– яростно продолжала Дора. – Ты хотел иметь жену, но не хотел брать на себя обязательств; ты хотел иметь маленькое домашнее тельце чтобы тебе создавали гнездо и защищали тебя в нем но сам не хотел закрыть его крыльями и держать рядом.Джош бросил на Анну заинтересованный взгляд.– Сама она до этого не додумалась, полагаю.– Это неважно. Дора, мы договорились, что ты дашь мне возможность уладить дело.– Хороший совет, – сказал Миллер Джошу. – Вы должны лишь отвечать на вопросы, только на вопросы, ничего больше. Предоставьте остальное юристам.Джош обратился к Анне.– Что бы мы ни делали, мы делали это вместе. Я считаю, если кто-то хочет, чтобы его защищали и держали рядом, то должен предложить то же самое в ответ. Думаю, времена жестоких воинов и слабых дев давно прошли.– Ну и при чем тут это? – крикнула Дора. – Ты не только не защитил меня – ты выгнал меня вон!– Я этого не делал, – спокойно сказал он.– Мы подойдем к этому через минуту, – сказала Анна. – Во-первых, я хотела бы кое к чему вернуться. Две женщины делили вашу квартиру с вами в различное время на протяжении тех лет, пока вы не встретили мисс Четем, одна – немногим более года, другая – примерно два года. Вы избавились от них обеих. Это верно?– Это не относится к делу, Анна, – сказал Джош.– Я думаю, относится. Одна уехала в Европу на работу, которую вы нашли для нее. Другая сама переехала в Нью-Йорк. После этого была еще одна женщина, которую вы очень хорошо знали и всюду показывались с нею в течение лет двух. Она уехала в Чикаго за несколько месяцев до того, как вы повстречали мисс Четем. Позади вас длинный шлейф неудавшихся взаимоотношений, и в каждом отдельном случае вы удалялись без какой-либо отметины – на вас, вы ничего не платили, ничего не давали, ничего не теряли.Его взгляд стал жестким.– По крайней мере, я пытаюсь строить отношения, а не ставлю перед собой корыстных целей, если эти отношения заканчиваются расставанием.– Джош, замолчи, – сказал Миллер. – Ты подвергаешься опасности оказаться здесь в дураках.– Дора знает все об этих женщинах, – сообщил Джош Анне. – Она знает правду о них. Попросите ее рассказать, что ей известно.Анна покраснела.– С мисс Четем вы повторили уже отработанную модель поведения. У вас уже целая история взаимоотношений, которые заканчиваются в течение периода от одного до трех лет, и каждый раз вы просите женщину уйти. Нам не нужно знать, какие обещания, реальные или подразумеваемые, были сделаны в тех, других отношениях; близость предполагает обещания, которые часто делаются небрежно, из-за лени или страсти...– Какая отличная парочка, лень и страсть, – едко сказал Джош. – Если это все, что вы знаете о любви, то у вас мало прав, чтобы рассказывать нам, всем остальным, что мы должны...– Джош, ради Бога! – взорвался Миллер.– Приношу свои извинения, – сразу же сказал Джош, заметив искорку боли в ее глазах. – Это было грубо и никоим образом не относилось к вам. Вы ошибаетесь на мой счет, но это не служит оправданием моего поведения. Прошу простить меня. Что касается моего прошлого, я не буду обсуждать его. Вы должны согласиться с этим. Это не имеет отношения к нам с Дорой. Мы начинали с любви; я думал, что мы отдаем, не требуя ничего взамен, я думал, что мы делимся, а не берем. Теперь я знаю, как ошибался, поверив в это, но в то время я так думал, и мое мнение не менялось в течение первого года, до того, как положение стало, меняться. Если бы я мог вовремя заметить, что... – его голос резко изменился. – Но я не заметил. Это застало меня врасплох.Он замолчал. Анна, пытавшаяся успокоить бурю, поднявшуюся в ее душе, не стала прерывать тишину.– Хорошо, – сказал Миллер. – Я хочу задать несколько...– Но в течение всего этого первого года, – продолжил Джош, не обращая внимания на возмущенное фырканье Миллера, – я совершал, наверное какие-то поступки, причиной которых являлось желание иметь семью, которое давно-давно возникло у меня и которое я не распознал, как недостижимая мечта, что манит нас, оставаясь позади. Я предполагаю, это и случилось со мной. Не знаю, как еще объяснить тот факт что я, как вы говорите, сделал много шагов...Миллер хлопнул ладонью по своему колену.– Давайте-ка теперь притормозим немного. – Он бросил короткий взгляд на Анну. – Повидал я всякие разбирательства такого рода, все там немного сходят с ума но мы здесь вот-вот установим рекорд.Анна не ответила, она делала заметки. Что с ней творится сегодня? Она никогда не спорит с клиентами противоположной стороны; задает им прямые вопросы или разговаривает с ними через их адвокатов. Но сегодня утром она ведет себя, как будто находится на месте Доры. Ладно, у нас еще много дел впереди, воинственно подумала она. И поймала себя на том, что повторяет слова Джоша: мечта, что манит нас...