И в этом случае окажутся нерасстраченными сокровища Напура! Валентина свято следовала своей клятве, данной Рамифу: она обещала заботиться прежде всего о благе народа Напура.Весь день и всю ночь напролет девушка не могла принять решения. Что бы она ни предприняла, осуществить задуманное следует без посторонней помощи. В этом деле ей нельзя полагаться ни на Розалан, ни на Ахмара. Решение – ее, и только она должна отвечать за последствия.В течение всей бессонной ночи Шадьяр ад-Дарр ходила кругами по комнате. Хозяйка была взволнована, и пантера чувствовала это, скребя когтями ковер у постели Валентины. * * * Раннее утро было холодным, но чем выше поднималось солнце, тем становилось теплее. Валентина ехала на белом арабском скакуне, а Шадьяр бежала рядом. Время от времени пантера гналась за птицей или кроликом, но неизменно возвращалась к хозяйке, догоняя коня быстрыми изящными прыжками.Направляясь к подножию гор, среди которых возвышался Аламут, Валентина едва могла поверить, что пустилась в путь для встречи с живой легендой о воплощенном зле. Шейх аль-Джебал!Снова и снова Валентина спрашивала себя, почему же предприняла она это опасное путешествие, ради чего оставила Ахмару и Розалан записку, сообщив, что отправляется в пустыню, чтобы побыть в одиночестве. Они же ее друзья!Старый Мохаб сражен горем со дня смерти Рамифа. Он рад слышать от нее слова утешения и надеется хоть чем-то оказаться полезным. Каждый день старик носит поднос с едой в опустевшие покои Рамифа, чтобы не возникло ни у кого никаких подозрений. И каждый день Розалан выносит из спальни эмира постельное белье и одежду и отдает ее прачкам, хотя никто не спит на этих простынях и не носит эту одежду. И Ахмар, этот удивительный человек, тоже посвятил свою жизнь сохранению тайны смерти Рамифа!..По какому же праву подвергает она опасности себя и своих друзей – самых замечательных, какие только были у нее в жизни! Почему она так поступает? Ответ ей был ясен, и все же Валентина избегала признаться в том себе: потому что она христианка! «Познай сам себя», – сказал ей Саладин.«Признайся, ты хочешь, чтобы это душераздирающее решение принял за тебя шейх аль-Джебал! Тогда сможешь спокойно спать по ночам! Но когда Старец Гор рассмеется, выслушав просьбу, твоя участь определится: ты будешь умерщвлена, и перед смертью сердце твое наконец успокоится: ты сможешь считать, что сделала все возможное для спасения умирающих. Ты ведь не исключаешь возможности получить отказ? И даже предполагая, что вскоре над тобой лишь посмеются, ты продолжаешь карабкаться к Гнезду Орла!»Валентина расстегнула яркий пурпурный плащ и отбросила его за спину. Кафтан у нее был темно-коричневого цвета, зато туника – ярко-фиолетового. Она преднамеренно оделась в кричащие тона, чтобы привлечь внимание федаинов, которые, она не сомневалась, станут следить за каждым ее движением.Девушка смело ехала по дороге, плащ развевался у нее за спиной – она направляется в эти края не для того, чтобы выведать тайну Старца Гор!На своем арабском скакуне, в сопровождении Шадьяр, Валентина поднималась все выше и выше – к Гнезду Орла, где затаился шейх аль-Джебал. Удивительным казалось ей, что никто не останавливал одинокую всадницу. Солнце стояло высоко в небе, когда она сделала привал. Валентина обежала глазами густую листву и подлесок.Для чего она остановилась? Высоко ли удастся подняться на гору, прежде чем ее схватят федаины? Если бы кто-то подкрадывался, пантера дала бы хозяйке знак. Никого и ничего. Тишина.Валентина возобновила подъем. Конь скакал с одного каменного уступа на другой, оскальзываясь на гладких скалах. Солнце уже клонилось к закату, заливая своими сверкающими золотыми лучами каменистую тропу, когда девушка взобралась на вершину. Валентина ожидала увидеть голую, пустынную местность, но теперь удивленно оглядывала холм, поросший травой и блестевший в угасающем солнечном свете. Вокруг холма плотной стеной стояли деревья, а впереди вздымались вверх массивные стены Аламута.Никакого признака жизни! Валентина, сидя по-мужски на своем прекрасном коне, двинулась к цитадели федаинов, белые стены которой казались рыжеватыми в лучах заходящего солнца. Шадьяр не отставала от хозяйки. Приближаясь к воротам крепости, Валентина почувствовала страх, но решительно расправила плечи. Над воротами она увидела надпись: ТОТ, КОМУ ПОМОГАЕТ БОГ –ВЛАСТЕЛИН МИРА.ОН РАЗРЫВАЕТ ЦЕПИ ЗАКОНА.ПРЕКЛОНИСЬ ПЕРЕД ИМЕНЕМ ЕГО.
