тяжелыми веками, и окаменевшее лицо приобрело хищное выражение. Пришпорив коня, помчался он разыскивать Валентину – дикий зверь пустился на поиск своей жертвы. * * * Луна стояла высоко в небе, когда Валентина остановила жеребца для краткого отдыха. Пески серебрились в тусклом потоке лучей ночного светила. Девушка стала бездумно выводить узоры на песчаной глади пустыни. Она чувствовала себя одинокой – отчаянно одинокой.Сейчас Валентина упрекала себя за то, что не попросила у Ричарда дать ей сопровождающих. Может, вернуться и попросить? Вдруг она услышала знакомый голос:– Очень рад, что ты решила вернуть мне коня, – холодно произнес Паксон.Валентина разозлилась: как только позволила она ему приблизиться незаметно!– Забирай коня и оставь меня в покое! – резко ответила Валентина.– Ты хочешь остаться одна в пустыне? А что же тогда с тобой будет? И что подумает твой король, обнаружив труп придворной дамы в песках? – насмехался Паксон. – А Менгис? Что подумает Менгис?– Мне все равно, кто и что подумает, но меньше всего меня интересует, что думаешь по этому поводу ты! – на лице Валентины отразились все ее горькие размышления. – Уйди из моей жизни, оставь меня в покое!– Ты хочешь освободиться от меня? – с затаенной злобой произнес султан. – Ты никогда от меня не освободишься, Валентина! Никогда! – его голос звучал гневно, с нескрываемой угрозой. – Я мог бы, конечно, оставить тебя умирать в пустыне, но то была бы слишком легкая смерть! Я придумал кое-что получше! Садись на коня. Я хочу показать тебе, что вы наделали вместе с твоим миротворцем.– Менгис тут ни при чем. Он не имеет никакого отношения к нападению Ричарда на караван.Это я! Я сказала английскому королю, что караван остановился у колодцев Эль Хувиельфы!– Так я и думал! Но в любом случае приятно услышать признание из твоих собственных уст, – лицо Паксона почернело от ярости. – Как только можешь, ты несешь смерть моему народу! Садись на коня!– А если я откажусь?– Я заставлю тебя! Ну же! – приказал он. Валентина посмотрела на сарацина долгим взглядом, прежде чем сказать:– Кажется, я начинаю догадываться… раньше я лишь подозревала, но теперь не сомневаюсь: ты пугаешь меня смертью и хочешь заставить поверить, что все это из-за моей помощи христианам, но на самом деле ты желаешь увидеть меня мертвой, потому что я никогда не буду твоей! Ты не можешь простить мне, что люблю я не тебя, а Менгиса!Огонь гнева, вспыхнувшего в глазах Паксона, подсказал Валентине, что стрела, посланная ею, попала в цель.– Садись на коня! – прорычал он.– Не кричи так громко, нет в том смысла, я и так услышу! И даже, пожалуй, я могла бы простить тебя, если б все твои дурные поступки были продиктованы любовью или хотя бы чувством, похожим на любовь, но ты меня не любишь! Ты никого не любишь. Тебе хотелось бы, чтоб я ползала перед тобой на коленях, уверяя в своей любви, а ты бы, выслушивая мои мольбы, считал себя победителем, и твое раненое самолюбие тогда утешилось бы! Но в тот же самый миг, как только ты насладился б победой, ты отбросил бы меня в сторону, обрадовавшись выигранному сражению, и незамедлительно отправился бы на новые завоевания.– Это не так! Садись же на коня! – Паксон не позволил чувству, всколыхнувшему душу, проявиться в голосе.– Может, я ошибаюсь? Может, все из-за Менгиса? Кажется, с детства ты завидовал ему и завидуешь сейчас.– Садись на коня! – разъярился Паксон, он схватил девушку за руку и заставил подняться в седло.У Валентины не было выбора, и она последовала за сарацином. Ехали они молча. Спутница султана поглядывала ему в спину. Девушка поняла: ее догадки верны, он желал ее, потому что она принадлежала его брату, но признаваться в том не хотел даже самому себе.Паксон натянул поводья, спешился и приказал своей пленнице сделать то же самое.– Хочешь пить? – спросил он. Валентина благодарно кивнула, и тогда султан взял в руки хлыст, прикрепленный к луке седла, и подтолкнул пленницу к тонкому ручейку, пробивавшемуся между камней. Родник, питавший ручей, был завален камнями и присыпан песком.