Запах секса смешивался с ароматом цветущих деревьев, доводя их до безумия. Такого секса, такой страсти Вера еще не знала. Они словно изголодались друг по другу так, что этот голод невозможно было утолить. Для Веры любовь с Мишей всегда казалась чудесным подарком, но сейчас она как бы обрела другие пропорции, стала настоящим чувственным наваждением.
Переполненные пляжи с отелями, полными туристов, располагались далеко отсюда, как они и хотели. Здесь они проводили медовый месяц в полном одиночестве, если не считать исполнительных и ненавязчивых слуг. Читали, слушали музыку, бродили по округе, не думая и не заботясь абсолютно ни о чем.
Так прошли несколько дней, в еде, сне, прогулках, любви. Однажды утром Вера лежала в постели рядом со спящим Мишей и размышляла об этом чуде, их любви. Тело у нее ныло и болело в буквальном смысле, чего раньше никогда не бывало. Она ощущала необыкновенную наполненность, завершенность, чего раньше тоже не знала и не думала, что такое возможно. Она уже поверила в то, что Миша действительно ее любит, но никогда не думала, что он находит ее такой возбуждающей и желанной. Ни одну женщину, наверное, не любили так, как ее. Чем же она заслужила такое счастье? Достойна ли она этого?
Нахлынули непрошеные воспоминания о том ужасном вечере. Словно ядовитая змея прокралась в сознание и свернулась там, высунув раздвоенный язычок. Вера уже сотни раз говорила себе, что на самом деле никого не убила. То, что она тогда собиралась сделать, оказалось ненужным. Однако чувство вины не уходило. Намерения тоже имеют значение, говорил осуждающий голос. Намерения могут быть убийственными. Да, она шла к нему с твердым намерением убить, если понадобится. Значит, на самом деле она убийца… монстр! Она закрыла лицо руками, словно отгоняя видения. Вот Саймон сползает вниз, хватаясь руками за воздух. Потом тяжелый стук — он ударился о гигантский болт — и всплеск воды. Она смотрела туда, вниз, на темную воду, и ей казалось, будто она видит зловещий взгляд Саймона, его презрительно изогнутые губы. Он обвинял ее в убийстве.
Руки ее задрожали, она почувствовала, что задыхается. Непроизвольно застонала. Зарылась лицом в подушку, пытаясь унять боль. Никогда она не расскажет Мише о том, что произошло. Никогда в жизни не омрачит ту совершенную, идеальную любовь, которую они чувствуют друг к другу.
Дыхание ее постепенно успокоилось. Возможно, со временем эти ужасные видения и грызущее чувство вины исчезнут. Может быть, она перестанет ненавидеть себя. В конце концов, это Саймон собирался убить ее.
— О чем ты думаешь? — услышала она сонный голос Миши.
Вера заставила себя улыбнуться. Это оказалось совсем легко, если видеть перед собой его красивое лицо со спутанными иссиня-черными волосами.
— О нас, — спокойно произнесла она. — О том, как здорово будет оказаться в твоей квартире. И какой у нас потрясающий медовый месяц.
Он притянул ее к себе. Игриво укусил в мочку уха.
— Ты в самом деле так думаешь?
Мрачные мысли исчезли без следа.
— Да, я в самом деле так думаю.
— Давай-ка сделаем его еще лучше.
Он провел рукой по ее груди, чуть сжал пальцами сосок. Потом наклонил голову, почти благоговейно, подумалось ей, и начал ласкать грудь губами и языком. У нее дыхание перехватило. Она сжала рукой его член, наслаждаясь его мощью, его способностью дарить удовольствие и новую жизнь.
Они снова, в очередной раз, любили друг друга. Вера заснула, насытившаяся, удовлетворенная и — об этом они еще не знали — беременная своим первым ребенком.
Через несколько дней они улетели в Нью-Йорк, посвежевшие, чувствуя себя на вершине счастья. Теперь они не просто добрые друзья, экспериментирующие с сексуальными удовольствиями, как до женитьбы. Теперь они стали настоящими любовниками.
«Пусть так будет всегда, — молилась Вера. — Пусть мы всегда будем любить друг друга так, как эти последние недели. Боже, всемогущий Боже, только бы это не изменилось!»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЗАВТРА

Манхэттен-Бич. Бруклин
Дом выглядит дорогим. Невероятно дорогим. И чудовищно безобразным. Так думал молодой человек, подъехавший на своем автомобиле, также невероятно дорогом и роскошном, но отнюдь не безобразном. Несколько минут он сидел неподвижно, разглядывая отвратительное сооружение. Он никогда еще не видел, чтобы столько денег выбрасывали на ветер так бездарно. Беспорядочное смешение стилей, различных строительных материалов, всего, что только возможно. Похоже, что владелец и архитектор трудились над этим гигантским монстром совместно, стараясь не упустить ни одного исторического периода и ни одной дорогостоящей породы дерева.