Двадцать четыре года прожила она с этим.Но сейчас было не время думать об этом. Сейчас самое неподходящее время думать об этом.– Я должна отметить несколько других моментов, Фриц – твердо сказала она. – Мистер Дюран, в октябре того года, когда к вам переехала мисс Четем, вы вместе путешествовали по Франции; в декабре вы вдвоем поехали в Грецию; следующей весной вы были в Англии, и в Египте – в октябре следующего года. Вы платили за все эти путешествия, авиабилеты и гостиничные номера выписывались на имя мистера и миссис Джоша Дюран.Он кивнул.– Так хотела Дора. Что же до...– Ты хотел этого! – горячо заявила Дора. – Ты сказал, что тебя не волнует, насколько общество беспристрастно, но ты не хочешь, чтобы я болталась, как какой-то довесок; ты хотел, чтобы я имела к тебе отношение, куда бы мы ни ездили!Анна с интересом посмотрела на Джоша.– Интересная мысль, – прошептала она.– Но не совсем точная, – ровным голосом заметил он. – Это Дора сказала, что не хочет быть довеском, но мне никогда не приходило в голову, что она была довеском, каким бы именем она ни пользовалась. Она была моей подругой, и была равна мне. Я сказал, что она имеет ко мне отношение, когда мы путешествовали; я предложил, чтобы мы пользовались обращением «мистер» и «миссис», если это позволяет ей чувствовать себя спокойнее. Что касается оплаты, то, разумеется, я платил. Я пригласил ее поехать со мной в Грецию и Египет: это были деловые поездки. Во Францию и Англию я ездил во время отпуска и хотел чтобы она была со мной. Поэтому я и платил.? И это ничего не доказывает, – сказал Миллер. – К чему это, Анна? Мы никогда не отрицали, что они жили вместе. Люди так поступают, когда живут вместе.– Год спустя после переезда мисс Четем, – обратилась Анна к Джошу, – вы купили дом в Тамараке. Акт купли составлен на вас обоих.– И это делают, – сказал Миллер. – Все это значит, что они нравились друг другу. Им нравилось жить вместе и что-то предпринимать вместе. Они были очень близки. Но не были женаты, и не собирались пожениться, не намечали дат, даже не говорили об этом. Никто никому ничего никоим образом никогда не обещал.– Что касается обещаний, – сказала Анна, обращаясь к Джошу, – на вечеринке накануне Нового года через шесть месяцев после переезда к вам мисс Четем, она говорила подруге, в вашем присутствии, что собиралась вечно заботиться о вас и держать вас подальше от молоденьких курочек, когда вы постареете и не сможете им сопротивляться. Вы не стали тогда возражать.– Конечно, нет, – ответил он. – Дора говорила это уже в конце вечере, к этому времени никто не говорит серьезно. Проще было пропустить это мимо ушей, чем спорить.– Месяц спустя, вы вошли в квартиру, когда Дора была занята примеркой со своей портнихой. Дора представила вас и сказала портнихе: – «Скоро я попрошу тебя сшить мне свадебное платье и пояс в цвет для смокинга Джоша». И вы не возразили ей.– Нет. Она привела меня в замешательство – она не должна была говорить так и знала об этом; в ее голосе были такие кошачьи интонации, которые у нее всегда появляются, когда она знает, что неправа. Я предпочел сменить тему разговора.– Проще оставить без внимания, чем возражать.Джош слегка нахмурился.– Да.– В июле этого же года на барбекю в Уелфлите, штат Массачусетс, хозяйка спросила, когда будет свадьба. Мисс Четем сказала, что скоро. И вы не возразили ей.Миллер бросил на Джоша быстрый хмурый взгляд. Джош медленно кивнул.– Я почти возразил, хотел сказать что-то, но Сандра – наша хозяйка – одна из первых сплетниц в округе. Если бы я что-нибудь сказал, через час это было бы известно всему Кейп-Коду, а через неделю достигло бы Лос-Анджелеса, приукрашенное разными вариациями, унизительными для Доры. Я не мог этого сделать.– Проще было...– Оставить это без внимания, – холодно добавил он.– Анна, – хмурился Миллер. – Все это негативные стороны, ты знаешь. Он никому не возражал, проще было не спорить... не думаю, что ты хочешь назвать их фактами.– Я называю их фактами, Фриц, и ты тоже. В течение ряда лет создавалась атмосфера, в которой мисс Четем имела все основания предполагать, что ее чувства были взаимными, а ее мысли разделяли. У нее не было причин предполагать, что мистер Дюран не представляет себе будущее так же ясно и таким же образом, как она.Миллер поджал губы. Кто-то может увидеть это и в таком свете. Кто-то мог бы сказать, что это хороший парень, который не любит обижать людей или создавать неприятные ситуации, поэтому когда женщина высказывает абсурдные утверждения, он не открывает рта, потому что не хочет ставить ее в неудобное положение, чтобы она не предстала перед миром такой глупой, какой является. Если только у вас нет доказательств, что Джош делал прямое предложение, давал обещания, высказывал предположения или что-то в этом роде, то я не вижу, как вы чего-нибудь добьетесь.