– Кажется, во рту у тебя пересохло, – довольно сказал Паксон. – Засыпь-ка получше ручей и не прекращай работы, пока не исчезнет вода окончательно, – хлыст со свистом рассек воздух.– Но мне послышалось, ты спросил, не хочу ли я пить!– И ты ответила, что хочешь, порадовав меня искренностью своего ответа. Как и твои единоверцы, ты в конце концов станешь умолять о глотке воды, но воды не будет – ни для тебя, ни для них! Войско Ричарда никогда не дойдет до Иерусалима, все воины Малика Рика умрут от жажды! А теперь принимайся за работу! И если хоть капля воды коснется твоих губ, то хлыст немедленно опустится тебе на спину. Ведь ты помнишь, как больно жалит плеть, не правда ли, Валентина – королевская сводня?Не обратив внимания на оскорбления, девушка возразила:– Я не имею понятия, как зарывать источники, и потребуется время…– Да, ты права, потребуется время, – подтвердил Паксон, делая глоток из кожаной фляжки, висевшей у него на поясе. – Что же касается умения зарывать источники, то мне безразлично, как ты это сделаешь. Дело твое, я всего лишь могу тебе подать совет начать с того места, откуда бьет родник. Если ты просто изменишь направление течения, то вода уйдет в песок, а любой человек в пустыне знает, как найти воду, а потому начинай с родника, и учти, по пути к Иерусалиму нам встретится еще много источников!Упав на колени, Валентина принялась за работу. Нет, молить о пощаде она не станет! Никогда! Даже когда язык распухнет и станет вываливаться изо рта, все равно не будет умолять о пощаде! Лучше уж умереть!Стиснув зубы, Валентина прилежно трудилась около двух часов.– Садись на коня! Ты успеешь закопать еще много источников, прежде чем мы сделаем привал!Во рту у Валентины было так сухо, что она не смогла ответить. Девушка послушно села на коня и последовала за Паксоном.Солнце уже стояло высоко в небе и немилосердно жгло спину. Сколько еще времени она сможет продержаться в седле, прежде чем упадет с коня?Прошел еще час, и еще один, и другой, и лишь тогда Паксон вновь остановился – перед очередным источником.– За работу!Валентина соскользнула с седла, ухватилась за росшее у источника дерево и прислонилась к стволу. Позволит ли мучитель ей напиться? Никогда в жизни не испытывала она более жгучего желания, чем сейчас… опустить лицо в холодную воду и пить… пить… пить до бесконечности…– Мне толку от тебя не будет, если загнешься раньше времени, – с жестокостью в глазах произнес Паксон. – Смочи губы, но ни в коем случае не пей! – позволил он.Не обратив внимания на предупреждение, Валентина окунула голову в прохладную воду и принялась пить и пила жадно, но никак не могла напиться. Паксон стоял рядом и посмеивался, наблюдая за ней.Подняв голову и с усилием оторвавшись от воды, Валентина вытерла рот ладонью, как вдруг… глаза ее чуть не вылезли из орбит, она наклонилась, тело ее сотряс приступ рвоты. Спазм следовал за спазмом, пока, наконец, измученная девушка не упала обессиленно на землю.– Я же говорил тебе, чтобы не смела пить воду! Но ты упряма, как ослица, и потому получаешь, что заслуживаешь! – насмешливо заметил султан. – Не хочешь ли еще глоточек?– Ты бесчеловечен! – воскликнула Валентина, держась за живот.– Ты мне скажешь, кто бесчеловечен, после того, как я покажу тебе, что осталось от каравана. Держи! – он протянул ей спелую фигу.Валентина печально посмотрела на плод, лежавший у него на ладони, затем на самого султана. Последним усилием воли она сумела, ударив по ладони, отшвырнуть фигу.– Мне от тебя ничего не надо, – с горечью сказала девушка. – Оставь меня в покое! Почему ты так хочешь показать мне, что осталось от каравана?– Я хочу, чтобы ты воочию убедилась, чего стоит моему народу твое великодушие по отношению к соотечественникам!Валентина закрыла глаза, и Паксон с хрипотцой в голосе продолжил:– Я мог бы еще простить тебе повозки с провизией, отправленные крестоносцам, но то, что ты рассказала Малику Рику о караване из Каира, переполнило чашу моего терпения.– Я только старалась спасти воинов Ричарда, и если мне удалось уберечь от смерти хоть одного человека, значит, мои труды были не напрасны, и я бы все сделала точно так же, повторись все снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60