Скорее мы станем партнерами. Ты знаешь.Винс молчал, мысли теснились у него в голове. Он знал, что ему придется иметь дело с Китом; просто не было времени подумать об этом раньше. А теперь он оказался здесь и думает, что останется навсегда. Осел; конечно, он здесь все время не будет. Винс избавится от него, когда сочтет нужным. «Я использую его какое-то время, – подумал Винс, – но если Кит думает, что приклеился ко мне до конца жизни, то он круглый дурак. Никто не смеет шантажировать меня, нужно лишь выбрать верный момент и действовать. Осел. Он не знает, что я могу сделать. Еще никто не знает, что я могу сделать».Он смотрел мимо Кита, как будто того не было. «Я позабочусь о нем, когда придет время. Я позабочусь обо всех, кто стоит у меня на пути. И Сара на моей стороне. Сара поможет мне все вернуть».– Хорошо, – сказал Кит, видя, что Винс молчит. – Пойду, скажу Еве, что все в порядке, а то она беспокоилась, все ли будет нормально. Я ей сказал, что все будет хорошо, но ты знаешь, как женщины беспокоятся. Я ей сказал нам не о чем беспокоиться не только сейчас, но и в дальнейшем. Я считаю, это будет отлично, Винс, знаешь? Ты и я. Все, что тебе потребуется, я все сделаю. Можешь положиться на меня. Я твой, Винс. Навсегда.Стоя снаружи, Сара услышала, что Винс идет к двери, и побежала вверх по лестнице. Она была очень возбуждена и опечалена одновременно. Она испытывала глубокое чувство потери от того, что Винс Четем не был таким, каким она его считала. Конечно, это могло быть вызвано тем, что он не любил своего племянника, но Сара подумала, здесь таилось нечто большее. Она поняла, что услышала о настоящем Винсе Чегеме за последние двадцать минут больше, чем на всех его пресс-конференциях, во время ее интервью с ним и из газетных статей, которые она прочла. Именно то, что все было сложнее, чем казалось, и возбуждало ее.«Как увлекательно», – думал репортер в душе Сары, репортер настороженный, озадаченный, энергичный и любопытный. Она была так взволнована, что ей пришлось приказать самой себе успокоиться пока Винс не пришел, чтобы поехать с нею ужинать. Сара не знала точно, что же таилось во всех этих намеках и пикантных подробностях, которые она услышала, но судя по всему, история о сенаторе, подарившем шестьдесят миллионов долларов своим родственникам, потому что он щедр и любит свою семью, может быть гораздо более сложной, чем могло показаться на первый взгляд.«Или это не одна история, – подумала Сара. – А целый ряд историй. Может быть здесь есть материал для одной из этих книг-расследований, которые всегда пишут репортеры. Чтобы проследить все обстоятельства, связанные с сенатором и его семьей, потребуются месяцы, может быть, даже годы. Она даже не знала, что искала, но все было в порядке; одно всегда влечет за собой другое. И неважно, сколько это продлится, времени у нее много. И еще у нее есть то, за что ее всегда хвалил босс: у нее очень, очень много терпения.Она вынула из сумочки зеркальце, наложила на губы свежий слой помады и причесалась. «Это может быть ее будущим, – подумала она, скромно сложила руки на коленях и стала ждать Винса. ГЛАВА 23 В аэропорту Луксора Джош ждал приземления самолета Анны.– Я так рад, что ты здесь, – сказал он, взяв обе ее руки в свои. – Как долго длились эти три недели.– Очень долго, – ответила Анна.Как ни была она занята в Лос-Анджелесе, подгоняя запущенную работу и пытаясь сделать часть на будущее, чтобы поехать в Египет, все равно ловила себя на том, что поднимала глаза от бумаг и смотрела в окно, мечтая о встрече с ним. И она встрепенулась от радости, когда направляясь к зданию аэропорта от самолета увидела, что он ждет ее. Наверное, это частично вызвано необычностью места, подумала она, разглядывая невзрачный аэропорт. Это было маленькое, одноэтажное строение, где все теснились в одном помещении: туристы, столпившиеся вокруг своих гидов, бизнесмены в костюмах и галстуках, некоторые в тюрбанах, солдаты в помятой униформе, охранники, медлительные работники аэропорта и иностранные гости, которые знали, куда идти и сразу же направлялись к выходу. Анна посмотрела на Джоша, высокого, уверенного в себе, с волевым лицом, которое больше не казалось ей жестким, и поняла, что необычность места здесь ни при чем.– Я рада, что я здесь, – сказала она.Джош взял ее дорожную сумку и сумку, которая висела у нее на плече.– У тебя еще есть багаж?– Нет. – Она улыбнулась, видя его удивленно поднятые брови. – Ты мне сказал, что все будет очень просто.– Да, сказал. – Он улыбнулся. – Мне нравится, как ты путешествуешь. Так же как я, это все упрощает.Они прошли мимо толпы, нетерпеливо ожидавшей, когда разгрузят багаж, и прошли к машине Джоша.