Но она была в некотором сомнении, сможет ли этот молодой викинг продолжить дальше, практически не делая перерыва? Она уже была готова попросить небеса, чтобы они помогли ему, если он сам не в состоянии. Да, она хотела его и честно могла себе в этом признаться.
Тони мягко, но уверенно подтолкнул ее вперед. Мелисса, потеряв равновесие, упала на кровать животом вниз. Тони, не спеша, задрал на ней-юбку, развёл в сторону ее ноги, рывком сдернул с нее кружевной черный пояс, оставив только трусики. Но они ему нисколько не мешали, поскольку прикрывали лишь ее холм, поросший пушистыми волосами, и уходили назад тонкой тесемкой, спускавшейся вниз и разделяющей ее ягодицы надвое перед тем, как окончательно не потеряться из виду в глубине. Все еще пребывая в неведении относительно его дальнейших планов, желая их осуществления и так же сильно опасаясь, Мелисса попробовала изогнуться и взглянуть на него. Снова он не позволил ей этого сделать и заставил встать на четвереньки. Мелисса вся внутренне похолодела. Неужели он будет брать ее вот так, как скотину? Нет, этого с ней просто не может быть! С ней, кинозвездой! Мелисса завозилась, пытаясь, остановить неизбежное. Тщетно. Тони дал ей понять, что он хозяин ее и волен делать с ней все, что ему захочется. Выбирать мог только он, Тони. Мелисса, осознав все это, поникла, пытаясь смириться. Бунтовавшее ее сознание постепенно уступило место животным инстинктам ее тела, которое ждало от нового изыска Тони удовлетворения и для себя. Мелисса даже попыталась найти приятное в том, что она вот так была отдана ему на растерзание, в том, что он мог делать с ее телом все, буквально все. Помаленьку она даже стала находить в этом особую прелесть. Ей только оставалось положиться на милосердие этого человека, который подчинил ее себе, и страшиться, если-он его не проявит…
Но Тони взял ее на этот раз по-другому, в очередной раз унизив. Он прошелся своими пальцами по ее хребту, задержался чуть на пояснице, а потом решительно скользнул в саму суть ее, глубже, ниже. Он легко проник в нее, точно достигнув цели. Его пальцы умело находили все нужные ноты ее организма. Мелисса, приготовившаяся к худшему, облегченно перевела дыхание и воодушевленно стала помогать ему, делая встречные движения, постанывая и вскрикивая. Она стала вся влажной, пальцы неутомимо и ритмично проникали вглубь ее, подчиняя ее своему ритму…
— Тони… — простонала актриса. Если бы ее сейчас спросили зачем она его позвала, она не смогла бы ответить. Наверное, ей просто хотелось услышать, как звучит имя этого сладкого садиста, этого невероятного мерзавца, которому она сейчас с удовольствием отдавала на разграбление самое сокровенное свое место…
Неожиданно его пальцы исчезли. Мелисса по инерции еще продолжала двигаться в заданном ритме, но его уже не было. Она опять растерялась в впала в отчаяние. Ей сейчас так нужно было его присутствие! Мелисса завозилась, ее тело изогнулось в поисках Тони, руки метнулись назад в страхе, что он ушел. Но он был рядом. Она поняла это, когда натолкнулась на его бедра. И он был еще в джинсах! Это было для нее просто невероятно обидно. Она попробовала стащить их с него, но Тони отмел ее попытки. Снова он грубо поставил ее на четвереньки, пальцем убрал тесемку трусиков, прятавшуюся в глубокой расщелине, куда они уходили из-под крутых ягодиц Мелиссы. Она, в свою очередь, вновь поймала его плоть своими влажными, дрожащими от возбуждения грудями, пробежала по нему язычком… Она готова была принять его и слиться с человеком, который сумел победить ее, заставить выполнять все его команды, какие бы они ни были. Но Тони и сейчас поступил абсолютно самостоятельно, не принимая ее в расчет..
Он наклонил ей голову вперед одной рукой, другой поднял живот девушки, развел ее ягодицы и без всякой подготовки грубо, почти садистски взял ее сзади. Мелисса была в полном шоке. У нее не осталось эмоций даже на то, чтобы хоть как-то отреагировать на это нападение. Она полностью покорилась своей участи. Она была абсолютно пассивна, когда он рукой приказывал ей быть пассивной, она изгибалась, когда он этого хотел. Время остановилось для нее, все ее события последних дней перестали что-либо значить. Мелисса летела в небытие. Когда она уже достигла почти самого дна своего унижения, своего восхищения, она так пока и не поняла, что именно она испытала, Тони вышел из нее. Грубо пере вернул на спину и так же молча, неспешно снова вошел в нее. Мелисса уже ничего не понимала. Все ее чувства притупились и перемешались. Она его любила, но она его боялась…
Кончили они вместе. Оргазм потряс их тела, словно ток высокого напряжения.. Мелисса кричала, Тони хрипел, они содрогались в конвульсиях, страстно лаская друг друга, не замечая, что в порывах страсти они оставляют кровавые царапины друг на друге.