Валентина долго стояла, размышляя над смыслом надписи. За огромными воротами крепости возник шум, и вдруг ворота распахнулись, как бы приглашая войти. Девушка осторожно приблизилась, тихо позвав Шадьяр.Даже если ворота были распахнуты руками людей, увидеть их оказалось невозможно, но ощущение, что чьи-то глаза неотрывно следят за ней, неожиданно стало почти осязаемым.Вокруг царили тишина и спокойствие. Едва дыша, Валентина двинулась вперед. Она бросила взгляд на Шадьяр. Пантеру, казалось, ничто не тревожило: она не прижимала уши и не била себя хвостом по бокам – и Валентина успокоилась. В случае опасности пантера вела бы себя иначе, в этом отношении хозяйка с уверенностью полагалась на свою питомицу.Тропинка привела к другим воротам, и они тоже распахнулись при ее приближении, беззвучно повернувшись в петлях. Всадница спешилась, оставив коня в полной уверенности, что, когда вернется, найдет своего скакуна на этом же самом месте.Валентина вошла в полутемную комнату, освещенную только слабым светом факелов, прикрепленных к стенам. Воздух был напоен сладким запахом благовоний, и Шадьяр наморщила нос. Незваная гостья Аламута медленно двинулась вперед в сопровождении пантеры.Она нерешительно приблизилась к дальнему концу комнаты и, когда глаза привыкли к полумраку, различила очертания человека, сидевшего в позолоченном кресле, похожем на трон, позади завесы из блестящих бусин, отделявшей его от посетительницы.У ног человека стояли горшочки с благовониями, от которых поднимался легкий дымок. Мерцающий свет факелов отбрасывал призрачные тени, скрывавшие лицо, походившее на череп, обтянутый кожей, тонкой, как бумага. На скулах проступали голубые вены, редкие седые волосы ниспадали на костлявые плечи. Тело казалось доведенным до крайней степени измождения. Скрюченные руки были сложены на коленях, худые ноги – скрещены. Дымящиеся благовония испускали струйки дыма, спиралеобразно поднимавшиеся вверх. Глаза старика оставались сомкнутыми, рот – сжатым в прямую линию.Валентина содрогнулась: чем может этот слабый старик помочь ей? Он должен был знать, что прибывшая стоит перед ним, но не подал никакого знака. Однако, не для того же приехала она сюда, чтобы теперь развернуться и уйти, даже не попытавшись добиться своего! Валентина заговорила тихим, умоляющим голосом:– Мне нужна твоя помощь, о шейх аль-Джебал! Я Валентина из Напура и хотела б, чтобы твои люди помогли мне доставить зерно и запасы провизии в войско христиан, – сказала она. – Может, мы договоримся поделить деньги, которые Ричард Львиное Сердце заплатит за продовольствие?Все не то говорит она! Все не то! И почему так дрожит? Не от страха же за свою жизнь, которой ее легко могут лишить в наказание за оскорбление, нанесенное властелину федаинов появлением в Аламуте. Нет! Совсем по другой причине: от страха получить отказ.Мысль поразила Валентину. Она поняла, что готова умолять шейха аль-Джебала и пресмыкаться перед ним – готова на все ради благополучия воинов Ричарда. Люди, принадлежавшие к тому же народу, что и она, умирали от голода, а в ее руках была пища!Голос Валентины дрожал от волнения:– Если ты не можешь дать мне сопровождающих, то хотя бы пообещай не трогать мой караван.Дряхлый старец не подал виду, что расслышал ее слова, продолжая сидеть в прежней позе. Сладко пахнущие благовония все так же испускали змеевидные струйки у его ног.Валентина опустилась на колени и протянула к старцу тонкую руку.– Пожалуйста, помоги мне! – принялась умолять она хрипловатым шепотом. – В награду за твою помощь я сделаю все, что ты потребуешь.Неожиданно завеса из бусин колыхнулась, и из-за нее появился высокий человек. Сверху вниз посмотрел он на низко склонившуюся в поклоне гостью Аламута и рассмеялся, весело запрокинув голову.– Ты умеешь просить, женщина, правящая Напуром вместо Рамифа!Пораженная до глубины души, Валентина застыла от изумления, в ее зеленовато-голубых глазах мелькнуло удивление, но тут же улетучилось вместе с образом изможденного старца и мыслями об умирающих от голода христианах, из-за страданий которых и пришла она сюда, на вершину горы. Только счастье видеть человека со смеющимися темными глазами выражала теперь каждая мельчайшая черточка ее лица. Она нашла его! Это был тот мужчина, что похитил ее на турнире в Мессине. Это был бедуин, продававший персики на базаре, и музыкант, игравший на флейте. Это был всадник, которому она сказала, что не может ждать целую вечность.Сердце девушки бешено билось, слезы застилали глаза.– Кто ты? – прошептала она. – Пожалуйста! Ты должен сказать мне на этот раз!Время остановилось – она ждала ответа. Это лицо, веселые темные глаза, сильные руки и высокая гибкая фигура навеки запечатлелись в ее сердце, и ей уже не нужно было слышать, как произносит он свое имя:– Менгис. ГЛАВА 18 Менгис смеялся, блестели белые зубы. Лицо, словно высеченное рукой искусного резчика, поражало мужественностью и красотой. Изгиб смеющегося рта пронзала чувственность. Юноша поглядывал на прекрасную женщину. На его голове не было тюрбана, и пряди угольно-черных волос свободно ниспадали на лоб. Рукой он поглаживал усы.