Расстояние между Брайтон-Бич и Манхэттен-Бич совсем небольшое, но кажется, будто между ними пролегли десятки световых лет. Брайтон-Бич — это установившееся, обжитое сообщество обыкновенных эмигрантов из России, между тем как Манхэттен-Бич быстро превращается в дорогой анклав российских эмигрантов, добившихся большого успеха в бизнесе. И у многих из этих людей, так же как и у того, к кому он сейчас направляется, бизнес находится буквально за углом, на Брайтон-Бич.
Молодой человек выключил мотор. Сделал глубокий вдох. Он давно ждал встречи со старым неандертальцем из России с ужасающими манерами. Да, они прекрасно сочетаются с этим чудовищно безобразным домом, который он построил для себя и жены, такой же безобразной и вульгарной.
Молодой человек вышел из машины, подошел к дверям. Над входом висела видеокамера, так же как и в клубе. Он нажал на кнопку звонка и стал ждать. Через несколько секунд дверь распахнулась.
На пороге стояла жена неандертальца, крашеная блондинка с толстым слоем неаккуратно наложенной косметики, в плотно облегающем свитере и таких же плотно облегающих брючках, с сигаретой в зубах. Оглядела молодого человека с головы до ног, выпустила облако дыма прямо ему в лицо. Она держалась с демонстративной величавостью, над которой ему хотелось смеяться.
— Входите, — произнесла с сильным акцентом.
— Благодарю.
— Он у себя в кабинете. Идите за мной.
Высокие каблуки застучали по мраморному полу.
Молодой человек огляделся. Внутренняя отделка блестит и сверкает дешевой позолотой, серебром, яркими оттенками красного. Но по крайней мере здесь в отличие от клуба безукоризненная чистота. Слава Богу. У них тут, наверное, работает целая армия новоиспеченных эмигрантов, и, конечно, за гроши. Он презрительно смотрел на множество букетов из искусственных цветов.
Они прошли вниз по лестнице, покрытой белым ковром, потом по коридору. Остановились у закрытой двери. Женщина открыла ее, заглянула внутрь.
— Сюда.
— Благодарю.
Молодой человек вошел в комнату. Дверь за ним закрылась.
В кабинете стояли черные кожаные кресла, такой же диван, огромный письменный стол из черного дерева и стекла. На полу — черное ковровое покрытие. Уголком глаза молодой человек заметил знакомого громилу, растянувшегося на диване. Другой сидел в кресле, положив огромные кулаки на подлокотники. На стене над ним висела картина, изображавшая обнаженную женщину в возбуждающей позе — палец одной руки во рту, в пухлых красных губах, другая — меж бедер.
Молодой человек приблизился к столу, за которым сидел неандерталец с неизменным мобильным телефоном, прижатым к уху. Остановил взгляд на молодом человеке, продолжая говорить в трубку.
Снова эти игры на измор! Здесь даже нет стула, чтобы сесть и подождать, пока они натешатся. Это тоже входит в их тактику: тебя не просто заставляют ждать. Тебя заставляют ждать стоя.
Наконец тот закончил говорить — молодому человеку это время показалось бесконечностью, — отключил телефон, бережно положил на стол. Упершись мясистыми ладонями в столешницу, смотрел на молодого человека, медленно качая головой.
— Ты меня разочаровываешь. Очень разочаровываешь.
Он постучал пальцем по столу, не спуская с молодого человека волчьего взгляда. Тот стоял молча, глядя хозяину прямо в глаза, помня, что ничто не раздражает его больше, чем безразличное молчание. Ну что ж, поиграем в эту игру.
Неандерталец наконец взорвался, брызгая слюной:
— Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание?! Лицо его побагровело, на шее вздулись жилы.
— Ничего, — спокойно произнес молодой человек. — Он отказывается слушать мои уговоры. И вы это отлично знаете.
— Ах вот как! Отказывается слушать! Тебе нечего сказать! Да ты знаешь, что тебя ждет? Тебя найдут в большой дорожной сумке. А тебе, видите ли, нечего сказать!
Молодого человека все эти крики нисколько не тронули. Он знал, что старик прекрасно представляет себе характер Михаила Левина. К тому даже просто приблизиться трудно, не говоря уже о том, чтобы войти в доверие, а уж тем более — уговорить подписать бумагу, по которой Левин, сам того не зная, станет частью их преступной империи. А он сам, как этим болванам прекрасно известно, их единственный шанс добиться этой цели. И ради такого стоит потерпеть.
Старик достал из заднего кармана брюк носовой платок и начал утирать пот с лица и шеи, шумно и хрипло дыша. Поднял глаза на молодого человека. Снова покачал головой.
— Даю тебе времени до конца года. Если до этого срока ты не заставишь его подписать, вам обоим крышка. Усек?
Молодой человек кивнул:
— Я понял.
Старик начал царапать что-то в блокноте. Вырвал листок, подал гостю. Тот взглянул и едва сдержал улыбку. Да, старик ничего не жалеет, все готов отдать, только бы Миша Левин подписал контракт с его фирмой.