– Поздно вечером мало что можно увидеть, – сказал он. – Днем мы осмотрим все, что ты захочешь.– После того, как побываем в гробнице, – заметила Анна. – Я привезла твои письма и рисунки. Трудно поверить, что наконец-то я здесь.Она увидела из машины россыпь огней, и почувствовала странное чувство спокойного возбуждения. До сих пор Анна всегда путешествовала одна, со своим собственным рвением и со своими собственными планами, и направляясь на встречу с Джошем, была полна сомнений. Но в сумке находились его письма, и она перечитывала их, пересаживаясь с самолета на самолет в Лондоне и потом в Каире, пока, наконец, не добралась до Луксора. Его вызвали в Египет на следующий день после ее отъезда в Чикаго, чтобы повидать Чарльза, и с того времени каждый день он писал теплые, дружеские, уклончивые письма, переполненные энтузиазмом по поводу того, что обнаруживалось в гробнице по мере ее неторопливой расчистки. И каждый раз он убеждал ее приехать в Луксор и разделить его радость и переживания, а она находила все меньше причин для отказа. И теперь Анна была здесь. Машина ехала по скудно освещенной улице с отелями по одной стороне и прогулочными катерами вдоль набережной – с другой, чувствовала возбуждение от того, что оказалась в месте, не похожем на те места в Европе, где она уже бывала, и разделяла чувства Джоша по поводу его большого открытия, о котором все еще писали газеты всего мира. Сидя рядом с ним, женщина была спокойна, бесстрашна и полна ожидания.– Отель «Винтер Палас», – объявил Джош, подъезжая к квадратному зданию с освещенным фасадом. – Мы можем поужинать в одном из кафе поблизости, если ты голодна.– Я не хочу есть, спасибо. Стюард на самолете из Лондона посоветовал мне посетить один ресторан в Каире, а у меня было так много времени между рейсами, что я поужинала там.– Какой ресторан?– «Махфуд».– Один из моих любимых. – Он разочарованно улыбнулся. – А я-то представлял себе, как веду тебя по странным, мрачным улицам египетских городов. А ты, оказывается, очень хорошо справляешься сама.– Я это делала долгое время, – сказала она вдруг ставшим холодным голосом. Она вышла из машины и подождала, пока Джош возьмет ее сумки с заднего сиденья машины. Они зашли в вестибюль отеля и Анна заполнила формуляр, который ей протянул администратор. – Мы поедем рано утром?– В семь, если тебе подходит. Завтрак в шесть тридцать.– Отлично. – Она отдала формуляр администратору вместе со своим паспортом и кредитной карточкой.– Мы рады принять вас у себя, мадам, – сказал тот на безупречном английском, безо всякого любопытства, и протянул ей ключ. – Из вашей комнаты открывается вид на Нил. Надеюсь, вам будет удобно.– Спасибо. – Она повернулась к Джошу. – Можем мы выпить кофе? Я, правда, не хочу есть, но я почти не спала со вчерашнего дня, а запираться в гостиничном номере просто немыслимо, по крайней мере сейчас.– Хорошая мысль, – сказал он. Попросил администратора отнести багаж Анны в ее комнату, и они снова вышли на мягкий ночной воздух.– О, а так будет нормально? – спросила Анна, посмотрев на свои брюки из тонкой шерсти. – Я привезла юбку, если понадобится.– Ты великолепна, – ответил Джош. На ней были темно-серые брюки со светло-серой шелковой блузкой, открытой у шеи, чтобы было видно серебряное ожерелье, и красный кожаный блайзер. После четырнадцатичасового перелета в трех самолетах ее одежда не измялась, и она не выглядела бледной от усталости, как многие путешественники, облетевшие полсвета, – В самом деле, ты прекрасно выглядишь. Иногда возникают проблемы, если здесь женщины носят очень короткие юбки или платья с низким вырезом, или шорты, но сейчас это уже уходит; им слишком нужны доллары туристов, чтобы отворачиваться от приезжих. Ты была бы удивлена, узнав, как здесь много похожего на Тамарак.Они пошли в сторону от отеля мимо людей, сидевших за чашечкой кофе в крошечных кафе на открытом воздухе с тремя-четырьмя столиками, мимо групп людей, усевшихся по-турецки, скрестив ноги, прямо на тротуар и покуривавших кальяны. К ним подбежал ребенок с протянутой рукой, девочка, очень хорошенькая, с пестрым шарфом на голове и в длинной цветастой юбке.– Бакшиш, – попросила она. Девочка приноровилась к их шагу, сунулась к ним, преграждая путь протянутой рукой. Рядом стояла ее мать, закутанная в черное, с мрачным видом наблюдая за происходящим. – Бакшиш, – повторила девочка. – Бакшиш.– Нет, – сказал Джош.– Бакшиш, – настаивал ребенок, как будто не слыша. Ее глаза казались пустыми, смотрели на них, но не видели.Джош опустил глаза.– Нет, – сказал он.Таким голосом родители говорят с детьми. Девочка отвернулась безо всякого признака разочарования и перешла на другую сторону улицы, высматривая, к кому еще можно пристать. Мать пошла за ней.