– Шейх аль-Джебал не слышит тебя! Он находится в состоянии глубокой медитации, ожидая часа своей смерти.Валентина постаралась взять себя в руки. Ноги у нее дрожали, и невозможно было усмирить безудержно бьющееся сердце.– Если он не может меня выслушать, то кого же мне просить?– Можешь попросить меня. Я слышал твою просьбу, и она показалась мне странной. Ты правишь владением мусульман и радеешь о христианах? Скажи, почему ты решила, что я помогу тебе?– Христианам необходимо продовольствие, иначе они погибнут.Смеющиеся темные глаза помрачнели.– А если я откажусь, что ты станешь делать? Валентина взволнованно ответила своим низким и хрипловатым голосом.– Ты оставишь людей умирать от голода, в то время как в твоих силах помочь им! Не понимаю! Неужели у тебя нет ни сердца, ни чести?Менгис рассмеялся и заключил ее лицо в свои ладони.От его прикосновения огонь побежал по жилам Валентины. От близости этого человека она ослабела.– Пошли погуляем по саду. Вечер очень хорош. Мы обсудим, есть ли у меня сердце и честь, в прохладе ясной ночи, где благовония не будут будоражить наши чувства.Дрожь пронзила Валентину снова, когда Менгис взял ее за руку и вывел из комнаты в сад. Сгустились сумерки, на небо высыпали звезды. Легко двигаясь в полумраке, юноша повел гостью Аламута по узкой дорожке, и шли они молча, ощущая присутствие друг друга и пытаясь разобраться в своих чувствах.Валентине показалось, что она была в отъезде, но теперь вернулась, наконец, домой, где ее встретили с любовью и нежностью, и в словах не было нужды.Менгис приноровил свой шаг к шагам Валентины. Он гордился тем, что из двух прекрасных дам выбрал лучшую, когда в день турнира в Мессине Паксон вознамерился похитить королеву. Эта женщина столь же трепетна и отважна, сколь и красива.Из-под опущенных век юноша рассматривал ее профиль, оценивая изящество тонко очерченного носа и решительную линию подбородка. Распущенные волосы в живописном беспорядке были откинуты за спину. С трудом удалось ему удержаться и не погрузить пальцы в темную, как ночь, густую пелену.Но чаще всего его глаза возвращались к губам Валентины, полным, сочным, плотным, изысканной формы – рот казался просто созданным для поцелуев. Менгис понимал, что прикосновение этих губ к его губам окажется нежным и прохладным. Он понимал, с какой радостью утонул бы в их сладости.Юноша подвел Валентину к ручью с небольшим водопадом и сел рядом с нею на берегу.– Ты спрашивала, есть ли у меня сердце. У меня его нет, – рассмеялся он. – И чести тоже.– Но ты мне поможешь? – тихо спросила Валентина, глядя в его темные глаза.– Почему ты решила, что я должен тебе помочь? Я понимаю, о чем ты просишь: мол, те воины умрут, если я откажу тебе в просьбе. Пойми, мужчины не должны идти на войну, если они не готовы умереть. Каждый человек – заложник своей собственной судьбы и не должен ожидать чьей-либо помощи в тщетной надежде избежать рока. Что ты можешь предложить в обмен на мою помощь?– У меня ничего нет, но Малик Рик заплатит золотом, и в два раза больше того, что будет стоить доставленное продовольствие. Половину получишь ты за свою помощь, а половину – Напур для возмещения расходов.Менгис снова рассмеялся, сверкнув белыми зубами в сумеречной полутьме.– Мне твое требование кажется более чем странным! Только что ты интересовалась моей честью, а сама ты, христианка, выдаешь себя за черкешенку и правишь Напуром вместо покойного эмира, скрывая ото всех смерть Рамифа!Валентина издала испуганный возглас, и Менгис улыбнулся.– В тот же миг, как эмир ушел к Аллаху, мне стало это известно. О тебе я знаю больше, чем ты сама о себе. Например, ты утверждаешь, будто в военном противостоянии мусульман и христиан не принимаешь ни чью сторону, а сама, правя владениями эмира, крадешь продовольственные припасы из кладовых Напура, чтобы помочь христианам! И эта женщина еще осмеливалась спрашивать, есть ли у меня честь! – с улыбкой заключил Менгис.Валентина поежилась, выслушав язвительную речь.– Это был вопрос жизни и смерти, – медленно проговорила она. – У меня не было выбора. Умирать совсем не хотелось. Все, что ты сказал обо мне – истинная правда. Однако, как бы там ни было, я не могу допустить, чтобы люди умирали от голода, когда в моей власти помочь им.– Ты говоришь загадками, прекрасная Валентина! Ты ничего не сможешь сделать, если я тебе не помогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60