Медленно, очень медленно они приходили всебя. Тони вытащил свое орудие и лежал, отдыхая. Мелисса наконец получила свое выстраданное наслаждение. Действительно, так ее еще никто не любил. Никогда сексуальное удовлетворение не требовало от нее такой жертвы. Она молча лежала и смотрела на своего мучителя-любовника или любовника-мучителя… Она облизнула свои пересохшие губы и дрожащим, прерывающимся голосом выдохнула прямо в глаза Тони:
— Ну и сволочь же ты…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Мелисса Вэйн лежала обнаженная в лучах утреннего солнца. Она удобно устроилась на кушетке и с высоты крыши своего дома разглядывала вид на Беверли-Хиллз. Становилось все жарче, но ветер с океана разбавлял свежей струей пекло каньона Бенедикта. Мелисса лежала и тщетно пыталась разобраться в том хаосе, что воцарился в ее жизни и перевернул буквально все вверх дном. Наконец она смогла определить основную причину своих расстроенных чувств одним словом. Нет, двумя — Тони Валентино. Мелисса подрегулировала звук своего «уокмэна», чуть уменьшив грохот катящихся камней «Роллинг стоунс» до приемлемого уровня, и вновь нырнула в свои не очень веселые размышления. Мелисса и в дурном сне не могла себе предствить что-либо отдаленно напоминающее то, что приключилось с ней. А ведь она так гордилась собой. Так холила и лелеяла себя, и надо же! Мелисса провела рукой по своей груди, спустилась ниже, минуя впадину пупка, скользнула еще ниже. Дотронулась до своего холмика, покрытого нежной порослью, чуть надавила на нужную точку. Снова перед ней возникла картина, ввергнувшая ее в продолжающуюся до сего дня прострацию. Лицо Тони Валентино, надменно взирающее на нее сверху, и то положение властелина, которое она позволила ему занять. Она вспомнила его грубые руки, заставлявшие ее делать то, что она никогда раньше не делала. Краска стыда залила ей щеки, когда она вспомнила самые грязные подробности своего унижения, почти изнасилования. Она пыталась вызвать в себе чувство ненависти к этому человеку, воспользовавшегося ее телом походя, лишь удовлетворившего свою похоть. Но пока у нее не получалось. Чувство ненависти постоянно заглушалось другим, если не сильнейшим, то уж равным по силе чувством. Она всякий раз начинала трепетно дрожать, когда вспоминала себя беспомощной игрушкой его низменных инстинктов. Она все еще стыдилась признаться самой себе, что это произвело на нее очень сильное впечатление. Она получила такое сексуальное удовлетворение, о котором и мечтать не могла. Нельзя сказать, чтобы она вела пуританский образ жизни. Она очень любила мужчин. Но все ее партнеры были выбраны ею и боготворили свою избранницу. Ей не стоило большого труда поставить их на колени, приковать цепями к своей постели и наслаждаться их муками. Теперь же она испытала все это на себе.
Тони заставил ее вывернуться наизнанку, сделать то, что она сама по себе просто не могла сделать. Но его натиск был настолько мощен, влияние его жесткого характера столь сильным, что он полностью подмял под себя эту, уже ставшую известной, актрису. Он заставил ее играть несвойственную ей роль в сексуальном спектакле, который он устроил для собственного удовольствия. Он стал ее наваждением. Он снился ей по ночам, и она впадала в эротические безумные сновидения, всякий раз просыпаясь после этого с дикой головной болью и синяками, под глазами.
Дик Латхам освободил Тони от участия в бродвейских спектаклях, нагрузив его другой работой. В его кинокомпании «Космос» Тони помогал доделывать кое-какие оставшиеся работы перед началом первых съемок. Теперь он постоянно пребывал в Малибу. Он без стука и без звонка заходил в дом Мелиссы и брал ее, словно она была его рабыней, вещью. Он никогда ее не ласкал, он занимался с ней любовью на кухне, на крыше дома, в гараже, на лестнице, в спальне, везде, где только хотел. Мелисса впала в какое-то рабское состояние зависимости от него, Она научилась наслаждаться своим уничтожением и болью, переводя эти чувства в великолепный фон для своего оргазма. Так продолжалось почти каждый день на протяжении двух недель. Наконец в этом сексуальном наваждении наступил перерыв. Мелисса сейчас наслаждалась покоем и пыталась привести себя в порядок и определиться, что ей делать дальше. И как? Она уже почти дошла до полного нервного истощения. Она вздрагивала от любого громкого стука, от хлопка, от скрипа двери. Она, как знаменитая собака Павлова, за каждым звуком ждала появления Тони. И уже была готова выполнить самый невероятный его каприз. Ее лоно уже не требовало никаких предварительных ласк. При его приближении оно уже становилось влажным и загоралось огнем желания. В последний раз он взял ее на дорожке ее дома, перекинув ее через седло своего велосипеда. Он даже не позаботился о том, чтобы прикрыть входную калитку… Мелисса была в отчаянии и ужасе. Она в Голливуде всегда была известна тем, что крепко стояла на своих ногах. И даже сейчас она поняла, что у нее не хватит сил положить конец этой выматывающей игре. Она поняла и другое — почему она пошла на все это и не остановила Тони в самом начале. Она ведь все-таки была актрисой, и пропустить такой важный жизненный опыт, который мог бы ей пригодиться в дальнейшем, означало бы поступить непрофессионально. А этого она допустить не могла. Если честно, думала Мелисса, нежась на солнце, она не была его рабыней. Она лишь добросовестно исполняла свою роль его сексуальной бескомплексной послушной девочки. Она уже получила достаточный опыт, и в ней крепла и день ото дня усиливалась та часть ее сознания, которая никогда не сможет, ни забыть, ни простить Тони Валентино.