– Я могла бы дать ей что-нибудь, – сказала Анна.– Я тоже, – ответил Джош. – И тогда вокруг нас их оказалось бы человек пятьдесят. А завтра еще пятьдесят, и еще, и еще. Они смышленые и забавные, очень обаятельные и прекрасно умеют обходиться с туристами. Первое время, проходя здесь, я опустошал свой бумажник. Потом научился говорить «нет». Пойдем через рынок.Они прошли по короткой аллее и вдруг оказались среди шума и запахов рынка, закрывающегося на ночь. Продавцы по обеим сторонам улочки переносили свои товары в миниатюрные сарайчики, которые, вероятно, запирались: бочонки со специями, тюки одежды, блузы и рубашки галабия развешанные на стойках, плотно скатанные ковры, прилавки с пресс-папье в виде скарабеев и с маленькими резными фараонами, предназначенными для продажи туристам. Другие готовились вывозить с рынка огромные телеги с остатками непроданных фруктов и овощей, а пекари переставали топить свои печи и закрывали лавочки. Дети в школьной форме гуляли взявшись за руки, перешептываясь и хихикая. Женщины, закутанные в черные или темно-красные одежды, делали последние покупки, удерживая на головах высокие плетеные или пластмассовые корзины. Туристы фотографировали друг друга, позируя рядом с осликом или с прилавком, заваленном грудами трав, еще не убранных торговцами.Анна смотрела по сторонам, радуясь колоритности, лирической ритмичности арабского языка, звонким голосам детей, запахам специй и кофе, хлеба и спелых фруктов, шерсти и пыли, и пробивавшемуся сквозь все это цоканью копыт лошадей, впряженных в легкие открытые коляски, которые курсировали по соседним улицам, и непрестанным гудкам машин. Водители так наслаждались шумом, что чувствовали бы себя приниженными, если бы не внесли в него свою лепту.– Перейдем дорогу здесь, – сказал Джош. Он взял ее за руку. – Держись ко мне поближе, переходить улицу – здесь настоящее искусство.Они подождали, пока образуется просвет в потоке машин, несущихся с выключенными фарами, завывая клаксонами, и перебежали на противоположную сторону, обогнув две машины и коляску, которую тянула резвая лошадка.– Проворные ноги и случайная предрасположенность к долгой жизни помогут тебе перебраться через любую улицу в Египте, – сказал Джош. – Хотя Луксор – это легкий ветерок по сравнению с Каиром.– И Римом, – добавила Анна, и оба они засмеялись. Теперь было спокойнее, они находились на широкой набережной, идущей вдоль берега Нила, пересекавшего город. Анна смотрела на десятки катеров стоявших тесно один к другому у причала.– Их всегда так много? – спросила она.– Летом, когда становится слишком жарко для туристов, не так много, а зимой все они в работе, почти две сотни выше и ниже по течению Нила. Я еще помню время, когда их было всего четыре, всего год назад.Разноязыкая речь доносилась с палуб катеров, где мужчины в темных костюмах и женщины в шелковых платьях сидели за столиками и пили прохладительные напитки и кофе. С некоторых прогулочных катеров доносилась музыка: французская певица, немецкий джаз-оркестр, итальянский тенор, американский исполнитель в стиле кантри – все смешивалось с арабской музыкой города. Анне казалось, что они с Джошем совершенно одни: двое американцев в Луксоре, в Египте, отделенные от туристов на их катерах, от рынка, от культуры. Как будто они находились вдвоем в маленьком магическом круге, закрывшем их от окружающего мира.– Сюда, – сказал Джош, корда они подошли к каменным ступенькам лестницы.Ступеньки вели на берег реки, к прогулочным катерам. Но на полпути находилась широкая площадка с кафе на открытом воздухе, откуда слышалась громкая арабская музыка и чувствовался острый аромат кофе по-турецки.– Ловлю тебя на слове, – напомнил он. – Это «гава», здесь подают только кофе. Если ты передумала, то чуть подальше внизу есть одно хорошее место, где мы можем получить ужин, но не кофе. Выпить кофе вернемся сюда.– Нет, здесь чудесно, мне нравится, – сказала Анна. Она села за маленький круглый столик, покрытый клетчатой скатертью, и стала изучать оживленные группы людей за другими столиками, пока Джош ходил за кофе. Он принес чашечки с кофе, поставил их на стол и сел, придвинув свой стул поближе к Анне, чтобы можно было слышать друг друга в шуме.– Это новое чувство, – сказал он. – Обычно, когда я брожу по Луксору, то рядом со мной местные жители, друзья, они, как камуфляж. Но сейчас мы двое, так очевидно похожие на американцев, никто нас не заметит, и куда бы мы ни пошли, мы отделены ото всех, Даже от тех американцев, что сидят на прогулочных катерах рядом с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90