Анна кивнула.– Мистер Дюран, три месяца спустя после того, как вы начали жить вместе, на день рождения Доры вы подарили ей ожерелье, египетский царский скарабей на золотой цепочке. Вместе с ожерельем вы дали ей записку. – Она развернула лист тонкой бумаги ручной выработки и прочла. –«Моя дорогая, скарабей – символ бессмертной человеческой души и ежедневного возрождения солнца, а значит и символ жизни. Этот скарабей, на котором вырезано имя фараона Эхнатона, одного из немногих, о котором мы знаем достаточно, чтобы сказать, что он искренне любил свою жену, будет нашим символом в жизни, которую мы разделим вместе».Лицо Миллера вытянулось в глубокой печали.– Я хочу видеть эту записку.– я тоже, – сказал Джош, – если можно...? – Он протянул руку. Когда Анна отдала ему записку, он долго читал ее. – Всего лишь три года тому назад, – прошептал он. – Я уже не был настолько молод, чтобы написать это.– Это не смешно! – выкрикнула Дора.– Я вполне серьезен, – он посмотрел на Анну задумчивыми глазами. – Это не записка, написанная зеленым юнцом, который считает, что он не только видит будущее, но и может контролировать его. Три года тому назад я уже был слишком стар для этого. Не потому, что мне было тридцать девять, а потому что я слишком много знал. Я знал, как бесформенно будущее, как оно может треснуть и уверенность поколеблется; знал, как одно событие – небольшое, огромной ли важности – может направить жизнь в новое русло и придать ей новую форму, когда ничего нельзя вернуть назад. Тогда я знал это также хорошо, как сейчас. Археолог, по сравнению со всеми остальными, первым узнает об изменениях и знает о них больше, чем прочие. Если бы я попытался понять, почему написал...– Джош, дай мне разобраться с этим, – сказал Миллер. – Я хотел бы задать несколько вопросов мисс Четем.Дора удивленно посмотрела на него.– О чем? Он же со всем согласился.– Этого недостаточно, – заявил Миллер. – Мисс Четем, просил ли вас когда-нибудь мистер Дюран выйти за него замуж?– Вы слышали, что он написал! Он сказал, что хочет разделить свою жизнь со мной!– Я слышал это. Снова спрашиваю вас. Просил он вас когда-нибудь выйти за него замуж?Губы Доры задрожали.– Нет.– Говорил ли он когда-нибудь, что хотел бы жениться на вас?– Нет.– Говорил ли он, что хочет жениться на вас, но существуют какие-то препятствия?– Нет.– Фактически, мисс Четем, мистер Дюран никогда не упоминал о женитьбе на вас?– Нет.– За три года совместной жизни он никогда не выдвигал идею о женитьбе. Как вы думаете, почему он не сделал этого?На глазах Доры показались слезы.– Я думаю, ...он не хотел. Думаю, он просто недостаточно любил меня. Он никогда этого не говорил, правда. Он продолжал втягивать меня в свою жизнь и заставлять меня чувствовать себя частью семьи... и что через некоторое время, когда захочет, женится на мне. Он заставил меня думать, что любит меня и в ближайшее время мы поженимся, потому что именно так люди поступают, неправда ли, когда любят друг друга и уже живут, как в семье?Джош посмотрел на Анну. Она внимательно наблюдала за Дорой.«Как тренер, – подумал Джош, – или режиссер». Чрезвычайно красивая женщина, но самая холодная, какую он когда-либо встречал. Она была похожа на скульптуру богини в одной из больших царских гробниц Египта: гладкая, ледяная, далекая от человеческих драм, в которых сама играла решающую роль. Ему стало интересно, что же заморозило Анну Гарнетт до такой степени, что она лишь частично была женщиной, а ее красота казалась почти насмешкой, предполагаемая страсть лишь маскировала ледяную пустоту. Пустая, если не считать этого внезапного проблеска боли в ее глазах. Что же крылось за этим. Интересно, что еще, кроме боли, могло бы разбудить ее.– Ну что ж, это очень грустно, мисс Четем, – говорил Миллер, – но мы не обнаружили никакого явного доказательства того, что мистер Дюран подводил вас к женитьбе. Вы могли подводить его к этому, убеждая его, будто не заинтересованы в браке, хотя, фактически, хотя всем своим существом стремились к этому.– Стремилась, Фриц? – спросила Анна. Он кивнул.– Так я назвал бы это. Повсюду, где бы она ни оказывалась, она вставляла в разговор замечания о женитьбе, желая подловить его, когда он мог расслабиться – на вечеринках и в других подходящих ситуациях–чтобы заставить его сказать: «Конечно, милая, мы это сделаем, только назначь день». Он этого не говорил, потому что не хотел и никогда не притворялся, что хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90