— Это последнее предложение. Постарайся, чтобы до него это дошло. Но никаких угроз. — Он кинул взгляд на громил, которые молча следили за происходящим. — Сделаем все, что потребуется, когда потребуется. Если потребуется.
Те едва заметно улыбались, словно уже предвкушая момент, когда смогут размять мускулы.
Старик снова перевел взгляд на молодого человека.
— Нам нужно его добровольное сотрудничество, если это вообще возможно. И это твоя задача. Остальное оставь нам.
На губах молодого человека появилась зловещая улыбка.
— Мне доставит невыразимое удовольствие уговорить Мишу Левина подписать с вами контракт. Думаю, что смогу это сделать. Я дружен с его женой, ребенком… со всеми. И я умею… убеждать.
Старик буравил его острым взглядом. Он знал, что парень — прекрасный манипулятор, но до сих пор ему не приходило в голову, что тот способен на какие-либо открытые физические действия. Теперь он почувствовал в нем родственную душу. На все пойдет, чтобы добиться своего.
— Пока действуй, как договорились. Когда придет время — если это вообще понадобится, — я решу, что надо делать, чтобы убедить Левина в необходимости сотрудничать с нами.
Молодой человек кивнул.
— Только не забывай, что время поджимает. В России каждый день происходят политические и экономические перемены. Тот снова кивнул.
— Можешь идти. И не пропускай субботние звонки.
Молодой человек направился к двери. Кивнул на прощание громилам. Один из них громко хрустнул пальцами.
Молодой человек снова с трудом удержал улыбку. Они думают, что контролируют ситуацию. Пусть думают. Он им покажет, кто тут заправляет. Они просто еще не знают, с кем имеют дело.
Глава 30
Нью-Йорк, апрель 1999 года
— Посмотри, бабушка! — воскликнул Ники. — Ты только посмотри!
Удостоверившись, что полностью завладел бабушкиным вниманием, он осторожно поставил ножку на розовый воздушный шар и с силой притопнул. Раздался громкий хлопок.
Соня широко открыла глаза, изображая испуг. Приложила руки к сердцу, словно смертельно раненный человек.
— Ах, меня застрелили! Твою бедную несчастную бабушку убили!
Она закрыла глаза и повалилась на бок.
Ники зашелся от смеха. Сорвался с места и побежал искать материал для новой проделки. Соня открыла глаза, выпрямилась на стуле. Огляделась. Какой жуткий беспорядок!.. По всему потолку летают разноцветные воздушные шары на длинных веревках. Их несчастные собратья, лопнувшие, разбросаны по полу. В просторных комнатах звучал громкий детский смех. Слышались голоса других родителей. Ольга, добросовестная, исполнительная няня, пустилась на поиски Ники.
Пирог, сооруженный в честь дня рождения, так же как и мороженое, сейчас щедро украшал лица, платья и костюмчики детей. Мебель и ковры тоже изрядно пострадали, заметила Соня. Но это не имеет значения. Никаких серьезных повреждений нет. Тем более что сегодня четвертый день рождения Ники. Праздник удался на славу. Благодарение Богу, это все уже подходит к концу. Однако они с Верой по праву могут гордиться грандиозным детским празднеством. Клоун Кливо уже отыграл свое и уехал. Фокусник Мануэль невзирая на старое поношенное одеяние и испанский акцент вызвал восторженные аплодисменты и удалился под бурные крики «Еще! Еще!».
Родители и нянечки уже прибыли забрать детей. Скоро можно будет отдохнуть.
Раздался новый оглушительный хлопок. Еще один воздушный шар прекратил свое существование. Соня открыла глаза и увидела, что виновник опять Ники. Она смотрела на внука с нескрываемой гордостью. Те же иссиня-черные волосы обрамляют ангельское личико, те же прекрасные темно-карие глаза, такие темные, что кажутся черными. Ей казалось, будто в этом пухлом детском личике уже проглядывают будущие черты неотразимо красивого лица его отца. Будет таким же покорителем сердец, как и Миша.
Подошла Вера, погладила свекровь по плечу.
— Прекрасный получился праздник, правда?
— Да, Вера, праздник просто чудесный. Дети так хорошо повеселились. Знаешь, я сейчас думала о том, как Ники похож на Мишу. Ты, конечно, уже не раз об этом слышала?
— Да, конечно, — рассмеялась Вера, внимательно следя за Ники, который, расшалившись, бегал по комнате, ловя шары за веревки. — Но это правда. Он так похож на Мишу, что это просто невероятно. И он обожает отца.
— А где Миша? Я думала, он придет на праздник.
— Я тоже так думала. — Вера вздохнула, беспокойно поерзала в кресле. — Понять не могу, что его задержало. — Бессознательно она начала нервно вертеть обручальное кольцо на пальце, глядя куда-то в пространство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42