Она готовила планы реванша. Может быть, все пройдет точно так же, как он сделал с ней, может, это выльется в другую форму. Но она, знала одно — в их отношениях наступает перелом. Оба они подошли к некой черте и, переступив ее, двинулись дальше. А дальше дороги не было…
Эти приятные планы мести были прерваны неожиданным вызовом интеркома. Он громко возвещал о прибытии гостя.
Черт! Она совсем забыла о том, что согласилась дать интервью этой невозможной англичанке, главному редактору «Нью селебрити» Эмме Гиннес. И вот та теперь пришла, а Мелисса совсем не чувствовала себя готовой к подобной встрече. Она наспех набросила на голое тело халатик и, прыгнув в кресло, стала поджидать гостью. А Эмма Гиннес уверенной поступью шла через цветник к цели своего визита — кинозвезде Мелиссе Вэйн. На Эмме была яркая, вся в огромных цветах, просторная блузка. Проходя мимо цветочной клумбы хозяйки дома, Эмма на мгновение исчезла, слившись со сходными по расцветке рододендронами, розами, калами и прочими цветами. Мелисса Вэйн даже сморгнула в изумлении, когда Эмма раствовилась и пропала из виду. Но уже в следующее мгновение ее четкий, хорошо поставленный голос с неповторимыми командирскими интонациями зазвучал почти над самым ухом Мелиссы.
— Привет, это я, Эмма Гиннес, — горячо произнесла гостья.
— Привет, — довольно кисло ответила ей Мелисса.
— Я, наверное, пришла слишком рано? Прошу прощения за то, что разбудила вас, — мягко произнесла англичанка, усаживаясь в свободное кресло.
Мелисса с трудом отделалась от наваждения — ей показалось, что рядом с ней устроился говорящий букет…
— Дорогая, в действительности я совершенно позабыла о вашем визите, — жеманным голосом произнесла Мелисса, таким образом стремившаяся завладеть инициативой в интервью. Это уже позднее, разговорившись, можно держаться на равных. Сейчас же надо показать все свое превосходство и психологически получить хоть небольшой, но перевес.
— Я пришла не вовремя? — прямо спросила Эмма Гиннес.
— Когда берут интервью, всегда кажется, что репортеры приходят не вовремя… — смягчила свой тон Мелисса.
— А как поживает Тони Валентино? — спросила Эмма.
— Что? — в изумлении вскричала Мелисса.
— Я слышала, что вы часто видитесь с ним, — сказала Эмма. Она не привыкла к роли второй скрипки. Вопрос о Тони она задала умышленно, намереваясь таким образом сбить спесь с актрисы и заставить ее обороняться.
— Мне кажется, что интервью на эту тему не будет, — ледяным тоном отчеканила Мелисса.
— Ну конечно, не будет. Мне оно не нужно, и я ничего не записываю. Я спросила из чистого любопытства. Мне очень интересно, как этот выскочка смог так высоко подпрыгнуть.
Услышав это, Мелисса облегченно улыбнулась. Эта Гиннес оказалась занятной штучкой. Она была не по-голливудски откровенной. Но при всем этом она не должна забывать, что задевать актрису Мелиссу Вэйн небезопасно. Как, впрочем, и отзываться недружелюбно о ее любовнике. Уж это-то Эмма Гиннес должна понимать!
— Вы думаете, что Тони Валентино всего лишь выскочка? И это после успеха в вашем же журнале, в пьесе на Бродвее, наконец, после того, как он спас жизнь миллиардеру? — Брови Мелиссы поползли вверх в легком недоумении.
— Послушайте, дорогая, он просто смазливый мальчишка, которому судьба подарила удачный выигрыш в лотерею. Да, он может играть. Тут я с вами согласна. Но и вы не забывайте, что его сделали известным средства массовой информации. Да, он гвоздь сезона. Но только этого месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64